Но как Оливер также выяснил на Таймс‑сквер в тот день, американцам все же важна неприкосновенность частной жизни, когда дело касается их дома. Помимо вопросов о Сноудене, Оливер задавал общие вопросы, касающиеся частной жизни. Например, когда он спросил, как они относятся к секретной (но выдуманной) правительственной программе, которая сохраняет пересылаемые через Интернет изображения обнаженных людей, жители Нью‑Йорка также были единодушны в своих ответах – с той лишь разницей, что на этот раз они были категорически против. Один из опрошенных даже признался, что недавно отправил кому‑то подобное фото.
Все, кто отвечал на вопросы тогда на Таймс‑сквер, сошлись во мнении, что жители Соединенных Штатов должны иметь возможность конфиденциально обмениваться любыми материалами через Интернет – даже фотографиями пениса. Именно в этом и заключалась главная мысль Сноудена.
Оказалось, что выдуманная правительственная программа, сохраняющая фотографии обнаженных людей, гораздо ближе к реальности, чем вы можете себе представить. Как Сноуден объяснил Оливеру во время интервью, поскольку у таких компаний, как Google, серверы физически расположены по всему миру, даже простое сообщение (возможно, с элементами наготы) от мужа жене, находящейся в том же американском городе, может сначала оказаться на сервере за границей. Коль скоро эти данные покидают территорию США, пусть и всего на наносекунду, АНБ может, благодаря принятому в США «Патриотическому акту», перехватить и занести в архив это сообщение или электронное письмо (включая непристойную фотографию), поскольку технически оно попало на территорию США из заграничного источника. Мнение Сноудена: рядовые американцы попались в сети, раскинутые после событий 11 сентября, которые изначально были средством борьбы с терроризмом, а сейчас превратились в средство слежения практически за каждым гражданином.
Можно предположить, что, регулярно узнавая об утечке данных и тотальной правительственной слежке, мы были бы в невероятной ярости. Можно предположить, что, зная, как быстро это произошло – всего за каких‑то пару лет, – мы бы испытали шок и вышли бы на улицы с транспарантами. В действительности же происходит абсолютно противоположное. Многие из нас – даже многие из тех, кто читает эту книгу – в какой‑то степени смирились с тем, что все наши действия – телефонные разговоры, текстовые сообщения, электронные письма и страницы в социальных сетях – могут просматриваться и прослушиваться третьими лицами.
И это обескураживает.
Многие из нас – даже многие из тех, кто читает эту книгу – в какой‑то степени смирились с тем, что все наши действия – телефонные разговоры, текстовые сообщения, электронные письма и страницы в социальных сетях – могут просматриваться и прослушиваться третьими лицами.
И это обескураживает.
Допустим, вы не нарушаете законов, ведете, по вашему мнению, спокойную и размеренную жизнь и вам кажется, что вы не выделяетесь из толпы других людей в Интернете. Поверьте мне, даже вы не невидимка. По крайней мере, пока.
Я люблю фокусы, а некоторые утверждают, что «ловкость рук» – это необходимое условие для хакерства. Один из известных фокусов заключается в том, чтобы сделать объект невидимым. Однако секрет тут в том, что объект в действительности не исчезает и не становится на самом деле невидимым. Объект всегда остается на месте: на заднем плане, за занавесом, в рукаве, в кармане, там, где мы можем его увидеть… Или не можем.
Это же касается и того множества персональной информации о каждом из нас, которое фиксируется и хранится, часто даже без нашего ведома. Большинство из нас просто не догадывается, насколько легко другой человек может просмотреть эту информацию, и даже не знает, где искать. А раз мы не видим эти данные, то, вероятно, верим, что являемся невидимыми для наших бывших, родителей, учителей, начальников и даже правительства.
Проблема заключается в том, что, если знать, где искать, эта информация доступна абсолютно каждому.
Когда я выступаю перед большим количеством слушателей – размер помещения при этом не имеет значения, – обычно находится кто‑то, кто ставит этот факт под сомнение. После одного из таких событий на меня насела очень скептически настроенная журналистка.
Я хорошо помню, как мы сидели за отдельным столиком в баре отеля в одном из американских мегаполисов и журналистка сказала, что она бы никогда не стала жертвой утечки данных. По ее словам, в силу своего юного возраста она была зарегистрирована лишь на очень ограниченном количестве ресурсов и поэтому мало где оставляла свои данные. Она никогда не указывала личную информацию ни в своих статьях, ни в социальных сетях – она старалась не выходить за границы профессионального общения. Она считала себя невидимой. Поэтому я попросил ее разрешения найти в Интернете ее номер социального обеспечения и другие персональные данные. Она согласилась, хоть и неохотно.
Сидя рядом с ней, я вошел в свою учетную запись на сайте, предназначенном для частных детективов. Я, пускай с некоторой натяжкой, подхожу под последнее определение благодаря своей работе, связанной с расследованием хакерских атак по всему миру. Мне уже было известно ее имя, поэтому я спросил, где она живет. Я также мог бы найти эти сведения в Интернете, на другом сайте, если бы она не сказала мне сама.
Через пару минут я уже знал ее номер социального страхования, город рождения и даже девичью фамилию ее матери. Также я знал все места, где она когда‑либо проживала, и все номера телефонов, которые она когда‑либо использовала. Уставившись в экран с удивленным выражением лица, она подтвердила, что вся эта информация в той или иной степени верна.
Доступ к этому сайту открыт ограниченному кругу проверенных компаний и специалистов. С пользователей взимают небольшую ежемесячную плату, плюс дополнительно оплачивается каждый информационный запрос, а также время от времени проводят проверки, цель которых – выяснить, по‑прежнему ли у меня есть законные основания пользоваться подобным ресурсом.
Но подобного рода информацию об абсолютно любом человеке можно найти за небольшую, однократную плату. И это совершенно законно.
Вы когда‑нибудь заполняли форму в Интернете, предоставляли свои данные учебному заведению или организации, которая выкладывает информацию в Интернет, или участвовали в судебном процессе, информация о котором была опубликована в Интернете? Если да, то вы добровольно передали персональную информацию третьему лицу, которое может поступать с ней, как ему заблагорассудится. Существует вероятность, что часть этой информации – если не вся – теперь в Интернете и любая компания, зарабатывающая на сборе персональных данных людей, может ее получить. Некоммерческая организация «Центр обмена информацией о праве на приватность» (Privacy Rights Clearinghouse) опубликовала сведения более чем о 130 компаниях, которые собирают персональные данные (достоверные и недостоверные) о вас.
А также существуют данные, которые вы не выкладывали в Интернет, но они все равно стали достоянием крупных компаний и правительства, – информация о том, кому мы отправляем электронные письма, текстовые сообщения, кому звоним, что мы ищем в Интернете, что мы покупаем в реальных или интернет‑магазинах, ходим ли мы пешком или ездим на машине. Объем данных о каждом из нас с каждым днем растет в геометрической прогрессии.
Возможно, вам кажется, что об этом не стоит беспокоиться. Поверьте мне, стоит. Надеюсь, что, прочитав эту книгу до конца, вы будете достаточно обеспокоены, готовы что‑то предпринять и вооружены знанием, что именно нужно делать.
Факты таковы: мы живем с иллюзией, что наша частная жизнь конфиденциальна, и, вероятно, эта ситуации длится уже несколько десятилетий.
Факты таковы: мы живем с иллюзией, что наша частная жизнь конфиденциальна, и, вероятно, эта ситуации длится уже несколько десятилетий.
В определенный момент нас может начать беспокоить то, что правительство, работодатели, начальники, учителя и родители имеют слишком большой доступ к нашей личной жизни. Но поскольку границы этого доступа расширялись постепенно, поскольку мы принимали каждую цифровую технологию, которая делала нашу жизнь чуточку удобнее, не задумываясь о том, как это отразится на нашей приватности, теперь повернуть все вспять становится все труднее и труднее. Кроме того, кто из нас готов отказаться от своих игрушек?
Жить в условиях тотального цифрового контроля со стороны государства опасно не столько тем, что кто‑то занимается сбором наших данных (с этим ничего не поделаешь), сколько тем, как используются собранные данные.
Комментариев нет