Животное



– Идите сюда! Что вы там стоите? – раздался раздраженный голос мамы, и в толпе мелькнуло ее раскрасневшееся лицо.

Через мгновение мы оказались в бурлящем сплетении тел, и я с большим трудом вслушивался в какой‑то плывущий голос толстой женщины средних лет, унизанной множеством шелестящих браслетов и бус. Она что‑то рассказывала о породах и клубах, потом сама себя перебивала и начинала горячо убеждать, что ее мнение – просто независимый объективный взгляд, и мы можем с ней не согласиться, но все‑таки стоит прислушаться к «доброму совету». В общем‑то, именно это в итоге было и сделано, а мама остановила свой выбор на двух персидских котятах, принадлежащих разным клубам. И здесь, как часто бывало, она обратилась ко мне:

– Ну, нравятся? Какой клуб, думаешь, лучше? Просто скажи.

Откуда мне было знать? Однако для родителей это не имело никакого значения – просто надо было на кого‑то свалить ответственность, если что‑то пошло бы не так. Кто выбирал? Конечно же, я. Вот «стрелочник» и найден, а они, разумеется, остались ни при чем. Хотя никаких вариантов отвертеться у меня не было. Взглянув на два похожих названия и логотипы в виде кошачьей пасти с длинными клыками и каким‑то абстрактным символом, я остановил свой выбор на одном из них.

 

Глава IV. Случайная смерть

 

Так у нас в доме появился всеобщий любимец, который даже был приучен к лотку. Сначала я относился к нему излишне грубо или подчеркнуто равнодушно, считая пусть и невольным, но виновником того, что мне не купили собаку. А потом искренне полюбил и, что не менее важно, был единственным из класса обладателем кота. Это меня невольно выделило, не говоря уже о том, что домашние животные были мало у кого из известных мне ребят. Мама назвала его Лилеен – какое‑то немного глупое имя, ассоциирующееся у меня с чем‑то французским. В общем‑то, по родословной назвать котенка нужно было только с определенной буквы, но, наверное, и здесь можно было выбрать что‑то, по крайней мере, более легко произносимое.

Родители накупили множество баночек кормов, которые стали называть «мокрыми», когда попробовали ввести в рацион Лилеена сухие кубики из больших бумажных пакетов. Широкое ложе, похожее, по выражению папы, на «лохань», разместили в моей комнате между шкафом и тумбой для белья, но котенок лежал там лишь изредка, предпочитая мягкие кресла и диваны. При этом он был весьма компанейский и не мог терпеть, когда не видит всех домочадцев в одном месте – тогда он начинал курсировать между комнатами, стараясь не пропустить ничего важного. Когда же кто‑то был дома один, Лилеен удачно перевоплощался в его тень и отслеживал буквально каждый шаг. Это вовсе не напрягало, но иногда я думал о том, как хорошо, что коты не могут говорить – иначе сколько всего бы он мог понарассказать обо мне маме.

Котенок постепенно стал настолько привычным членом семьи, что казалось невозможным представить – как это мы жили до этого без него. Правда, мама уделяла ему все меньше времени – у нее оказалась аллергия на шерсть, чего, как она уверяла, «отродясь не было». Папа после поездки на Птичий рынок, похоже, считал свое участие на этом исчерпанным и не проявлял к домашнему любимцу никакого особенного интереса. Хотя иногда и благосклонно позволял полежать рядом на диване или взобраться до коленок по вытянутым тренировочным штанам. Это вызывало жалость, и я все больше привязывался к Лилеену.

– Может, мы поторопились с покупкой котенка? – однажды воскресным утром эти слова сорвались впервые с маминых губ, и с тех пор я потерял покой.

– Если ты так хочешь, можем попытаться его пристроить в какое‑нибудь хорошее место, – задумчиво протянул папа, на мгновение появившись из‑за газеты, которую любил читать за завтраком. – Может, и сын с кем‑нибудь из одноклассников договорится? – Папа откашлялся и мельком посмотрел на меня.

Ах, вот как, мало того, что разговор идет о такой ужасной вещи, как вероломное предательство нового члена семьи, так моего мнения даже никто и не спрашивает – просто записывают в исполнители!

Этот вопль, разумеется, прозвучал только в душе, но происходящее меня настолько покоробило, что я не находил от возмущения слов. И с этого дня я стал подчеркнуто много времени проводить с котенком, при этом не упуская случая озвучить, как здорово, что он у нас есть.

Время шло, подобные разговоры начинали происходить все чаще, но, насколько я понял, пристроить куда‑нибудь Лилеена не удавалось, поэтому мы все еще были вместе.

– Ты не спросишь, наконец, в классе – не нужен ли кому этот котенок? – однажды, как бы между прочим, поинтересовалась у меня мама. – Если «да», скажи, что я обязательно созвонюсь с их родителями, и мы обсудим этот вопрос.

Разумеется, мне даже в голову не пришло кому‑нибудь говорить о подобном, но родителям я сказал, что желающих не нашлось. Конечно, мне было понятно, что бесконечно так продолжаться не может, и Лилеен вполне может однажды просто быть выброшен на улицу, однако все проблемы разом неожиданно разрешила одна трагичная случайность.

В тот выходной день папа взялся за обустройство балкона – мама давно говорила ему о том, что раз уж поставили стекла, то надо сделать хороший настил из досок и удобные полки по стенам. Тогда я не видел в этом особого смысла, а был даже раздосадован – вместо того чтобы пойти прогуляться, вынужден был мало того, что сидеть дома, так еще и выслушивать оскорбления, вынужденно пребывая в постоянном напряжении. Дело было в том, что папа, как и многие люди, превращался прямо‑таки в неузнаваемого и непереносимого человека, когда дело касалось помощи в чем‑либо. Начиналось все и всегда очень даже хорошо и понятно: просьбой быть неподалеку и при необходимости «немного помочь». Что можно ответить на такое? Конечно, только «да». Однако очень быстро все становилось иначе: ты оказывался виноват в том, что не знаешь – куда папа очередной раз положил отвертку, молоток или шуруп, потом обвиняешься в том, что не ладится дело, и, наконец, выпроваживаешься с громогласным: «Раз не хочешь помогать, а только все портишь, уйди отсюда вообще». Но лично для меня самыми обидными бывали моменты, когда папа сделал что‑то не так, а потом неожиданно набрасывался на меня с воплями о том, почему я не подсказал или не поддержал что‑то, хотя «все наверняка видел». Ну, да, смотрел, но это вовсе не значит понимания задумки родителей с нахождением вовремя там, где необходимо.

Несколько раз я пытался как‑то помягче озвучить подобные мысли, но понимания, разумеется, не нашел. Как говорится, когда надо найти виноватого, это всегда можно сделать. При этом буквально минут через десять после завершения дел папа становился прежним и даже подтрунивал над возникшими проблемами и неудачами, прося меня «не брать в голову». Конечно, легко так вот просто сказать и забыть, а я потом еще долго переживал, вспоминая резкие оскорбительные слова в свой адрес.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *