Зов кукушки



– Я не собираюсь ни о чем просить Британский легион, Люс, это понятно?

– Поумерь свою гордыню…

– Как дети?

– Неплохо. Послушай, Стик, меня возмущает, что Рокби, от которого ты за всю жизнь не видел ни гроша, натравливает на тебя своего адвоката. Пусть бы оказал безвозмездную помощь, тебе ведь столько пришлось пережить, а для него…

– У меня бизнес на подъеме. С долгами я разберусь, – сказал Страйк.

На углу ссорилась юная парочка.

– Ты правду говоришь, что у вас с Шарлоттой все хорошо? С чего это ее понесло к матери? Мне казалось, они друг дружку на дух не переносят.

– Как‑то нашли общий язык, – ответил Страйк; между тем девчонка, отчаянно жестикулируя, топнула ногой и скрылась за углом.

– Ты кольцо‑то ей купил? – допытывалась Люси.

– Погоди, мне казалось, ты хочешь, чтобы я вначале расплатился с Гиллеспи?

– Но она не сердится, что у нее до сих пор нет кольца?

– Она выше этого, – сказал Страйк. – Говорит: плевать на кольцо, деньги нужно вкладывать в бизнес.

– Надо же. – Люси всегда считала, что успешно маскирует свою глубочайшую неприязнь к Шарлотте. – Ты придешь на день рождения Джека?

– А когда?

– Стик, я послала тебе приглашение неделю назад!

Он подумал, что Шарлотта, вероятно, сунула конверт в одну из тех коробок, что так и стояли нераспакованными на лестничной площадке – в офис они не влезли.

– Угу, приду, – сказал он; ему до смерти не хотелось тащиться на этот день рождения.

Закончив разговор, он вновь сел за компьютер и продолжил работу. Вскоре записи его бесед с Уилсоном и Коловас‑Джонсом были вбиты в файл, но чувство безысходности осталось. Впервые после увольнения из армии он взялся за дело, которое требовало не просто слежки, однако же судьба, как видно, задалась целью ежедневно напоминать, что у него больше нет ни авторитета, ни полномочий. Кинопродюсер Фредди Бестиги, который находился рядом с Лулой в момент ее гибели, оставался – стараниями безликих клерков – вне пределов досягаемости; да и с Тэнзи Бестиги до сих пор не было договоренности о встрече, хотя Джон Бристоу клятвенно обещал решить этот вопрос.

Со смутным чувством бессилия и едва ли не презрения к своим занятиям – сродни тому, какое испытывал к ним жених Робин, – Страйк все же решил не сдаваться и поискать в интернете еще какую‑нибудь информацию, связанную с делом. Он нашел Кирана Коловас‑Джонса, который, оказывается, не врал о сериале «Чисто английское убийство», где сыграл эпизод из двух реплик («Второй гангстер………….Киран Коловас‑Джонс»). У него действительно был импресарио, который разместил на своем сайте маленькое фото Кирана и скупой перечень его достижений, включая роли без слов в сериалах «Жители Ист‑Энда» и «Катастрофа». Зато на сайте «Экзекарс» фотография Кирана имела более внушительный вид. В форменном костюме и фуражке, он позировал в полный рост, как заправский кумир публики, – очевидно, в штате агентства ни один водитель не мог тягаться с ним внешними данными.

За окнами на смену сумеркам пришла тьма; плеер по‑прежнему рычал и стонал в углу голосом Тома Уэйтса, а Страйк, не вылезая из Сети, все гонялся за тенью Лулы Лэндри и время от времени добавлял в файл новые заметки.

Страницу Лэндри в «Фейсбуке» найти не удалось, в «Твиттере» она, судя по всему, тоже не регистрировалась. Вероятно, такое нежелание допускать жадных до сплетен фанатов в свою личную жизнь подталкивало многих к самостоятельному заполнению пробелов. На бесчисленных сайтах красовались подборки фотографий Лулы, сопровождаемые маниакальными комментариями. Если эта информация была правдивой хотя бы наполовину, то Бристоу дал Страйку неполную и выхолощенную картину саморазрушительного характера своей сестры, причем такие тенденции стали проявляться у нее в раннем подростковом возрасте, после смерти приемного отца, сэра Алека Бристоу: основатель собственной фирмы электронного оборудования «Альбрис», добродушного вида бородач, он скоропостижно скончался от инфаркта. После этого Лула сбежала из двух школ‑интернатов и с позором вылетела из третьей – все это были дорогие частные пансионы. Она даже резала себе вены – соседка по общей спальне нашла ее в луже крови; скиталась где придется – полиция вытащила ее из какого‑то сквота. На фан‑сайте LulaMyInspirationForeva.com, рулило которым лицо неопределенного пола, утверждалось, что в тот период будущая модель зарабатывала на жизнь проституцией.

По закону о психическом здоровье она подвергалась принудительному лечению, находясь в охраняемой палате для подростков с диагнозом «циркулярный психоз». Не прошло и года, как она, приехав с матерью в магазин одежды на Оксфорд‑стрит, встретила свою сказочную удачу в лице скаута из модельного агентства.

В шестнадцать лет Лула выглядела как Нефертити: перед объективами фотокамер красовалось уникальное сочетание порока и хрупкости: длинные, как у жирафенка, ноги, а на левой руке – рваный шрам от запястья до локтевого сгиба, добавлявший, по мнению модных обозревателей, определенную пикантность ее фантастической внешности: недаром на некоторых фотографиях он выставлялся напоказ. Экзотическая красота Лулы не укладывалась в общепринятые рамки, а обаяние, которое после ее смерти стали превозносить до небес (как журналисты, так и истеричные блогеры), уживалось с опасной раздражительностью и внезапными вспышками ярости. Похоже, пресса и публика любили ее в равной мере – и в равной мере любили ее поддеть. Одна журналистка написала, что Луле свойственна «странная прелесть и неожиданная наивность»; другая сочла, что перед ней «расчетливая юная дива, практичная и жесткая».

В девять вечера Страйк сходил поужинать в китайский квартал, вернулся в контору и, сменив Тома Уэйтса на Elbow, взялся искать в Сети информацию об Эване Даффилде, который, по общему мнению (и даже по мнению Бристоу), не убивал свою девушку.

Пока Страйк не столкнулся с профессиональной завистью Коловас‑Джонса, он при всем желании не мог объяснить, чем вообще прославился Даффилд. Зато теперь ему стало известно, что Даффилд прогремел после съемок в каком‑то шедевре независимого кино, получившем хвалебные отзывы в прессе: сыграл он чуть ли не самого себя – музыканта, который подсел на героин и в результате пошел воровать.

На волне кинематографической славы своего фронтмена его команда выпустила вполне успешный альбом и со скандалом развалилась, практически сразу после знакомства Даффилда с Лулой. Как и его подруга, Даффилд отличался поразительной фотогеничностью: даже на сделанных длиннофокусным объективом неотретушированных кадрах (такие тоже нашлись в интернете), где он, в грязной одежде, бредет по улице; даже на тех снимках, где он в ярости бросается на папарацци. Похоже, соединение этих двух изломанных и прекрасных знаменитостей подогревало интерес к обоим: слава одного падала отраженным светом на другого, рикошетом отскакивала назад, и это вечное движение работало на обоих сразу.

Гибель подруги еще более укрепила позиции Даффилда в мире небожителей, которых превозносят, шельмуют и боготворят. Вокруг него появился ореол какого‑то мрака и фатализма. Как могло показаться, и самые страстные фанаты, и недоброжелатели охотно рассуждали о том, что он из‑за наркоты уже скатывается в пропасть, что его ждет неминуемое отчаяние и забвение. Из своих слабостей он, так сказать, сотворил себе рай, и Страйк несколько минут просматривал очередное мелкое, дрожащее видео на «Ютьюбе», в котором Даффилд, явно под кайфом, плел что‑то несусветно путаное именно таким голосом, который мастерски пародировал Коловас‑Джонс: мол, умереть – это все равно что уйти с вечеринки, а потому не стоит горевать, если свалить придется пораньше.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *