— Заткнись, — Стэп поддает ему под зад и выпихивает из дверей.

Затем возвращается помочь Баби.

— Посмотри, что они наделали!

Лампа разбита, диван залит пивом. Чипсы разлетелись по всей комнате. У Баби на глазах слезы. Стэп не знает что сказать.

— Прости. Я помогу тебе прибрать.

— Спасибо, не надо, я сама.

— Ты злишься?

— Нет. Но все равно уходи. Скоро вернутся родители.

— Тебе точно не надо помочь?

— Точно.

Они торопливо целуются. Баби закрывает дверь, Стэп спускается. Оглядывается. Никого. Садится на мотоцикл, заводит мотор. Но тут из-за спины вылетает машина со всей компанией. В ночи взметается хор голосов: «Нянька, нянька, нянька — молодец!» и аплодисменты. Стэп спрыгивает с мотоцикла и несется за Полло.

— А чего на меня-то?! Это все Луконе!

— Урою, говнюк!

— Ты там все равно ничего не делал, только сопли по столу размазывал!

Бегут дальше по улице, издали доносится смех остальных дружков, из окон выглядывают сонные жильцы.

Баби собирает осколки лампы, выбрасывает их в мусорное ведро, подметает пол, чистит пятно на диване. Наконец, устало выпрямившись, оглядывает комнату. Что ж, могло быть и хуже. Скажу, что лампу я уронила, когда играла с Джулио. А уж он меня не выдаст. Спит, укуренный, без задних ног.

 Глава 46

На следующее утро Стэп, проснувшись, идет в спортзал. Но не тренироваться. Он кого-то ищет. И находит. Его зовут Джорджо. Это паренек лет пятнадцати, который бесконечно восхищается Стэпом. Он такой не один. Все приятели Джорджо смотрят на Стэпа как на божество, он их миф, их идол. Они знают всё, что с и им происходило, всё, что о нем рассказывают и старательно поддерживают легенду о своем божестве. Джорджо — преданный поклонник. Он единственный, кому Стэп может поручить такое дело, не боясь при этом быть осмеянным. В том числе и потому, что там, где не хватит восхищения, в дело вступит ужас.

И вот Джорджо в школе Фальконьери. По стеночке, крадучись, обходит коридоры и просачивается в 3 «б» — в класс, где учится Баби. Урок проводит Джаччи, но она почему-то молчит. Баби онемела от удивления. На парту ложится огромный букет алых роз. Улыбаясь, она читает записку: «Мои друзья, конечно, просто кошмар, но обещаю тебе, что сегодня вечером на ужине у меня дома мы будем только вдвоем. Тот, кому все равно».

Новость тут же облетела всю школу. Такого еще не случалось ни с кем. А когда Баби спускается по ступенькам с этим огромным букетом, улетучиваются последние сомнения. И все только о ней и говорят. Даниела чуть не лопается от гордости за сестру. Раффаэлла злится пуще прежнего, и Клаудио получает очередной нагоняй.

Стэп убирает на место сборник комиксов Пациенца, когда в дверь звонят. Это Паллина.

— Сначала я работала сводней, теперь почтальоном… Интересно, что будет дальше?

Стэп смеется, забирает у нее пакетик, и она уходит. В пакете — фартук в розовый цветочек и записка: «Я согласна, но при условии, что ты будете готовить сам, и лучше всего в моем фартуке. P.S. Я приду только в половине девятого, а то родители засекут».

Вскоре Стэп уже у брата в офисе.

— Паоло, мне нужно, чтобы сегодня дома никого не было.

— Но я пригласил Мануэлу…

— Ну, пригласи в другой день… Вы все время встречаетесь, а Баби может только сегодня вечером!

— Баби? А кто это? Дочка того типа, что к нам приходил?

— Да, а что?

— Мне показалось, что он был злой. Вы с ним поговорили?

— Конечно. Пошли играть в бильярд и нажрались заодно.

— Нажрались?

— Ну, в общем, это только он нажрался.

— Ты его напоил, что ли?

— Ничего я его не поил. Он сам пил. Да какая разница? Что ты мне по ушам ездишь? Короче, договорились — сегодня вечером ты уходишь.

И, не дожидаясь ответа, выбегает из офиса. Он так захвачен тем, что ему предстоит сделать, что даже не замечает, как ему улыбнулась секретарша Паоло.

Из дома он звонит Полло. Предупреждает его, чтобы тот не звонил, не приходил и в особенности не устраивал бардак.

— Понял? Головой отвечаешь! Даже больше, нашей дружбой. Я серьезно!

Затем он составляет список покупок, идет в супермаркет и покупает все необходимое, даже пачку английского печенья, что так нравится его брату.

К восьми все готово. Он прослушал последний хит американских чартов и хотя не надел фартук Баби, но положил его на стул, чтобы в нужный момент соврать. Окидывает взглядом дело рук своих. Карпаччо с руколой. Салат с авокадо. И фруктовый салат, приправленный вишневым ликером. Нахлынули воспоминания. Как часто он ел в детстве такой салат… Но он не расстроился. Он счастлив. Это его вечер, и никто не посмеет его порушить! Удовлетворенно оглядывает стол, поправляет скатерть. Да, он отличный повар, только вот не знает, что вилки кладут с другой стороны.

Стэп начинает бегать по дому туда-сюда. То вымоет руки, то посидит на диване. То покурит, то глянет в телевизор. Чистит зубы. Пятнадцать минут девятого. Время, кажется, ползет еле-еле. Через пятнадцать минут она придет, мы поужинаем, поговорим о чем-нибудь. Посидим на диване, нам никто не помешает… Потом пойдем ко мне в комнату и… Нет, Баби не согласится. Слишком рано. А может, и согласится. Для такого не бывает никакого рано. Они вместе еще так недолго… но, может, это все же случится? Ему вспоминается песня Баттисти: «Легко сумасбродство коснулось души моей, проигрыватель и приглушенный свет, а затем… Шампанское во льду и любовное приключение…» О черт! Вот что я забыл! Шампанское! Совсем из головы вылетело! Стэп бежит на кухню, открывает все ящики и шкафы. Нет, не повезло. Есть только «Пино-Гри». Ставит бутылку в холодильник. Все же лучше, чем ничего. И тут звонит мобильник. Это Баби.

— Я не приду, — голос холодный, усталый.

— Почему? Я все приготовил. Даже твой фартук надел, — врет Стэп.

— Звонила синьора Мариани. У нее пропало колье, золотое с бриллиантами. И она думает, что это я. Не звони мне больше.

Баби кладет трубку. Стэп бежит к Полло.

— Какого хера?! Ты вообще соображаешь? Друзья, блин, хреновы.

— Да ладно тебе, Стэп. Сколько раз мы приходили и брали всякий хлам — почти на каждой вечеринке.

— Но не в доме девушки одного из нас!

— Но это же не дом Баби…

— Но мы туда попали с ее помощью. Так, говори мне, кто там был… — Стэп берет листочек, яростно ищет ручку. — Чем бы записать…

— Не надо. Я и так знаю, кто спер колье.

— И кто?

Полло называет имя. Стэп все бы отдал, только чтобы не слышать его. Это Сицилиец.