Но им больше не у кого было спрашивать.
По крайней мере, сегодня утром у Фрейи будет готов ответ. Вот только вряд ли он им понравится.
Она позавтракала в одиночестве, сидя в черном кресле с высокой спинкой за длинным черным столом. Звяканье ножа о тарелку, ложечки – о чайную чашку казалось невыносимо громким в тишине. В полумраке со стен смотрели портреты ее божественных предков. Вид у них был слегка нетерпеливый, как будто они тоже ждали, когда она наконец выберет курс.
– Не беспокойтесь, – сказала она портретам. – Я приняла решение.
Когда завтрак был закончен, вошел камергер.
– Доброе утро, Смью.
– Доброе утро, свет ледяных полей. Направляющий комитет ожидает, когда вашему сиятельству будет угодно их принять.
Фрейя кивнула, и камергер распахнул двери утренней трапезной перед членами Направляющего комитета. Когда‑то их было двадцать три человека. Теперь остались только мистер Скабиоз и мисс Пай.
Виндолен Пай была высокая, некрасивая дама средних лет. Ее светлые волосы были собраны в приплюснутый узел на макушке, отчего казалось, будто она носит на голове булку‑слоечку. Она была раньше секретарем покойного Главного навигатора и неплохо разбиралась в картах и таблицах, но страшно нервничала в присутствии маркграфини и постоянно приседала в реверансе, стоило Фрейе хотя бы шмыгнуть носом.
Ее коллега, Сёрен Скабиоз, был совсем другого склада. В его роду все были мастерами‑механиками почти с тех самых пор, как город встал на полозья. По положению он был почти равен Фрейе. Если бы все шло как полагается, следующим летом ей предстояло выйти замуж за его сына Акселя; маркграфини часто брали в супруги мужчин из машинного отделения, чтобы сделать приятное Инженерному сословию. Но все пошло не так, как полагается. Аксель умер. Фрейя втайне радовалась, что Скабиоз не станет ее тестем: он был такой суровый, молчаливый и мрачный старик. Его черные траурные одежды сливались с полутьмой утренней трапезной, словно камуфляж, и белая маска лица, казалось, висела в воздухе, лишенная тела.
– Добрый день, ваше сиятельство, – сдержанно поклонился он, а мисс Пай покраснела, встрепенулась и сделала реверанс.
– Где мы находимся? – спросила Фрейя.
– О, ваше сиятельство, в настоящий момент мы находимся на расстоянии около пятисот километров к северу от гор Тангейзера, – залепетала мисс Пай. – Под нами прочный морской лед, ни одного города в пределах видимости.
– Машинное отделение ожидает ваших распоряжений, свет ледяных полей, – промолвил Скабиоз. – Желаете ли вы повернуть обратно, на восток?
– Нет!
Фрейя вздрогнула, вспомнив, как их несколько раз чуть было не съели. Если они снова вернутся на восток или двинутся на юг, чтобы вести торговлю на окраинах Ледяных Пустошей, охотники Архангельска наверняка об этом прознают и вряд ли Анкоридж сумеет спастись бегством от огромного хищника. В городе едва хватает людей, чтобы обслуживать двигатели.
– Может быть, нам следует направиться на запад, ваше сиятельство? – робко предложила мисс Пай. – Некоторые мелкие города зимуют у восточной оконечности Гренландии. Мы могли бы вести с ними торговлю.
– Нет, – твердо ответила Фрейя.
– В таком случае, возможно, вы планируете избрать какое‑либо другое направление, ваше сиятельство? – предположил Скабиоз. – Боги льда говорили с вами?
Фрейя торжественно кивнула. На самом деле она уже больше месяца обдумывала свою идею, и вряд ли та исходила от богов; но она просто не могла придумать ничего другого, чтобы защитить свой город от хищников, от чумы и от дирижаблей‑шпионов.
– Курс на Мертвый континент, – объявила она. – Мы возвращаемся домой.
Глава 2
Эстер и Том
Эстер Шоу понемногу привыкала быть счастливой. После долгих голодных лет скитаний по грязным канавам и городам‑кладоискателям Больших Охотничьих Угодий она наконец‑то нашла свое место в этом мире. У нее есть собственный воздушный корабль, «Дженни Ганивер» (стоит чуть вытянуть шею, и она увидит округлую макушку красного баллона позади вон того грузового судна с Занзибара, перевозящего пряности, что пришвартовалось у семнадцатой стойки), и еще у нее есть Том – добрый, красивый, умный Том, которого она любит всем сердцем и который, кажется, тоже любит ее, несмотря ни на что.
Поначалу она была уверена, что долго это не продлится. Они такие разные, да к тому же Эстер никто не назвал бы красавицей: высокая, угловатая, точно пугало огородное, медно‑рыжие волосы заплетены в чересчур тугие косички, лицо рассекает пополам старый шрам от удара шпагой, лишившего ее одного глаза и большей части носа и заставившего рот изогнуться в вечной кривозубой усмешке. «Все это ненадолго», – говорила она себе (снова и снова, пока они дожидались на Черном острове, когда закончат ремонт бедняжки «Дженни Ганивер»). «Он не бросает меня из жалости», – решила она, когда они вместе долетели до Африки, а потом отправились через океан в Южную Америку. «Что он только во мне нашел?» – удивлялась она, когда они разбогатели, переправляя продукты и другие припасы в нефтедобывающие города Антарктики, а потом вдруг снова обеднели, когда пришлось выбросить весь груз за борт, спасаясь от воздушных пиратов над Огненной Землей. На обратном пути через голубую Атлантику с караваном торговых судов она шептала про себя: «Это не может продлиться долго».
И тем не менее это длилось. Длилось вот уже больше двух лет. И сейчас, греясь на сентябрьском солнышке на балконе «Зоны деформации», одного из многочисленных кафе на Главной улице Воздушной Гавани, Эстер невольно начинала верить: может быть, это навсегда. Она сжала руку Тома под столом и улыбнулась своей скособоченной улыбкой, а он посмотрел на нее с такой же любовью, как тогда, когда она в первый раз его поцеловала, освещенная сполохами МЕДУЗЫ, в ту ночь, когда погиб его родной город.
Этой осенью город Воздушная Гавань направился к северу и теперь завис в нескольких десятках метров над Ледяными Пустошами, в то время как мелкие города‑кладоискатели, которые провели на льду короткие месяцы полярного лета, собрались внизу, чтобы распродать свои находки. Один за другим воздушные шары поднимались к причальным стойкам летающего города‑порта, из них высыпали живописные торговцы артефактами олд‑тека – высоких технологий Древних – и принимались на все лады расхваливать свой товар, едва успев ступить на палубу из листовой стали. Ледяной север – отличная охотничья территория для тех, кто собирает образцы забытых технологий, и сейчас эти господа предлагали на продажу детали Сталкеров, аккумуляторы от магнитных ружей и всякую всячину, которой вовсе нет названия, – разрозненные обломки полудюжины погибших цивилизаций, даже несколько фрагментов древнего летательного аппарата, который пролежал во льду, никем не потревоженный, с самой Шестидесятиминутной войны.
Внизу, куда ни глянь, – на юг, на восток и на запад – простирались Мерзлые земли, теряясь в дымке на горизонте; холодная, каменистая местность, где восемь месяцев в году правят боги льда и где уже местами белел снег на дне перекрещивающихся траншей, оставленных движущимися городами. На севере высились черной базальтовой стеной горы Тангейзера – цепь вулканов, обозначающая северную границу Охотничьих Угодий. Некоторые вулканы были действующие, над ними покачивались столбы серого дыма, словно колонны, поддерживающие небо. Между этими столбами Эстер и Том с трудом различали сквозь пелену вулканического пепла белые просторы Ледяных Пустошей, где двигалось что‑то огромное, грязное и неумолимое, словно сошедшая с места гора.
Комментариев нет