— Что с твоими волосами, Князь? – глухо спросил Рамзес.
Артур провел рукой по голове, посмотрел на клочья слипшихся волос на ладони.
— Выпадают… Может, радиация?
Князь смотрел с легкой, почти незаметной мольбой – подтверди, что радиация! У Глеба мурашки побежали, один зрачок бандита оставался черным, второй налился болотной зеленью.
— Нет, Князь, — качнул головой Рамзес. – Не радиация. Повернись!
Артур послушно открыл спину. На шее и затылке клочьями проклюнулась густая зеленая поросль. Тонкий побег с нежными листиками-иголками выглядывал из воротника.
— Не радиация! – подтвердил Рамзес дрогнувшим голосом.
Князь остервенело зачесал голову, рассыпая остатки волос. Резко остановился, засопел. В его глазах мелькнула недобрая искра.
— А у тебя чисто. Оборотень!
Сталкер не мог отвести взгляда от его буро-зеленого оскала.
Князь подвигал губами и сплюнул выпавший зуб.
— Вколи антибиотики, — предложил Рамзес. — Есть у тебя?
Князь не ответил, и Глеб выделил ему два ценных шприца из своих запасов. У Князя дрожала рука, когда он наотмашь как ножом бил себя в шею и обкалывал гниющую культю.
Сделав уколы, Артур успокоился. Все-таки крепостью нервов он вполне мог потягаться с Рамзесом, а жизненным опытом, пожалуй, и поделиться.
— Как тебя до сих пор не кончили, сталкер? Из такого дерьма чистеньким выползаешь!
«Это ты в благодарность?»
— Я людям зла не делал, — объяснил Рамзес.
— На меня намекаешь? – усмехнулся Князь.
— Не намекаю. Прямо говорю: ты гнида, Князь!
Князь не разозлился. Он бинтовал руку, и разговор его развлекал.
— Я, сталкер, не гнида, — убежденно сказал бандит. – Я просто честный – живу так, как другие стесняются. Говоришь, зла не делал? Ну, за это редко убивают. Зло, оно же откровенное, его издали видно. Откровенность нужно ценить, умные это понимают. Убивают за деньги, за баб. Завидуют, втихаря ненавидят и убивают.
— Ненавидят? Меня что ли?
— Тебя, дорогой. Завидуют тебе, но боятся. Иначе давно бы глотку перерезали.
— Да видишь, не перерезали, — начал заводиться Глеб. – Не все же такие.
— Не все. Только тебе среди правильных скучно, Рамзес. Ты воевал, знаю, потом в Зону пришел. Зачем? А я скажу: невмоготу тебе среди чистеньких. Задрали, небось, чистоплюи, захотелось настоящей жизни, рисковой, честной. Скажешь, нет?
— Допустим, — Глеб упрямо тряхнул головой. – Но в спину я не стреляю.
— Потому что молодой еще, жизни не знаешь. Придумал же – «в спину не стреляю»?! Пулю в ответ хочешь? Ему-то все одно подыхать.
— Хочу оставаться человеком! – отрезал сталкер. – Иначе смысла нет.
— Все равно ведь убиваешь! – Князь засмеялся мелким смехом. – Чем твои жмурики лучше моих?
— Хуже! Мои хуже. Твари, один к одному. Заслужили свое.
— Тебе ли судить? Там всех рассудят, не здесь!
Глеб разозлился.
— Ты, Князь, наверное, прав, живу я глупо. И объяснить толком не умею. Но я, веришь ли, сплю спокойно.
«Иногда…»
— И я сплю спокойно, — откровенно смеялся Князь. – Я же говорю – нет между нами разницы. Ты ходишь, и я хожу, а это, между делом, статья не кислая. Народу в Зоне положили, что ты, что я. Только я для дела, а ты хрен знает зачем. Вот и думай!
Глеб замолчал, давя глухую ненависть.
— Князь, — спросил он, отсчитав положенные секунды, — зачем ты в Зону пришел? За Оком?
— Жизнь забросила, — начал Князь задушевно. – Я в этих местах еще тридцать лет назад лямку тянул, «пиджаком». Посыпал радиацию песочком. Войска химзащиты, слышал? Эх, время! Молодой был, глупый! Любовь у меня была…
Он умолк с приоткрытым ртом.
— А дальше? – осторожно напомнил Глеб.
— Она! – прошептал непонятно Князь. – Ее глаза, мать-перемать!
— Чьи?
— Бабы твоей покойной глаза! Перо мне в бочину – драл я ее мамашу. Вот в этих краях где-то.
Глебу стало мерзко и пусто. Обидно за Ингу, но ведь не врет Князь.
— Только она не Порывай была… — Князь задумался. – Как-то по-другому… не помню, м-мать!
— Замуж вышла? – предположил Глеб.
Артур пожал плечами. Судьба давней любви его ничуть не интересовала.
— Князь, — прямо спросил Рамзес. – Откуда ты узнал про Око?
Он чувствовал, что сейчас Князь скажет что-то архиважное.
— От мамаши и услышал, — ответил Князь с улыбочкой. – Про чудотворство тогда вся округа шепталась. Попы ваши, патлатые, все лезли, суетились. Мы уж их гоняли-гоняли… А ты что думал, сталкер, девка из Америки по твою кочерыжку приехала? Хе-хе. За золотом, дорогой, за золотом! Я-то сразу усек, принял меры. Она только из самолета выползла, а мне уже человечек отзвонился… Что?
У Рамзеса дыхание перехватило. Эмоции, дефицит которых еще вчера пугал его, прорвали плотину.
— Меры, значит, принял… И не боишься? — выдавил сталкер.
Рука сама тянулась к оружию, ладонь горела от нетерпения обнять рукоятку.
— Я, сталкер, ничего не боюсь, и никого, — твердо сказал Князь. – Отбоялся. Руки прими от ножа… Нет, дорогой, попользовали тебя. До Ока, обратно и гудбай – вся цена твоему благородству.
— Я ж им не торгую, благородством, — процедил Глеб, распухая от желания вцепиться бандиту в глотку. – Дарю, когда не жалко. Может, поэтому и живой еще. Зато тебе, Князь, цена известная. Полбакса, столько патрон стоит, который когда-нибудь всадят в твою поганую башку… Дешевка!
— А ты, значит, стоящий? – Артура, кажется, проняло.
— Не твоя забота, Князь, — взорвался Глеб. — Живу, как умею!
— Ну и дурак, — подвел итог Артур. – Я вот живу, как хочу… Ша! Закончили базар! Покемарь, завтра дырку к Оку искать будешь. А не найдешь, я в тебе сам дырку проверчу. Стоящий, мля…
Они еще долго переругивались, пока Князь, наконец, не провалился как в трясину в беспокойный сон. Возраст и усталость взяли свое. Разбудить Князя мог разве что глас небесный, но никак не Рамзес.
А Глебу не спалось. Он ворочался, смотрел в чудное небо и, наконец, поднялся, стараясь не опираться на раненную ногу. По левую руку едва слышно потрескивала чертова сфера. Словно кто-то тихо смеялся и цокал языком – куда, мол, заползли, червяки?
«Что, Князь, а ведь вставить тебе нож в сердце – одно движение! — Рамзес остановился в шаге от бандита. – Проснуться не успеешь».
«Нет между нами разницы, Рамзес…» — память услужливо подсказала ответ.
Комментариев нет