– Что это, ваше величество? – спросил капитан.
– Приказ господину д’Артаньяну немедленно освободить графа де Ла Фер.
Д’Артаньян схватил королевскую руку и запечатлел на ней поцелуй; затем, сложив приказ, он сунул его за борт своей кожаной куртки и вышел. Ни король, ни капитан не произнесли при этом ни слова.
– О, человеческое сердце! О, компас монархов! – прошептал, оставшись один, Людовик. – Когда же я научусь читать в твоих сокровенных изгибах так, словно предо мною лежит открытая книга! Нет, я не плохой король, я не жалкий король, но я просто сущий ребенок!
XXV. Политические соперники
Д’Артаньян, обещавший Безмо возвратиться к десерту, сдержал свое слово. Едва подали коньяки и ликеры, составлявшие гордость комендантского погреба, как в коридоре послышалось звяканье шпор, и на пороге появился капитан мушкетеров.
Атос и Арамис отменно тонко вели игру, и все же ни тому, ни другому не удалось проникнуть в тайны собеседника. Они пили, ели, говорили о Бастилии, о последней поездке в Фонтенбло, о празднестве, которое предполагал устроить у себя в Во Фуке. Разговор все время не покидал общих тем, и никто, кроме Безмо, не коснулся ни разу ничего такого, что могло бы представлять личный интерес для присутствующих.
Д’Артаньян влетел среди общей беседы, все еще бледный и взволнованный своим свиданием с королем. Безмо поторопился придвинуть ему стул. Д’Артаньян залпом осушил предложенный ему комендантом полный стакан вина. Атос и Арамис заметили, что д’Артаньян сам не свой. Не заметил этого лишь Безмо, который видел в д’Артаньяне капитана мушкетеров его величества, и ничего больше, и старался всячески угодить ему. Принадлежать к окружению короля означало, на взгляд Безмо, располагать неограниченными правами. Хотя Арамис и увидел волнение д’Артаньяна, угадать причину его он все же не мог. Только Атос полагал, что знает ее. Возвращение д’Артаньяна и в особенности возбужденное состояние этого всегда невозмутимого человека как бы говорили ему: «Я только что обратился к королю с просьбой, и король отказал мне в ней». Убежденный в правильности своей догадки, Атос усмехнулся, встал из‑за стола и сделал знак д’Артаньяну как бы затем, чтобы напомнить ему, что у них есть и другие дела, кроме того, чтобы ужинать вместе.
Д’Артаньян понял Атоса и ответил ему также знаком. Арамис и Безмо, заметив этот немой диалог, вопросительно посмотрели на них. Атос, решив, что пришла пора объяснить действительное положение дел, произнес с любезной улыбкой:
– Истина, господа, заключается в том, что вы, Арамис, только что ужинали в обществе государственного преступника, который к тому же ваш узник, господин де Безмо.
У Безмо вырвалось восклицание, выражавшее и удивление, и одновременно радость. Добрейший Безмо гордился своею тюрьмой. Не говоря уж о выгодах, доставляемых ему заключенными, он был тем счастливее, чем больше их было и чем более знатными они были, тем большей гордостью он проникался.
Что до Арамиса, то, приняв подобающий обстоятельствам вид, он сказал:
– Дорогой Атос, простите меня, но я был, можно сказать, убежден, что произошло именно то, что и взаправду имеет место. Какая‑нибудь выходка Рауля или мадемуазель Лава‑льер, разве не так?
– Увы! – вздохнул Безмо.
– И вы, – продолжал Арамис, – вы, как настоящий вельможа и дворянин, забыв о том, что в наш век существуют только придворные, отправились к королю и выложили ему все то, что думаете о его поведении?
– Вы угадали, друг мой.
– Таким образом, – начал Безмо, дрожа при мысли о том, что он дружески поужинал с человеком, навлекшим на себя немилость его величества, – таким образом, граф…
– Таким образом, дорогой комендант, – сказал Атос, – мой друг, господин д’Артаньян, передаст вам бумагу, которая высовывается из‑за борта его кожаной куртки и является, конечно, не чем иным, как приказом о моем заключении.
Безмо привычным жестом протянул руку.
Д’Артаньян и в самом деле вытащил из‑за пазухи оба королевских приказа, один из них он протянул коменданту. Безмо развернул бумагу и вполголоса начал читать ее, поглядывая поверх нее на Атоса и останавливаясь время от времени:
– «Приказ содержать в моей крепости Бастилии…» Очень хорошо… «в моей крепости Бастилии… господина графа де Ла Фер». Ах, сударь, какая печальная честь для меня содержать вас в Бастилии!
– У вас будет терпеливый и непритязательный узник, сударь, – заверил Атос своим ласковым и спокойным голосом.
– И такой, который не пробудет у вас и месяца, дорогой комендант, – продолжал Арамис, в то время как Безмо, держа перед собою приказ, переписывал в тюремную ведомость королевскую волю.
– И дня не пробудет, или, вернее, ночи, – заключил Д’Артаньян, предъявляя второй приказ короля, – потому что теперь, дорогой господин де Безмо, вам придется переписать также и эту бумагу и немедленно освободить графа.
– Ах! – вскричал Арамис. – Вы избавляете меня от хлопот, дорогой д’Артаньян.
И он с многозначительным видом пожал руку сперва мушкетеру, потом – Атосу.
– Как! – удивленно спросил Атос. – Король мне возвращает свободу?
– Читайте, дорогой друг, – сказал д’Артаньян.
Атос взял приказ и прочел.
– Да, – кивнул он, – вы правы.
– И вас это сердит? – улыбнулся д’Артаньян.
– О нет, напротив! Я не желаю зла королю, а величайшее зло, какое можно пожелать королям, – это чтобы они творили несправедливость. Но вам это далось нелегко, разве не так? Признайтесь же, друг мой!
– Мне? Отнюдь нет, – повернулся к нему мушкетер. – Король исполняет любое мое желание.
Арамис посмотрел д’Артаньяну в лицо и увидел, что это неправда. Что до Безмо, то он не спускал глаз с д’Артаньяна, в таком восторге он был от человека, заставляющего короля исполнять любое свое желание.
– Король посылает Атоса в изгнание? – спросил Арамис.
– Нет, об этом не было речи; король не произнес этого слова, – сказал д’Артаньян. – Но я думаю, что графу и впрямь лучше всего… если только он не собирается благодарить короля…
– Говоря по правде, не собираюсь, – горько усмехнулся Атос.
– Так вот, я считаю, что графу лучше всего удалиться на время в свой замок, – продолжал д’Артаньян. – Впрочем, Атос, говорите, настаивайте. Если вам приятнее жить где‑нибудь в другом месте, я уверен, что добьюсь соответствующего разрешения короля.
– Нет, благодарю вас, дорогой д’Артаньян, – ответил Атос, – для меня нет ничего приятнее, чем вернуться к моему одиночеству, под раскидистые деревья на берегу Луары; если господь лучший целитель душевных ран, то природа – лучшее лекарство от них. Значит, сударь, – обратился Атос к Безмо, – я свободен?
– Да, граф, полагаю, что так; надеюсь по крайней мере, – проговорил комендант, вертя во все стороны обе бумаги, – при условии, разумеется, что у господина д’Артаньяна не припасено еще одного приказа.
– Нет, дорогой господин Безмо, нет, – засмеялся мушкетер, – вам следует держаться второго приказа, и на нем мы с вами поставим точку.
Комментариев нет