Может быть, она права. По крайней мере, «Икс» давал возможность подойти друг к другу с обратного конца. С «конца», в общем.

От этих мыслей я улыбалась.

Как ни странно, прогулка мне понравилась – новые впечатления колыхали внутри что-то еще пока запертое и потаенное, но уже рвущееся на свободу – некую новую меня. По непонятной причине хотелось снова облачиться в униформу и на этот раз прогуляться по какому-нибудь широкому и освещенному проспекту. Полюбоваться на прохожих…

Оказывается, это затягивало.

– Ну что, фильм?

– Фильм.

– Слушай, жаль, что у нас дивана нет. Может, потом прикупим? Размеры комнаты позволяют.

Я думала не о диване. Я думала о том, как в мебельном магазине буду соблазнительно водить пальчиком по мягким обивкам и рассматривать достоинства других покупателей.

Нет, «Икс» – это наваждение. Однозначно.

 Глава 2

– Вы уверены, что умеете делать то, что требуется?

– Уверен ли я, что умею работать с кодом Комиссии? Конечно.

Энтони Кокс – человек, много лет назад основавший место, со временем превратившееся из трех публичных домов в гигантский индустриальный мегаполис, именуемый теперь Городом «Икс», рассматривал гостя пристальнее, чем следовало, но ничуть не стеснялся этого.

Программист, надо же. Он ожидал увидеть очкарика – именно так. Потому что очкарики – это люди, которые не желают видеть внешний мир и сосредотачиваются на внутреннем, существующем исключительно в их воображении. Мире логики, например. Программисты, как полагал Кокс, вообще не должны быть людьми от «мира сего». А этот, который удобно и буднично расположился в кресле напротив, точно был от «сего».

Он был сногсшибательным. Даже Энтони, никогда не слывший педиком, оценил это.

Логан Эвертон. Брюнет. Рост метр восемьдесят восемь – идеальная короткая стрижка (чуть удлиненная сверху), наглый разлет широких бровей, прямой нос, аккуратная щетина на лице и глаза такого глубокого синего оттенка, что неизменно хотелось поинтересоваться – а не линзы ли это?

Кокс был уверен – не линзы. Сидящий перед ним мужик не был ни выпендрежником, ни франтом, ни показушником – он был брутальным. Не «делано» брутальным – эдаким «журнальным мачо», – но истинным, от природы. Конечно, все эти мышцы, прорисовывающиеся даже под курткой, накачаны в спортзале, но вот все остальное – просто ах. Этот Эвертон был великолепнее всех моделей, которых Энтони время от времени использовал в рекламном бизнесе.

Этот мог бы стать лицом «Икса», его визуальным воплощением.

«Надо будет спросить его об этом. Позже. Когда закончим дела».

– Мне требуется написать, как бы это сказать… программу. Только не просто программу, а, скорее, большую и сложную систему, которая будет использовать вставки Комиссионного кода.

– Разрешение на использование получено?

– Конечно, а как же иначе?

Эвертон совершенно не тушевался под пронзительным взглядом-стрелой владельца целого города и ныне миллиардера, а Кокс к этому привык. Перед ним лебезили и тушевались все – девки по вызову, управленцы, инвесторы, финансовые консультанты и даже немногочисленные друзья. А вот новоприбывший программист выглядел так, будто собирался хлебнуть пива, которое только что достал из домашнего холодильника. Нет, он выглядел не так – расслабленно, да. Но в то же время собрано. Холодно и сфокусировано. И распространял вокруг себя эту чертову ауру величия, силы и некого равнодушного презрения к происходящему. Энтони даже казалось, что в новехонькой кожаной сумке под ноутбуком должны обязательно найтись припрятанные под двойным дном ножи и пистолеты.

Может, так оно и есть.

Нужные бумаги отыскались в среднем ящике дорогого темно-вишневого стола из полированного дуба.

– Вот, здесь все печати.

Эвертон внимательно просмотрел каждый документ и голограмму на нем.

– В чем должна заключаться суть системы?

– Ну-у-у, – Кокс едва заметно расслабился, – это сложно описать, но у Вас ведь есть время?

– Есть.

– Может, хотите выпить?

– Не хочу.

Не привычное «Спасибо, мистер Кокс, это так «мило/добро/вежливо» с вашей стороны…» – просто «не хочу». Вот же хлыщ…

– Тогда давайте попробую объяснить. Мне нужна система, которая бы позволяла сканировать посетителей при въезде в «Икс», собирала бы о них данные и помещала в единую базу. Например, бывал ли человек у нас или же «новичок», следила за тем, чем он занимается и как именно проводит время, анализировала бы его перемещения и поведение, а после, на основе проведенного анализа, выдавала бы так называемые «рекомендации». То есть, что именно из имеющегося ассортимента можно предложить гостю, на что, пусть даже независимо от его осознанного внимания, среагировало физическое тело, и, соответственно, что нового могло бы его заинтересовать. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю.

Тишина.

– Сможете сделать?

– Смогу.

– Но?

– Но стоить это будет дорого.

Энтони наигранно пожал плечами:

– Деньги – это не проблема.

Нет, на самом деле деньги – это проблема. Они – проблема, когда их нет, и тогда, когда их слишком много. А еще деньги – проблема, когда вдруг начинает давить жаба, а Кокса жаба давила. Капитал – это, простите, не то, что можно вот так запросто транжирить, капитал – это то, что нужно правильно инвестировать. А программное обеспечение, которое он только что запросил, вещь не то, чтобы необходимая, но больше занимательная. Посмотреть бы для начала, какой она даст результат.

– И какой будет Ваша цена, мистер Эвертон?

* * *

Эвертон всегда получал много. Всегда, сколько себя помнил. Он отлично справлялся с работой, когда общество пользовалось языками программирования «низкого» уровня, легко приспособился, когда появились разработки языков «высокого» уровня, – изучил Литан, АСМ++, ДексА, Гаратон… Интеллектуальный код? Пожалуйста. Вплетение нейрографии и искусственный псевдо-интеллект? Нет проблем.

Сложнее всего оказалось тогда, когда его приняли на работу в отряд специального назначения и ввели самый важный для него профпредмет – Комиссионный код, – но он справился и с этим. Потому что был талантлив. А еще потому, что его – веселого и шального мальчишку в душе – завлекла красота языка, которого он не знал до этого, языка, не имеющего привычных человеку символов и изложения в книгах. Языка, на котором нельзя было написать программу, используя клавиатуру, – только мысль. Комиссионный код создавался и соединялся с действующими кусками обычного кода мысленно. И именно это было тем, что до сих пор завораживало и восхищало Логана.

Имело ли смысл упоминать о том, что его заработки при смене должности лишь возросли? Нет. Комиссия умела ценить своих работников, а он был уникальным и в своем роде единственным человеком, чей талант оценил по достоинству и развил его Начальник – Дрейк Дамиен-Ферно.

Именно с Дрейком Логан и говорил этим утром. Сообщил, что некий Энтони Кокс при помощи информаторов отыскал его и попросил поработать над проектом.