– Я все поняла, папа, – вежливым голосом послушной девочки ответила Лиля. – А чего ты с утра такой сердитый?
– Я не сердитый, я встревоженный. Сегодня ночью неподалеку от твоего института убита девушка, ваша студентка. Там рядом клуб какой‑то третьеразрядный, она туда с кем‑то пришла, а потом ее нашли убитой. Я прошу тебя быть предельно осторожной, слышишь? Барнаульское дело помнишь?
– Помню.
– О том, что все пропавшие девушки были из одного института, тоже помнишь?
– Помню, папа. Ну чего ты меня запугиваешь?
– Я не запугиваю, я просто предупреждаю тебя, что вокруг вашего института ходит убийца.
– Пап, ну ты сыщик или кто? – возмутилась Лиля. – Еще же ничего не известно, может, эту девушку убили по личным мотивам или с целью ограбления, а тебе уже сразу маньяк мерещится.
– Вот, вырастил на свою голову, – проворчал Стасов. – От горшка два вершка, а в сыскном деле лучше отца разбирается.
– Это не ты меня вырастил, а тети‑Танины книжки, я в основном по ним предмет изучала, – улыбнулась Лиля.
Улыбка получилась натянутой, губам стало больно, а лицевые мышцы заломило. Хорошо, что отец не видит.
– Ладно, котенок, я все сказал. Будь умницей.
– Буду, – твердо пообещала она.
Положив трубку, Лиля некоторое время постояла в задумчивости, не замечая, что одна штанина джинсов натянута на ногу, а вторая свисает и наполовину лежит на полу.
Случайное совпадение? Скорее всего. Ту неизвестную студентку (господи, она даже не спросила у папы ее имя, а вдруг это ее однокурсница, хорошая знакомая!) убили из ревности, или из мести, или из‑за денег. А к Лиле вчера пытался пристать безденежный наркоман в надежде поживиться за счет наивной дурочки, у которой водятся деньги. Вот и все. И никакой связи. Больше она ни за что не пойдет в это кафе одна.
Он, вчерашний‑то, ее запомнил и может попытаться мелко и гадко свести счеты, но этого, в принципе, можно избежать. Если уж так необходимо заниматься в библиотеке допоздна, то надо сразу вызывать такси прямо к институту и уезжать домой. Или договариваться с кем‑нибудь из сокурсников, чтобы уходить вместе. В общем, проблема решаема. Надо только не поддаваться панике и не делать глупостей.
А если это не совпадение? Если тот псих – действительно псих, убийца, маньяк? Он выискивал себе жертву, остановил свой выбор на Лиле, но Лиля обманула его и сбежала. И он убил другую девушку. Но теперь он понимает, что Лиля его помнит, и может опасаться, что она обо всем догадается. Она узнает про убийство студентки и догадается, что видела убийцу. Что он предпримет?
Вообще‑то тетя Настя Каменская рассказывала, что если маньяк настоящий, который убивает, руководствуясь неистребимым и неуправляемым желанием убить, то он никогда не будет убирать свидетелей. Ему все равно. Он убивает не по плану, а по велению внутреннего голоса. Но это если маньяк совсем уж настоящий. А есть же огромное количество «не совсем настоящих», которым просто нравится убивать, они при помощи лишения жизни других людей решают какие‑то свои внутренние психологические проблемы, вот как Раскольников, например. Такие вполне способны к планомерным действиям и к устранению свидетелей. Вообще‑то надо бы позвонить тете Тане и тете Насте и поспрашивать у них про маньяков поподробнее.
Как же поступить? Сказать отцу? Или промолчать? Если сказать, то отец запрет ее дома, да еще охрану на лестнице поставит, пока этого психа не выловят. Конечно, соблазнительно не ходить в институт по уважительной причине, можно расслабиться, не заниматься учебой, а всласть начитаться, потому что книжек, купленных и непрочитанных, скопилось море. И никуда не ходить, валяться целыми днями на диване, укрывшись пледом, с книжкой в руках… Бывает же такое счастье!
А потом придется сдавать отдельно каждую пропущенную тему, да не на семинаре, когда могут и не спросить, а один на один с преподавателем. Сколько будут ловить маньяка? Хорошо, если месяц, за месяц можно и начитаться досыта, и пропущенных тем окажется не так много, вполне можно будет за недельку постепенно все отработать. А если его будут ловить год? А если три года? Или все пятнадцать? Папа рассказывал, что одного такого маньяка не могли поймать почти двадцать лет. Он все эти годы насиловал и убивал, а его все ловили и ловили…
И потом, есть еще одна причина, по которой Лиле обязательно нужно ходить в институт.
Нет, затворничество – это не решение проблемы.
А в чем же решение?
Глава 2
– Да что ж это такое, в десятый раз все переделывать! – демонстративно страдала сидящая за компьютером девица, встряхивая разноцветными – розовыми и темно‑рыжими – прядями волос. – Никто ничего толком не знает, только правки вносят и вычеркивают, вносят и вычеркивают, а потом все равно получается, как было вначале.
Девица имела имя Лариса и должность под названием «лаборант кафедры криминологии». Настя уже видела ее раньше, когда приезжала на кафедру, но никогда не доводилось ей наблюдать за Ларисой так долго, в течение целых сорока минут без перерыва. Наблюдение было любопытным и немало развлекло Настю, изнемогавшую в ожидании светлой минуты, когда ее будущий научный руководитель профессор Городничий соизволит принять ее. Профессор пока был занят, во всяком случае, именно так утверждала Лариса, занимавшая форпост в комнатке, из которой одна дверь вела в коридор, а две другие – в кабинеты начальника кафедры и профессора Городничего.
Насколько Настя успела понять, Лариса трудилась над составлением фундаментального труда, именуемого «План семинарских и практических занятий по курсу «Криминология и профилактика преступлений» на первый семестр 2004/05 учебного года». За последние сорок минут она распечатывала этот план дважды и носила кому‑то показывать, возвращалась злая и, с возмущением потрясая исчерканными ручкой листками, принималась вносить правки.
– Еще Олег Антонович будет смотреть, тоже все почеркает, – ворчала она, переставляя местами рекомендованную по темам литературу, – а потом еще шеф, этот вообще в клочья разнесет. А я – опять переделывай. Бумага, между прочим, заканчивается, по сто раз распечатывать – не напасешься, а у меня последняя пачка на исходе. Потом сами же орать будут, что печатать не на чем.
– А может, не распечатывать каждый раз? – осторожно встряла Настя. – Пусть один преподаватель поправит, потом другой, а потом вы за один раз все переделаете.
– Ну да! – Лариса возмущенно тряхнула разноцветными волосами. – Вы что? У нас на кафедре профессора материалы с чужими правками даже в руки не возьмут! Штабная культура. Документ должен быть чистым. Правки же от руки делаются, а наши профессора в чужом почерке ковыряться не любят. Считают это ниже собственного достоинства. Сто лет назад, когда еще компьютеров не было и все печатали на машинках, тогда никто не капризничал, с пониманием относились, что перепечатывать долго, время теряется, тогда не только правки от руки смотрели, а вообще весь материал целиком можно было ручкой написать. А с этими компьютерами все как с цепи сорвались, министрами себя возомнили.
Комментариев нет