– Во что вы опять влезли?
Тот издал было протестующий возглас. Но Дворкин махнул рукой:
– Расскажите им, Верман.
Моня вздохнул и рассказал.
Идея принадлежала Гройсу. Старая добрая афера с бриллиантами – что может быть респектабельнее? На выставке драгоценностей появлялся представительный пожилой господин в слегка старомодном костюме. Старомодность внушает доверие.
– Самым сложным оказалось собрать предварительную информацию, – сказал Верман. – Нам требовалась правильная выставка.
– Правильная выставка – это та, на которую попадают правильные люди, – тихо добавил Сема.
– Толстосумы? – спросил Сергей.
– Лучше, значительно лучше! Их жены.
Выставки драгоценных камней бывают разные. Те, на которые можно попасть, заплатив за входной билет двести рублей, троим мошенникам не подходили. Не годились даже те, где билет стоил пятьсот. Они ждали мероприятий, объявления о которых не вешаются на столбах и не появляются в прессе. Туда приходят те, кого устроители называют «избранным кругом», и этот круг не платит за вход.
– Пригласительный Гройсу получить не удалось, – сказал Верман.
– Пришлось нарисовать, – вздохнул Дворкин.
…Старый джентльмен в костюме‑тройке и при золотых часах, цепочка которых свисает из кармана, неспешно бродит по выставке. Время от времени он достает складную ювелирную лупу и склоняется над заинтересовавшим его камнем. Иногда обменивается приветствием с кем‑нибудь из гостей, так что у наблюдателя создается впечатление, что он знаком минимум с дюжиной из присутствующих. Одышливому толстяку джентльмен воодушевленно жмет руку и расспрашивает о делах. Бедняга расстается с ним в полной уверенности, что память ни к черту – он не в силах, как ни пытается, вспомнить этого благообразного господина.
Но Гройс здесь не из‑за него. Его улов ходит рядом, шуршит юбками, вздыхает над ожерельями и браслетами, сверкающими под грамотно поставленным светом.
Бриллианты рассыпают снежные искры. Изумруды холодны и прекрасны, как вечность. Розовый сапфир нежнее лепестка шиповника, синий ярче волны.
Хороший драгоценный камень поет, и это пение сирены. Смотри на него, дыши им, впитывай его цвет, впадай в безумство.
Легкая утрата критичности восприятия – как раз то, что нужно старику, кивающему тебе с мягкой улыбкой.
Если бы Михаил Гройс родился волком, в подведомственном ему лесу были бы самые здоровые лоси на всю округу. Добычу он определял с безошибочностью матерого хищника.
Завести будто бы случайный разговор – дело одной минуты. И вот Михаил Степанович уже рассказывает новой знакомой, что он здесь, собственно, по работе. В чем она заключается? Он инвестирует в драгоценные камни.
– Гройс работал виртуозно, – сказал Верман. – Я сам торгую сорок лет и знаю, как продать курицу женщине, которая пришла за десятком яиц.
– Курицу, козу, сенокосилку и девять соток под Воронежем, – буркнул Дворкин.
– Но Миша Гройс давал им больше. Я продавал курицу. А он – райскую птицу.
– А если без метафор? – спросил Макар.
Без метафор дело выглядело так: познакомившись с жертвой и произведя на нее благоприятное впечатление, Гройс рассказывал, что у него имеются бриллианты исключительного качества по невысокой цене. «Ничего подобного нельзя встретить сейчас в России. Поверьте, я знаю, о чем говорю». Откуда они? О, один его хороший друг владеет собственным месторождением – в Ботсване, а это для понимающих о многом говорит.
Женщина послушно кивала – ей хотелось выглядеть понимающей.
«Сейчас мне нужно аккумулировать средства для одной крупной покупки – не могу разглашать подробностей. Я распродаю свой запас. Вы же понимаете, вот‑вот грянет кризис…»
Это был первый точный удар. При слове «кризис» жертва вздрагивала и испуганно вглядывалась в Гройса.
«Вопрос только во времени, – пожимал плечами старик. – Год, два… Я сам живу не в России, у меня чисто деловой визит в Москву. Но людей, у которых здесь семья, родители, бизнес… Мне их искренне жаль. Хорошо тем, у кого есть, скажем, бриллианты. Деньги превратятся в бумагу. А камни всегда в цене».
Это было второе попадание. Память подсказывала жертве, что старик прав: и мать, и бабушка хранили в шкатулке несколько колец, которые передавались по наследству. Их почти никогда не надевали. Предназначение этих вещей заключалось не в том, чтобы украшать, а в том, чтобы, когда придет страшное время, обратить их в настоящие ценности, сохраняющие жизнь: еду, одежду, лекарства.
«Не желаете выпить чашечку кофе? – предлагал Гройс. – Неподалеку варят отличный эспрессо».
И в уютном ресторане, где с ним уважительно, как с завсегдатаем, здоровались официанты, он продолжал лить свой вкрадчивый яд.
Первый этап общий для всех – испугать и показать путь спасения.
На втором начиналась тонкая индивидуальная работа.
Номер один: чуть больше сорока, невысокая, толстая, с полным отсутствием косметики на отекшем лице. Речь быстрая, хорошо интонированная. Одета подчеркнуто небрежно. Экспрессивна и настойчива.
«Представьте, как будет поражена ваша семья, когда узнает, что вы – обладательница приличного состояния. Интуиция мне подсказывает, что они ценят вас недостаточно. В вас чувствуется деловая хватка. Вы умны, сообразительны, отлично понимаете, где ваша выгода. Что? Домохозяйка? Не смешите, моя дорогая. Мы беседуем больше часа, и поверьте, вы дадите фору большинству мужчин в умении задавать правильные вопросы».
Номер два: лет тридцать пять, худощава, бледна. Речь медленная и неуверенная. Одета настолько безупречно, что это выдает плохой вкус.
«Когда придет кризис и бизнес вашего мужа окажется под угрозой, кто сможет спасти его? Представьте: он думает, что разорен, его дело уничтожено. И вдруг появляетесь вы и выкладываете перед ним на стол один чистейший бриллиант за другим. Тогда он поймет, что настоящая драгоценность – это женщина, на которой он женат. Простите, чем вы занимаетесь в свободное время? Садом? Да, в ваших руках все должно расцветать. Вы несете жизнь, несете спасение всему живому».
Номер три: около двадцати восьми, очень красива, самоуверенна. Одета эффектно, на пальцах дорогие кольца, сделанные явно на заказ.
«О нет, моя дорогая, с вами у меня не может быть никаких дел! Муж запретит вам такие серьезные траты».
– Они купили у него отличные бриллианты по смешной цене, – сказал Верман. – Такой смешной, что я плакал, когда продавал им свои камни.
– Подождите‑подождите, – Сергей протестующе вскинул руку. – Вы отдали Гройсу свои бриллианты, он всучил их богатым скучающим дамочкам… В чем профит?
– Не просто всучил. Миша предупредил, что возьмет камни обратно, если у покупательницы возникнут какие‑то сомнения. Он был с ними любезнее, чем мой дядя Лева с кредиторами. «Я не хочу, чтобы вы пожалели о принятом решении!» В торговле и при знакомстве с женщинами первое впечатление – самое важное. Они должны были ему доверять. И он этого добился.
– Камни были чистейшие, – вступил Дворкин. – Сертификат МГУ, все честно. Гройс посоветовал клиенткам проверить покупку у независимого геммолога. Тот все подтвердил.
– То есть вы на этой сделке потеряли?
Комментариев нет