Виноградники ночи



 

В начале августа 194… года молодой человек лет двадцати пяти вышел из подъезда дома № 52, что по улице Невиим. Он был высок и худ. Одет в темно-серый довольно потертый пиджак, на голове — шляпа. Звали его Марк. В Иерусалиме — много людей в шляпах и пиджаках. Поэтому я должен пояснить, что на голове у Марка была мягкая фетровая шляпа, а небрежно затянутый галстук едва выделялся на несвежей, неопределенного цвета рубашке.

Марк вселился в комнату на верхнем этаже прошлым вечером и уже вполне смог оценить все ее выгоды: еще две комнаты на его этаже пустовали, а жильцы первого этажа, муж с женой, владельцы ресторанчика на соседней улице, работали с раннего утра до позднего вечера.

Марк застыл на мгновенье у подъезда — затем, словно времени для раздумий более не оставалось, решительно пересек Невиим и свернул в улочку, ведущую к Русскому подворью. В этот жаркий дневной час она была безлюдна. Где-то поблизости должно быть заведение его нового соседа… А вот и вывеска на противоположной стороне: «Old friend».

Ресторанчик Стенли оказался небольшим залом, расположенным в полуподвале, толстые каменные стены которого украшали бронзовые светильники в форме меноры. Между ними располагались киноафиши — некоторые выцвели настолько, что можно было лишь угадать профиль Берта Ланкастера или улыбку Греты Гарбо. Кое-где попадались фотографии Лондона, изъятые, должно быть, из какого-то туристического проспекта. Сам хозяин стоял за стойкой бара и с настороженной цепкостью взглянул на нового посетителя. Впрочем, лицо его сразу расплылось в широкой улыбке.

— Добрый день! Какая приятная встреча! — проговорил он по-английски. — Устроились на новом месте и даже успели прогуляться?

— Добрый день, — сняв шляпу, Марк положил ее на потертую кожу стойки. Слова эти, сказанные на иврите, вернули глазам хозяина их прежнюю настороженность.

— Очень жарко, — отвечал он уже на иврите, медленно подбирая слова. — Что-нибудь выпьете? Может быть, холодного белого вина?

— Прекрасно, — сказал Марк, оглядывая зал.

Посетителей было немного: за столиком неподалеку располагался толстый араб в европейском костюме и какой-то господин в кипе. Он что-то втолковывал арабу, наклонившись к самому его уху. Тот молча жевал, время от времени отдуваясь и покачивая головой. В дальнем конце зала у стены сидела дама в светлом платье с легкой изящной шляпкой на тщательно уложенных волосах, и британский офицер.

Скрип двери у Стенли за спиной. В полутьме — мягкие очертания женской фигуры. Жена Стенли Тея осторожно поставила поднос с фужерами на стойку, распрямилась…

Вчера по приезде Марк видел Тею мельком. Теперь он смог рассмотреть ее подробней: приземистая фигура, бледное лицо с чуть приплюснутым носом и толстыми губами. Большие темные глаза с длинными ресницами. И глаза эти, не мигая, разглядывали Марка. Медленнная улыбка раздвинула губы.

— Здравствуйте! Как вам нравится наше местечко?

— Я просил кофе с шербетом. Где он? — раздраженно проговорил Стенли, обернувшись к жене.

— Кофе… Конечно. Кофе с шербетом! — нараспев произнесла она, и покачивая тяжелыми бедрами, скрылась за дверью.

Марк поднес к губам бокал с вином, сделал глоток. Вино было холодным и терпким.

— Она называет Иерусалим местечком. Забавно.

— Ей не нравится Иерусалим. Жара, пыль, провинциальность… И вдруг, посреди всей этой тишины — стрельба, взрывы…

— Что поделать! Такой город.

— Да уж… Два месяца назад под самыми нашими окнами был большой балаган. Ребята из «Лехи»[4] отбили у англичан своего командира. Его накануне доставили в клинику доктора Каца — она в соседнем доме… Две пули залетели в окно. Слава Богу, мы целы — только на стене остались вмятины. У жены после этого была чуть ли не истерика. Уедем, уедем! А куда? Кто знает, где нас подстерегает очередная Катастрофа?

— Я слышал об этом деле. Говорят, оно всполошило англичан.

— Еще бы! В пятистах метрах от управления полиции!

— Вы считали?

— Ха-ха, — сказал Стенли, — ха-ха. А вы шутник.

— Еще какой!

Марк снова приложился к бокалу.

— Вы впервые Иерусалиме? Поначалу я подумал, что вы — литвак[5].

— Нет. У меня другая компания.

— Да уж, вижу…

— Я бывал здесь раньше. Вообще-то я живу в Тель-Авиве.

— Конечно… Там поспокойней, да и англичан поменьше.

— Их везде хватает. Ничего, помяните мое слово, скоро они уберутся отсюда.

— Вам из Тель-Авива видней… Меня это не касается. Мое дело — вкусно накормить. А политикой пусть занимаются другие.

— Согласен с вами. Хорошая еда — основа основ. Но если серьезно… завоеватели приходят и уходят, а Иерусалим остается.

— Вы правы. Вся проблема в том — кого считать завоевателями. Конечно, это…

Снова возникла Тея. Прервав фразу, Стенли проследил за женой — неторопливо подойдя с подносом к ближнему столику, поставила на его мраморную поверхность две дымящиеся чашечки и тарелку с шербетом; наклонилась к арабу, что-то сказала. Засопел, задвигался, хохотнул, словно пролаял. Покачивая бедрами, скрылась за дверью.

— Конечно, это все философия. Но в нашем веке ради разных философий были уничтожены миллионы людей.

— Да, да, — Марк достал из кармана мятую пачку сигарет. — Насильственная смерть… Это ужасно. Вы позволите?

— Пожалуйста!

Щелчок зажигалки. Казалось, Стенли как фокусник извлек ее из рукава:

— К примеру, в прошлом месяце убили настоятеля русского собора — того самого, который рядом, на площади…

— И что же?

— Да никому дела нет. Прихлопнули как муху.

Двое за дальним столом поднялись, направились к выходу.

— До свиданья, Стенли! — проговорила дама, поравнявшись со стойкой.

— До свиданья, госпожа Ребекка, — отвечал Стенли, растянув губы в вежливой улыбке.

Дама была в том возрасте, когда женщины принимаются усиленно искать элексир молодости. Офицерик, совсем мальчишка, шел за ней как собачка на привязи. Возможно, она нашла подходящее лекарство? Госпожа Ребекка не удостоила Марка взглядом.

— Красивая женщина, — проговорил Марк, глядя им вслед. — Правда, несколько высокомерна.

— Все это видимость. Цену набивает.

— И кто же покупается?

— В основном, офицеры. У нее к ним слабость.

Задумчиво Марк разминал пальцами погасшую сигарету.

— Впрочем, все мы не без греха. Как говорится, первородный грех… И отец Феодор имел слабинку по этой части.

— Да? — Марк бросил окурок в пепельницу, достал новую сигарету. — У него не было жены? Для православного священника это странно.

Щелчок зажигалки, вспышка.

— Была, но умерла. От тифа. Война!

— А что говорят про убийство?

— Ничего не говорят. А что можно сказать? Времена сейчас, сами знаете, какие…

Стенли раздумчиво пожевал губами, словно заранее проговаривая то, что хотел сказать:

— Отец Феодор в последнее время стал нервозен до крайности… Хотя, он никогда спокойствием не отличался.

— И что же, по-вашему, привело его в это состояние?

— Ходили слухи, что у него хотят отобрать собор. А ведь это последнее, что осталось. В здании духовной миссии — городской суд, в Сергиевом подворье — склад… Все их чиновники куда-то разбежались. Отец Феодор заведовал тем, что уцелело.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *