— Мой отец называл себя королем Ки-Уэста, потому что однажды во время Фэнтези-феста он ехал на платформе, где изображали, как конки выходят из состава США и как он ими правит.

— Конки? — спрашивает Мэг.

— Конк — это такой моллюск. А еще так называют людей с Ки-Уэста, а сам Ки-Уэст называют «Республика Конк». Некоторые шутят по поводу отделения конков, но мой отец относился к этому крайне серьезно. Папа был убежден, что если Ки-Уэст станет независимым, то он будет его королем.

Мне кажется, по кладбищу кто-то порхает, но потом я понимаю, что это просто листок. Каролина продолжает свою историю, которой она, вероятно, делится со всеми, кто готов слушать.

— Некоторая странность моего отца проявлялась в других вещах. Он говорил, как однажды в молодости поехал в Национальный лесной заказник Окала в центре штата и там потерялся. Уже темнело, и ему, конечно, было страшно. Когда папа собирался уже заночевать там, то увидел пожилую женщину. Она сказала, что поможет ему выбраться, если он женится на ее дочери. Иначе же его будут ждать вечные скитания. Отец согласился, думая потом сбежать. Но девушка была очень привлекательной. Они поженились, и родилась я. Однако красоты оказалось недостаточно. Родители ненавидели друг друга. Папа говорил, что мама ведьма. Она говорила, что он дурак. Я знаю, последнее было правдой. Еще отец считал, что на него наложили проклятие. Он совершал и другие необычные поступки.

— Необычные поступки? — уточняю я, надеясь услышать нужное.

— Например, однажды мой папа проснулся рано утром. Он сел в свой грузовик, не подозревая, что я спряталась в кузове, и поехал в красивый парк. Там был пруд, а в том пруду жили шесть лебедей. Папа кормил их, говорил с ними и пел для них. Когда он в конце концов пошел обратно к машине, я видела, как он вытирал слезы.

На кладбище входит группа людей, возможно, это экскурсия «Мир привидений». Ночь освещает только полная луна и фонарики туристов. Я изучаю их лица. Знакомых нет.

— Выяснилось, что папа ездил туда каждый день. — Каролина рассказывает дальше. — Один раз его очередное отсутствие рассердило маму, но я сказала: «Не беспокойся, он просто поехал кормить лебедей». Она отвернулась, но я успела заметить, как ее лицо залилось румянцем. Я явно сказала что-то не то и поэтому попросила маму не расстраиваться. Ее злость улетучилась, и она сказала: «Просто я думаю, отцу нужно проводить время с тобой, а не с лебедями». Как-то я вновь следила за отцом. Он ехал быстро, и я с нетерпением ждала встречи с этими белыми птицами. Когда мы доехали до пруда, мне хотелось закричать от радости. Однако я этого не сделала, так как понимала, что тогда выдам себя. Но это уже не имело значения… — Она прекращает говорить и глядит вдаль, вспоминая.

— Что случилось? — говорю я, хотя знаю, что будет дальше.

Каролина смотрит на меня так, будто забыла, что я тут.

— Они исчезли, эти красивые лебеди, — наконец произносит она. — Папа звал их по именам, как детей, но никто не вернулся. Тогда я заплакала, и отец меня нашел. Я помогала ему искать до тех пор, пока было возможно, потому что потом солнце село, а луна не появилась. Мы возвращались к пруду каждый день в течение месяца, но они никогда больше туда не прилетали. Папа взял с меня слово, — Каролина смахивает слезу, — что я всю свою жизнь буду пытаться найти их, даже если его уже не станет. Он сказал, что, когда мне исполнится восемнадцать, я смогу снять проклятие.

— Он объяснил вам что-нибудь о проклятии? — спрашивает Мэг.

Каролина качает головой.

— Через год отец умер. После исчезновения лебедей он больше уже не был прежним.

— А ваша мама?

Я вспоминаю, что Гарри говорил о ведьме, которая превратила их всех в лебедей. Мой опыт общения с ведьмами пока невелик.

— Она пропала. Меня воспитали соседи, а после совершеннолетия я снова стала жить здесь. Наверное, я часть народных преданий конков.

— А что, если бы я сказал вам, что могу найти тех птиц? — говорю я, поглядывая на Мэг.

— Я бы ответила, что ты сумасшедший. Мне давно не восемнадцать. Лебеди не живут так долго.

— Но люди живут. А именно ими и были эти лебеди — вашими братьями и сестрами.

— Думаю, вам пора уходить.

Каролина указывает нам на дверь.

— Я понимаю, это похоже на бред, — оправдывается Мэг, — но он разговаривал с ними. Их держат в отеле, где мы работаем.

— Правда.

— Их превратила в птиц злая ма… — Я запинаюсь, вспоминая, что говорю о матери Каролины.

— Уходите. Вы можете подумать, что я сама сумасшедшая конка, но я еще не настолько свихнулась!

Она берет меня за плечо, чтобы выпроводить.

— Пожалуйста, — прошу я. — Я обещал вашему брату Гарри найти вас.

Каролина останавливается.

— Моему брату… кому?

— Гарри. Все имена лебедей как-то связаны с Ки-Уэстом. Гари и Трумэн, Эрнест, Мэллори, Маргарита и…

— Джонни! — Голос Мэг прерывает мои слова. Она хватает меня за руку и показывает на мрачное кладбище. — Смотри!

Вначале я не вижу ничего, кроме покосившихся надгробий, но когда глаза привыкают, понимаю, что так взволновало Мэг.

Лягушка.

Я бросаюсь к выходу.

— Ладно, мне пора.

— Подожди! — кричит Каролина мне вслед.

Но я не могу ждать. Лягушка подпрыгивает к группе туристов. Я протягиваю Мэг руку.

— Давай!

 Глава 38

Не сговариваясь, мы оба идем медленно. Не хотим ее напугать. У кладбища видим, что туристы уже прошли вперед. Тишина. Холодок пробегает по моим рукам. Я не спускаю глаз с темной травы и земли.

Что это было? Какой-то шум между двумя полуразрушенными детскими надгробиями. Я бросаю рюкзак и делаю шаг вперед. Еще один. Ничего не шевелится. Я останавливаюсь, прислушиваясь. Только музыка вдалеке и рычание мотора, который потом замолкает.

Я затаил дыхание, услышав то, что хотел, — шуршание, издаваемое маленьким существом. Я низко наклоняюсь, все еще боясь вздохнуть, и замираю. И снова доносится этот звук. Я поднимаюсь и дотрагиваюсь до плеча Мэг. Она тоже кивает и показывает мне жестом, чтобы я шел дальше.

Я осторожно ставлю ногу на пустой участок травы. Тишина. Осторожно перемещаюсь вбок, задевая рукой прохладную гладь гранита. Нагибаюсь, ища свою добычу. Мэг пробирается по соседней тропинке. Вот она приседает. В тени ее можно принять за пантеру, охотящуюся за зайцем. На мгновение наши взгляды встречаются, и я про себя благодарю Господа за Мэг. Потом где-то в цветах раздается шорох. Я прыгаю и чувствую под собой холод лягушки. Хватаю ее. Но ловлю только сухие лепестки. Смотрю на Мэг. Она поймает принца. Знаю, что поймает. Но тут я открываю рот. Кошачья фигура в тени — не Мэг. Она распрямляется и оказывается высокой и широкоплечей. Зигфрид!