– Скажите, господин Иванов, – спросил он меня, – как это было возможно – наносить удар корпусом, который только что совершил длительный пеший переход от Ляоляна? Ведь наверняка люди просто устали и хотели отдыха, а не наступления на врага.
– Тут ответ простой, – сказал я. – Наш русский человек очень отзывчив и все понимает. Стоило вашему брату выйти перед строем и сказать: «Братцы, я понимаю, что вы устали, но поймите, что надо совершить последнее усилие, ударить сейчас – и тогда будет победа. А иначе пронюхают япошки, что вы здесь – и вот тогда не оберешься беды, подтянут солдат, нароют окопов, и мы все умоемся кровью.» И стоит так сказать, как люди забывают об усталости, саперы всю ночь машут топорами, наводя переправы, а стрелки на рассвете форсируют реку и вступают в бой с врагом. Но слишком часто так делать тоже нельзя, да и после боя людям надо давать возможность двойного или тройного отдыха.
– Это понятно, – сказал Николай, – на самом деле я хотел бы поговорить с вами о своем брате. Если он так популярен в войсках, так, может быть, трон лучше оставить ему, а не Ольге?
– Михаил, – сказал я, – абсолютно не приспособлен к самостоятельному существованию. Ему непременно нужен командир, который поставит задачу и задаст граничные условия ее выполнения, а также высший авторитет, на который в случае чего можно будет сослаться. Он не желает становиться царем исключительно потому, что боится подпасть под чужое влияние, когда советник пересекает некоторую невидимую грань и становится кукловодом. Ольга – это совсем другое дело; она выслушает все мнения, но сделает все так, как считает нужным. Стань она императрицей, над ней будет только Бог и больше никого, а если кто‑то попробует ею манипулировать, то узнает, какова государыня в гневе.
– Да уж, – сказал Николай, – упрямства Ольге не занимать… Ну ладно, пусть будет по‑вашему…
Немного помолчав, он с легкой иронией добавил:
– Тем более что война, как и запланировано господином Одинцовым, семимильными шагами идет к победоносному концу.
* * *
24 апреля 1904 года, полдень по местному времени. Острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца»
Дарья Михайловна Спиридонова (почти Одинцова), 32 года
Сегодня был особенный день, и даже погода, казалось, знала об этом. По ясному небу бежали редкие облачка, дул приятный ветерок, и солнце грело по‑весеннему нежно. Сегодня бригада морской пехоты, детище нашего счастливого влюбленного полковника Новикова, возвращалась в пункт постоянной дислокации с места сражения под Тюреченом. Не знаю почему, но дернуло меня сходить навестить Ольгу. Волнуется, наверное, бедняжка, в ожидании своего героя…
Подходя к ее каюте, я вдруг услышала чарующие звуки, доносящиеся из‑за двери. Играла скрипка… Я замедлила шаг и буквально на цыпочках подошла к Ольгиной каюте, не переставая вслушиваться. Не могу сказать, чтобы я была поклонницей такого рода музыки, но эти звуки меня заворожили. Может быть, все дело было в том, что теперь я очень хорошо знала Ольгу, и в этих звуках мне слышалось все то, что было у нее на душе. Да‑да – без слов эта музыка рассказывала о многом, но понятно это могло быть только посвященным… А как раз таковой я и являлась.
Я тактично дослушала этюд до конца, и только когда настала пауза, постучала. Она открыла мне тут же. Она улыбалась и пребывала в радостном волнении.
– Милая Даша! – воскликнула она, слегка меня приобнимая, – как я рада, что ты пришла…
Вот не люблю эти телячьи нежности между женщинами, но Ольгины порывы меня почему‑то не раздражают.
– Проходи, – продолжала щебетать Ольга, пропуская меня внутрь каюты. – А я вот тут… музицирую. Чтоб хоть немножко нервы унять. А то как‑то беспокойно мне с утра, ну ты же знаешь почему; все думаю, как встречу его… Что скажу… Как он на меня посмотрит… Ну, это радостное волнение, конечно, а все ж… Как‑то так щекочет в глубине души, и будто руки мои дрожать начинают… А вот взяла смычок – и все прошло.
Потом она тихонько засмеялась и добавила:
– Но все это может начаться опять, если я останусь в одиночестве…
– Не останешься, Ольга, – заверила я ее. – Я вот как раз для этого и пришла к тебе – помедитировать, так сказать. Ну, то есть оказать на твою эмоциональную натуру умиротворяющее воздействие своим дружеским присутствием.
– Правда, Даша? – радостно воскликнула Ольга. – Ах, ты такая душечка! Но ты проходи и садись, не стесняйся…
– Очень красивая музыка, – совершенно искренне похвалила я ее, присев в кресло, – и ты хорошо, вдохновенно так играешь, по крайней мере, на мой дилетантский взгляд.
– Да, когда я играю, то уношусь в какой‑то сказочный мир… – мечтательно ответила Ольга, заводя глаза вверх, – от этих звуков, которые издает скрипка, меня охватывает просто неземное счастье…
Впрочем, она тут же вернулась на грешную землю, и, глядя мне в лицо, немного грустно, с плаксинкой в голосе, произнесла:
– О милая Даша! Ведь я начала утро с того, что села перед зеркалом. – Ольга кивнула в сторону большого трельяжа, в котором она могла рассмотреть себя с ног до головы. – Знаешь, я, пожалуй, впервые так придирчиво себя рассматривала. И… и знаешь, Даша, я не нравлюсь себе… – Уголки ее губ опустились, и на меня взглянули глаза, полные вселенской грусти. Прекрасные, между прочим, глаза, которые являются ее бесспорным достоинством – глядя в них, уде не замечаешь остального.
– Так‑так… – с нажимом произнесла я, – с этого момента, дорогая Ольга, пожалуйста, поподробнее. Что же именно тебе в себе не нравится?
– Все! – воскликнула она. – Эта серая кожа, этот маленький нос, широкие скулы… Ах, Даша, как грустно осознавать, что я некрасива! Наверное, Новиков полюбил меня исключительно за мою душу… – Она горестно вздохнула.
– Э, голубушка, послушай‑ка меня… – Я взяла ее за руки и посмотрела строгим взглядом наставницы, – некрасивых женщин не бывает, бывают ленивые. Так сказала сама Коко Шанель.
– Что за Коко? – поморщилась Ольга.
– Одна француженка, у вас пока неизвестная. Вы с ней почти ровесницы. Тебе двадцать два года, а ей двадцать один. Ее имя прогремит лет через десять, и женщины будут буквально молиться на нее. Икона стиля, так сказать. Модная одежда, шляпки, духи и прочая парфюмерия… Потом как‑нибудь расскажу подробнее. Главное, что она была права, потому что вообще очень хорошо разбиралась в таких вещах. А как сказал еще один умный человек: «Если у вас что‑то не получается, то обратитесь, наконец, к специалисту.»
– Хм… – Ольга скептически пожала плечами. – И что же она имела в виду, эта самая Коко? Что‑то я не постигаю смысла ее изречения…
Комментариев нет