Вдова

Должно быть, сделала звоночек, поскольку уже через полчаса репортеры тут как тут. Слоняются по отделению «Скорой помощи», прикидываясь пациентами, – но уж я‑то чую их за милю!

Я сижу опустив голову, отказываясь с кем‑либо из них говорить. Что ж это за люди‑то такие, что охотятся за женщиной, на глазах у которой только что погиб муж!

Полиция, естественно, тоже здесь – как‑никак несчастный случай. Но это не те полицейские, которых мы уже привыкли у себя видеть. Эти уже из здешней, столичной полиции, а не из нашего, Хэмпширского отделения. Полицейские делают свою рутинную работу, берут показания у свидетелей, у меня, у водителя автобуса, который тоже находится здесь, в «Скорой помощи». Похоже, когда он затормозил, то получил крепкий удар по голове. Говорит, что даже не заметил, как Глен шагнул с тротуара.

Да, наверное, и в самом деле не заметил – все случилось так быстро.

Конечно же, в отделении нарисовывается детектив Боб Спаркс. Я знала, что он тут непременно появится – как тот черт, которого ненароком помянули, – однако, судя по тому, как быстро он сюда попал из Саутгемптона, мчался он быстрее ветра. Ко мне он обращается со скорбным таким лицом и словами соболезнования, но у него имеются свои причины для печали. Разумеется, он не желал Глену смерти. Внезапный уход моего мужа означает, что его дело так и останется незакрытым. Бедняга Боб! Эта промашка теперь с ним на всю оставшуюся жизнь.

Он присаживается рядом со мной на пластмассовый стул, берет меня за руку. Я настолько растеряна, что позволяю. Прежде Боб никогда ко мне не прикасался. Вроде как он за меня переживает.

И вот он держит мою руку и говорит тихим, низким голосом. Я знаю, о чем он меня спрашивает, но при этом ничего не слышу – если вы понимаете, о чем я. Он спрашивает, знаю ли я, что Глен сделал с Беллой. Произносит он это очень дружелюбно, говорит, что теперь я вправе открыть тайну, что теперь все можно рассказать. Дескать, я была такой же жертвой, что и Белла.

– Я ничего не знаю насчет Беллы, Боб. И Глен не знал, – говорю я и отнимаю руку, как будто смахиваю слезу.

Уже позднее, в больничном туалете, мне становится плохо. Умывшись и приведя себя в порядок, сажусь на унитаз, прислонясь лбом к приятно прохладному кафелю стены.

Глава 10

Четверг, 12 октября 2006 года

Следователь

Детектив Боб Спаркс стоял в помещении оперативного штаба, внимательно разглядывая стенды, куда заносились любые приходящие на ум версии произошедшего и все возможные взаимосвязи. Он даже снял очки и прищурился – вдруг некая смена фокуса что‑нибудь ему да откроет.

Вокруг сада Эллиотов бурлил настоящий водоворот активности, однако в самом эпицентре поисковых действий, в том, что касалось непосредственно Беллы, по‑прежнему зияло пустое место.

«Куча информации – и никаких признаков малышки, – подумал он. – Но ведь она где‑то есть. Что‑то мы явно упускаем».

Криминалисты всей бригадой обработали своим порошком и тщательно обследовали каждый дюйм кирпичной ограды сада и крашеной металлической калитки. Вытянувшиеся в линию офицеры полиции на коленях, точно в неком религиозном шествии, скрупулезно обшарили весь сад, и все ими найденное: какие‑то волокна от одежды Беллы, золотистые волосинки с ее головы, оторванные детали игрушек, брошенные конфетные фантики, – все это ныне хранилось, точно священные реликвии, по пластиковым пакетам.

Однако от похитителя не было ни малейших следов.

– Думаю, этот ублюдок просто перегнулся через стену, поднял девочку и посадил к себе в машину, – сказал Боб Спаркс. – Это бы заняло всего несколько мгновений. Вот она здесь – а вот уже и нету.

У самой ограды со стороны сада криминалисты нашли полуобсосанную красную конфетку.

– Может, выпала у нее изо рта, когда девочку подняли? – предположил Спаркс. – Это что, «Смартис»?

– Я как‑то не шибко разбираюсь в конфетах, шеф, но сейчас найду того, кто нам скажет это точно, – пообещал сержант Мэттьюс.

Вскоре пришел ответ из лаборатории: криминалисты идентифицировали конфету как «Скиттлз». На ней оказалась слюна Беллы – она совпала с образцом, снятым с соски, которую малышка сосала по ночам.

– Она никогда не ела «Скиттлз», – сказала Доун.

«Наверно, он дал ей конфетку, чтобы не расшумелась, – подумал Спаркс. – Прямо как по старинке». Тут же вспомнилось, как совсем мальчиком он вечно слышал от матери: «Никогда не бери конфет у чужих!» А еще про незнакомых дядей с игрушками.

По мере того как детектив проглядывал перечень найденных свидетельств, его энергия заметно шла на убыль. Все, что у них имелось, мало обнадеживало. Не было ни камер видеонаблюдения вдоль улицы – имелся лишь старый добрый мистер Спенсер, – не нашлось ни единого изображения того оборванца ни с одной камеры в округе.

– Может, ему просто очень повезло? – пробормотал Спаркс.

– Да уж, дьявольское везение, – фыркнул сержант.

– Садись‑ка за телефон, Мэттьюс. Узнай, когда нам удастся попасть на «Crimewatch». Скажи, что это очень срочно.

Телевизионная реконструкция случившегося заняла всего восемь дней, но Спарксу казалось, делали ее целую вечность. Двойника Беллы пришлось искать в детском саду другого городка, поскольку никто из родителей, живущих близ Уэстланда, не соглашался, чтобы их дитя приняло участие в передаче.

– На самом деле их не за что винить, – сказал Спаркс разгневанному режиссеру программы. – Им совсем не хочется видеть свое чадо в качестве жертвы преступления, пусть даже и не по‑настоящему.

В ожидании, когда подготовится съемочная группа, они с директором стояли в конце Мэнор‑роуд, обсуждая, что именно скажет Спаркс, обращаясь к населению за информацией.

– Это будет куда убедительнее сделать в студии, Боб, – уверял его режиссер. – Чтобы было ясно – прежде чем что‑то говорить в эфир, вы для себя уже разложили все по полочкам. И что имеете представление о том, какие на вас посыпятся вопросы.

Спаркс между тем был слишком занят другим, чтобы как следует в это вникнуть. Он только усадил Доун Эллиот в полицейскую машину, как приехала игравшая ее актриса.

– Она в точности как я, – шепнула инспектору Доун.

На ребенка, игравшего ее Беллу, она была глядеть не в силах. Лишь разложила на диване одежду своей девочки, маленькую повязку на голову и запасные Беллины очки, поглаживая каждый из предметов и без конца произнося имя дочери. Затем Спаркс помог ей подняться, и Доун вышла, опираясь на его руку. Никаких слез. Она забралась в машину позади Сью Блэкмен и больше уже не оборачивалась.

Улица затихла, опустела, стала, вероятно, такой, как и в тот злополучный день. Спаркс угрюмо наблюдал, как разворачивалась инсценировка, режиссер ласково призывал «Беллу» бежать в сад вдогонку за позаимствованным серым котом, а ее мать улыбалась своей малышке и старалась не заплакать, стоя недалеко от камеры с шоколадными батончиками в руках на случай, если маленькую актрису все же понадобится чем‑то подкупить.