– Разбила чужую машину, когда парковала свой «Вольво»?
Дежурные шутки домашних по поводу того, как я ловко вожу машину, надоели до полусмерти. Я села в кресло и изложила сыну суть дела. Аркашка притих и задумался.
На следующий день мы принялись действовать с самого утра. Сначала внесли в кассу консультации необходимую сумму денег, и Аркадий поехал к следователю знакомиться с делом. Я же подалась в Бутырскую тюрьму. Следовало добиться свидания, чтобы поговорить с Максом.
СИЗО‑2, который народ называет Бутыркой, расположен на Новослободской улице. Мрачное здание скрыто от прохожих во дворе светло‑кирпичного дома.
Я несколько раз уже бывала здесь и даже содействовала побегу заключенного, поэтому хорошо представляла тамошние порядки.
В полуподвальном помещении задыхалось человек пятьдесят. Внутрь впускают по двадцать. Свидание длится час. На сегодня мест нет, впрочем, на завтра и пятницу – тоже. Я молча выслушала словоохотливых женщин и вышла в маленький предбанник, где толпился народ с пудовыми сумками. Потом, спустившись на четыре ступеньки вниз, оказалась в другом полуподвале, где стоял тихий гул. Тут принимали передачи, и я знала, как действовать.
Подойдя к одному из раскрытых окошечек и дождавшись, когда очередная потная тетка сдаст колбасу и сушки, я сунула под решетку паспорт. Толстомордая блондинка залаяла как овчарка:
– Чего паспорт суешь? Тут только продукты, иди в первое окно.
– Глянь на спецразрешение, – тихо шепнула я, загораживая собой обзор.
Бабища раскрыла книжечку, сгребла сто долларов и быстро гавкнула:
– Ну, чего хочешь? Шампунь взять, бритву?
– Нет. Дам еще столько же, если устроишь в поток на свидание, который войдет в полдень.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения, – деловито поинтересовалась стражница.
– Максим Андреевич Полянский, 1959‑й.
– Топай в башню, – велела «помощница».
Я понеслась в соседний подвал. Ровно в двенадцать огромная железная дверь открылась, и полная тетка принялась выкликать фамилии. Меня вызвали последней.
– Ну? – осведомилась конвойная, когда я приблизилась. Еще одна зеленая бумажка перекочевала в карман гимнастерки, и я пошла по лестнице вверх. Вместе с другими женщинами меня завели в узкую и длинную комнату, разделенную грязноватым стеклом. По ту сторону уже сидели заключенные. Бабы кинулись искать своих. Я пошла вдоль стекла и увидела похудевшего и осунувшегося Макса.
– Вот что, граждане, – раздался громкий голос.
Все разом перестали причитать и повернулись к двери. На пороге высился здоровенный красномордый парень в камуфляже. В расстегнутом воротнике виднелась тельняшка.
– Кончай базар, гражданочки, свиданки вам сегодня сорок пять минут.
– Почему, сыночек, – заныли тетки, в отличие от меня простоявшие в очереди несколько дней, – час положен.
– Обед у нас, – сообщил тюремщик, – тоже кушать хотим.
– Ну, сыночек, – застонали бабы, – придумай что‑нибудь, помоги! Не выгоняй раньше.
– Пользуетесь тем, что я добрый, – вздохнул парень, – так и быть. Сейчас запру всех, а потом вернусь. Но чтоб тихо тут!
– Конечно, конечно, – закричали родственники, – благодетель ты наш!
Мужик хмыкнул и вышел, тут же лязгнул замок. Я схватила телефон:
– Макс!
– Здравствуй, Дашутка, – вяло сказал Полянский, – как это ты сюда прийти решилась?
– Слушай внимательно. О Нине Андреевне позабочусь – и продукты куплю, и денег дам. Тебе отправлю передачу. Еще придет адвокат. Ты его хорошо знаешь, это мой сын Аркадий.
– Кеша? – изумился бывший супруг. – Он же совсем ребенок!
Я промолчала. Какой смысл сообщать, что «детке» двадцать шесть стукнуло!
– Простите, – сказал кто‑то за спиной.
Я обернулась. Сзади стояла женщина.
– Пустите сюда, – сказала она.
– Зачем? – изумилась я. – Тут мой родственник.
– У вас дырка, – сообщила тетка, – а в моем боксике нет.
– Дырка?
– А, вы в первый раз, – протянула баба. – Смотрите, – и она ткнула пальцем в небольшую щель.
Затем говорившая бесстыдно задрала кофточку и вытащила из необъятного лифчика пластиковый пакет, наполненный бесцветной жидкостью. На свет явилась и тоненькая трубочка. Тетка засунула один кончик в щелочку, к нему моментально припал подбежавший мужик звероподобного вида. Жидкость в пакете стала стремительно убывать.
– Что это? – изумилась я, видя, как заключенный делает огромные глотки.
– Водка, – спокойно сообщила баба, – надо же бедолагу порадовать. А вы пока деньги трубочкой скрутите и в щелку просуньте.
Через пару минут напившийся мужик отвалился, как сытый клоп, я принялась пропихивать Максу доллары. Наконец все утихомирились.
– Слушай, скажи честно, это ты убил Веронику?
Максим молчал.
– Ну говори же!
– Нет, даже и не думал о таком. Честно говоря, просто хотел развестись. Даже дома не был в ту ночь.
– А где спал?
– В том‑то и дело…
Оказывается, около семи вечера в офис позвонила женщина и предложила совершенно баснословную сделку. Дилерша отдавала яйца по какой‑то смешной цене. Макс остался ждать продавщицу. Секретаршу, пятидесятитрехлетнюю Тамару Павловну, хозяин отпустил домой. Агентша появилась в половине девятого. Сначала рассказала, что является директором крупной новой подмосковной птицефабрики. Представилась как Раиса Федоровна Кулакова. Из себя оказалась вполне ничего, этакая знойная брюнетка в самом соку. Бюст примерно пятого размера обтягивала ярко‑зеленая водолазка из тянущегося трикотажа‑стрейч. Пухлые губы призывно улыбались, да и за яйца хорошенькая директорша просила сущие копейки. Разумеется, Макс тут же распустил хвост. Из офиса ушли все служащие, и Полянский самолично сварил кофе.
Брюнетка, слегка жеманясь, принялась глотать ароматную жидкость и тут же пролила напиток на ярко‑желтую юбку. Максим галантно побежал в туалет и принес мокрое полотенце, чтобы вытереть гущу. Директриса кое‑как размазала пятно, и они продолжили пить кофе. Потом случилась странная вещь. В глазах у Желтка заскакали черные мушки, немилосердно захотелось спать, зевота просто раздирала рот. Дама вздохнула и сообщила:
– Поздно, пора домой.
Она встала, Макс хотел сказать, что подвезет симпатяшку, но губы отказывались повиноваться. Больше мужик ничего не помнил.
В десять утра его разбудила пришедшая на работу Тамара Павловна. Секретарша с некоторым удивлением выслушала рассказ о приходе таинственной посетительницы. Макс, недоумевая, как он мог так внезапно заснуть, помчался домой. По дороге он заехал в магазин и купил коробку самых любимых конфет Нины Андреевны. Мать всегда выговаривала ему, когда он где‑то оставался ночевать, не предупредив ее. Вот сынок и решил подольститься. Все, больше рассказывать оказалось нечего. Спустя пять дней появились милиционеры, обыскали квартиру и в спальне Максима под матрацем нашли новенькую «беретту». Отпечатков пальцев не было, но пуля, убившая Веронику, вылетела именно из этого ствола.
Я вытаращила глаза:
– Как? Пистолет?
Макс кивнул.
– Сам ничего не понимаю. Дашка, честное слово, не стрелял. На крайний случай уж лучше бы отравил или удушил. Даже не знаю, на что надо нажимать, пистолета в руках никогда не держал!
Тут загромыхала дверь, вновь возник толстощекий парень.
– Ну, гражданочки, заканчивайте!
Макс прижался лбом к стеклу.
– Дашка, это не я! Клянусь матерью, не я! Помоги, не я!
Комментариев нет