– Ася, но это все‑таки банкет! – возмутился Чистяков. – Какие брюки? Ты с ума сошла?
– Я обещаю, брюки будут высший класс, прямо от Кардена. И свитер возьму понарядней. А, Лешик?
Она ласково обняла Лешу и потерлась носом о его плечо. Леша в отчаянии махнул рукой и отвернулся.
– Я так старался… – расстроенно проговорил он. – Бегал по магазинам, искал это чертово платье, мечтал, как ты его наденешь. Хотел, чтобы оно было непременно черное, ты ведь любишь этот цвет. И что теперь? Все зря?
Глядя на его огорченное лицо, Настя почувствовала угрызения совести. Он и в самом деле старался, хотел сделать ей подарок, а она… Но, с другой стороны, целый вечер в платье за 600 долларов и в туфлях на высоком каблуке, когда болит спина и отекают ноги, – перспектива не из приятных.
– А что, – решилась она внезапно, – может, и в самом деле раз в жизни выйти в свет в приличном виде? Сделаю прическу, нарисую лицо – и вперед.
Леша сгреб ее в охапку и закружил по комнате.
– Аська, ты будешь на этом сборище самая красивая! Все мужики поумирают от зависти ко мне.
Стоя под горячим душем и втирая шампунь в длинные светлые волосы, Настя Каменская думала о том, что приносимая ею жертва была не такой уж большой, если вспомнить, сколько хорошего сделал ей Чистяков за годы, которые они провели вместе. Леша ухаживал за ней, когда она болела, приносил тяжеленные сумки с продуктами, кормил ее вкусными ужинами, безропотно сносил ее категорическое нежелание официально оформить их отношения, терпеливо пережидал приступы ее плохого настроения. Неужели за все это он не заслужил права хотя бы раз появиться на банкете со своей подругой, о которой много лет слышат все его коллеги, но которую никогда не видели?! Над ним уже стали частенько подшучивать: «Что это ты прячешь от общественности свою милицейскую барышню? Может, она у тебя хромая или горбатая?» Конечно, это было бы эффектно: молодой доктор наук, профессор, блестящий математик, лауреат международных премий появляется на банкете под ручку с ослепительной блондинкой! При этой мысли Настя хмыкнула, потом не выдержала и расхохоталась. Она – невзрачная серая мышка с блеклым, невыразительным лицом, и только Лешка со своей трогательной беззаветной любовью может представлять ее красавицей. Хотя, если не лениться и сделать грамотный макияж, она может стать очень хорошенькой, даже красивой, а уж фигурой ее бог и без того не обидел, так что в черном шестисотдолларовом платье…
– Ася, – послышался из‑за двери Лешин голос, – тебе Гордеев звонит. Будешь разговаривать, или сказать, что ты перезвонишь позже?
Виктор Алексеевич Гордеев был Настиным начальником, и его звонок в субботу ничего хорошего не предвещал. У нее мелькнула трусливая мысль, что она срочно нужна на работе и это поможет ей в очередной раз отвертеться от ненавистного мероприятия, каковым ей представлялся не только предстоящий банкет, но и вообще любые многолюдные собрания и компании.
– Тащи телефон сюда, – крикнула она.
Леша приоткрыл дверь, впустив в наполненную паром ванную струю холодного воздуха, и протянул ей аппарат.
– Настасья, я, кажется, опять испорчу тебе выходные, – раздался в трубке голос Гордеева. – Ты уже слышала про совместное решение коллегий МВД и Генеральной прокуратуры о плохой работе по раскрытию убийств?
– Конечно. Я его даже читала.
Она примостилась поудобнее, чтобы подставить ноющую поясницу прямо под горячую воду.
– Так вот, срочно велено готовить аналитическую справку по нераскрытым убийствам за последние пять лет. Задание понятно?
– Уж куда понятнее, – вздохнула она. – А сроки?
– Как говорится, срок – вчера. Сколько тебе нужно времени?
– Ну, – Настя замялась, – если ничем другим не заниматься, то неделя.
– Ишь ты, – фыркнул Гордеев, – так я тебе и позволил целую неделю ничем другим не заниматься. Значит, так. Справку будешь готовить столько, сколько нужно, но чтобы это был товар, которым можно гордиться. А перед руководством я сам отдуваться буду, если начнут торопить. Только ты излишне‑то не затягивай, договорились?
– Спасибо, Виктор Алексеевич. Я буду стараться.
Закутавшись в теплый халат и обмотав мокрые волосы полотенцем, Настя вышла из ванной и тут же увидела стоящего в коридоре Лешу с встревоженным лицом и грустными глазами.
– Опять? – безнадежно спросил он.
Она молча кивнула, внутренне разрываясь между жалостью к нему и отчаянным нежеланием ехать на банкет. Жалость в конце концов победила.
– Предлагаю компромиссное решение, – сказала она. – Мы едем на банкет, на обратном пути заезжаем к тебе домой, забираем твой компьютер и временно ставим его здесь. На пару недель, не больше. Если у меня будет компьютер, я сделаю справку намного быстрее, а без него мне придется садиться за работу прямо сейчас.
– Но как же я без компьютера?.. – растерялся Леша.
– Выбирай: или две недели без компьютера, или сегодня без меня на банкете.
– А я могу эти две недели пожить здесь и работать на компьютере днем, пока тебя нет?
– Конечно, солнышко мое. Заодно будешь ходить в магазин и готовить мне еду.
– Аська, ты корыстна до неприличия. Совершенно непонятно, почему я до сих пор тебя не разлюбил.
– А это потому, что ты ленивый. Влюбиться можно в одну секунду, легко и просто, а вот перестать любить – это адский труд. Почему неразделенная любовь превращается в трагедию? Потому что этот труд далеко не каждому под силу.
Она устроилась на кухне, включила фен и принялась сушить волосы.
– Представь, какие это муки – сознавать, что твоя любовь кому‑то мешает, делает кого‑то несчастным, и вот ты начинаешь вырывать ее из себя с кровью и мясом и от этого с каждым днем любишь все сильнее и чувствуешь, что сходишь с ума…
Голос ее зазвенел, скулы порозовели, глаза из бледно‑серых стали голубыми. Настя поняла, что чрезмерно увлеклась. Вспомнила собственную давно забытую боль и заговорила о ней вслух, да еще при Леше. «Дрянь бессердечная», – мысленно обругала она себя. Но было уже поздно. Леша тоже вспомнил, и ему было, наверное, еще больнее.
– Я сварю кофе, – произнес он деланно безразличным голосом и полез в шкаф за кофемолкой.
Настя с преувеличенной тщательностью сушила волосы, Леша столь же старательно, соблюдая все процедурные тонкости, колдовал над кофе. Разговаривать не хотелось, все и так было ясно.
– Как ты думаешь, какие серьги лучше надеть к твоему платью? – осторожно спросила Настя, когда кофе был выпит, волосы высушены и пора было наконец хоть что‑нибудь произнести, чтобы окончательно не увязнуть в неловкой ситуации.
Комментариев нет