В кафетерии, занимавшем часть вестибюля, я увидел Лизу, которая общалась со своими друзьями за столиком с видом на море. Решив перед встречей хотя бы частично смыть с лица и рук уличную пыль, я направился к туалету. Уже перед самой дверью позади меня раздался голос:
– У тебя и вправду за спиной сабля? Или ты просто настолько на меня зол сейчас?
Я обернулся и увидел Ранджита: молодого и очень перспективного медиамагната, политического активиста и, наконец, просто красавца. Человека, за которого вышла замуж Карла – моя Карла. Он улыбался.
– Я всегда на тебя зол, Ранджит. Здравствуй и прощай.
Он продолжал улыбаться. На первый взгляд улыбка казалась искренней. Приглядываться внимательнее я не стал хотя бы потому, что улыбавшийся мне человек был мужем Карлы.
– Пока, Ранджит.
– Что? Нет, погоди! – заторопился он. – Мне нужно с тобой поговорить.
– Мы уже поговорили. Пока.
– Нет, в самом деле! – Он преградил мне путь, не убирая с лица все той же улыбки. – У меня только что закончилось совещание, и я шел к выходу. Очень рад, что вдруг наткнулся на тебя.
– Натыкайся на кого‑нибудь другого, Ранджит.
– Пожалуйста, прошу тебя. Я… я нечасто произношу эти слова.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу… я хотел бы кое‑что с тобой обсудить.
Я посмотрел на Лизу, по‑прежнему сидевшую за столиком. Она как раз подняла голову и встретила мой взгляд. Я кивнул. Она все поняла и кивнула в ответ, прежде чем вновь повернуться к друзьям.
– С чего тебе вдруг приспичило? – спросил я Ранджита.
Морщинка замешательства прорезала его лоб, на миг исказив безупречно правильные черты.
– Если сейчас неподходящее время…
– У нас с тобой никогда не будет подходящего времени, Ранджит. Давай ближе к делу.
– Лин… Я уверен, мы с тобой можем подружиться, если только…
– Никаких «мы с тобой». Есть ты, и есть я. Будь у нас хоть малейший шанс подружиться, я бы давно это понял.
– Судя по всему, я тебе не нравлюсь, – сказал Ранджит. – Но ведь ты меня совсем не знаешь.
– Ты мне не нравишься уже таким. Если узнаю тебя лучше, все станет только хуже.
– Почему?
– Почему что?
– Почему ты ко мне так относишься?
– Послушай, если ты решил останавливать в холле гостиницы всякого, кто от тебя не в восторге, и выяснять, почему это так, тебе придется здесь же поселиться, ибо выяснениям не будет конца.
– Но погоди… я не понимаю…
– Из‑за твоих амбиций Карла подвергается риску, – сказал я тихо. – Мне это не нравится. И мне не нравишься ты, потому что ты так поступаешь. Я достаточно ясно выразился?
– Как раз о Карле я и хотел с тобой поговорить, – сказал он, следя за выражением моего лица.
– А что такое с Карлой?
– Я лишь хочу позаботиться о ее безопасности.
– Что конкретно ей угрожает?
Уже не одна, а несколько морщинок рассекли его лоб. Он устало вздохнул и опустил голову:
– Даже не знаю, с чего начать…
Я огляделся по сторонам и, заметив два свободных кресла в некотором отдалении от остальных, повел его туда. Опускаясь в кресло лицом к нему, я снял с плеча обернутую коленкором саблю и пристроил ее на коленях.
Тут же к нам подскочил официант, но я улыбкой отослал его прочь. Ранджит еще какое‑то время сидел с опущенной головой, разглядывая узоры ковра, но потом взял себя в руки и заговорил:
– Знаешь, с некоторых пор я основательно увяз в политике. Веду сразу несколько резонансных кампаний. И мне уже вовсю перемывают косточки почти все местные газеты – кроме тех, которыми я сам владею. Наверняка ты об этом слышал.
– Я слышал, что ты подкупаешь избирателей, и многим это действует на нервы. Но давай вернемся к Карле.
– Ты… общался с ней в последнее время?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Общался или нет?
– Разговор окончен, Ранджит.
Я начал было подниматься, но он остановил меня просительным жестом:
– Позволь мне объясниться. Самая громкая из кампаний, которые я веду в прессе, направлена против «Копья кармы».
– И это копье ответным ударом может поразить Карлу, если ты не перестанешь провоцировать «копьеметателей», так?
– Собственно… это я и хотел с тобой обсудить. Видишь ли… я уверен, что ты все еще ее любишь.
– До свидания, – сказал я, снова вставая, но он схватил меня за кисть.
Я посмотрел вниз:
– На твоем месте я бы не стал этого делать.
Он быстро убрал руку:
– Прошу тебя, не уходи. Пожалуйста, присядь и позволь мне высказаться.
Я сел обратно. Вид у меня был, пожалуй, мрачнее некуда.
– Ты считаешь, что я перехожу границы дозволенного, – быстро заговорил он, – но я думаю, тебе следует знать, что Карла подвергается опасности.
– Эту опасность для нее представляешь ты. Тебе нужно дать задний ход – и чем скорее, тем лучше для тебя самого.
– Ты мне угрожаешь?
– Да. И я рад, что мы объяснились.
Мы смотрели друг на друга, и в промежутке между нами сгустилась энергия – жгучая, целенаправленная, неотвратимая, вроде той, что возникает между хищником и жертвой перед решающим броском.
Карла. Когда я впервые увидел ее (годы тому назад, в первый же день моего пребывания в Бомбее), мое сердце покорно опустилось к ней на руку, как ловчий сокол на запястье охотника.
Она меня использовала. Она любила меня – но лишь до тех пор, пока я был безоглядно влюблен в нее. Она завербовала меня в мафию Кадербхая. И по завершении той битвы любви, ненависти и возмездия – когда кровь уже была смыта с полов, а многочисленные раны затянулись и стали шрамами – она вышла замуж за импозантного улыбчивого миллионера, который в данную минуту смотрел мне в глаза. Карла.
Я оглянулся на Лизу, красивую и оживленную, что‑то весело обсуждающую со своими друзьями‑художниками. Во рту у меня появился кислый привкус, сердцебиение усиливалось. Я уже года два не общался с Карлой, но сейчас, разговаривая о ней с Ранджитом, начал чувствовать себя так, будто совершаю предательство по отношению к Лизе. Я вновь посмотрел на Ранджита. Ситуация раздражала меня все сильнее.
– Я вижу это в тебе, – сказал он. – Ты все еще ее любишь.
– Ты напрашиваешься на хорошую оплеуху, Ранджит? Если да, ты уже почти напросился.
– Нет, конечно же нет. Однако я уверен в том, что ты все еще ее любишь. – Он казался очень серьезным и откровенным. – Потому что, будь я на твоем месте, я продолжал бы любить ее, невзирая на то что она бросила меня ради другого мужчины. На этом свете есть только одна Карла. И для любого мужчины есть только один безумный способ любить ее. Мы оба это знаем.
Самое лучшее в солидном деловом костюме – это обилие всего, за что можно ухватиться, если у вас возникнет такое желание. Я одним захватом сгреб лацканы его пиджака, рубашку и галстук.
– Хватит о Карле! – сказал я. – Заткнись, или мне придется тебя заткнуть.
Он открыл рот – видимо, с намерением позвать на помощь, – но вовремя опомнился. Он был публичной фигурой, набирающей политический вес, и не мог себе позволить скандальную сцену.
– Прошу тебя, успокойся, я не хотел тебя расстраивать, – взмолился он. – Я хочу, чтобы ты помог Карле. Если со мной что‑нибудь случится, пообещай…
Я разжал пальцы, и он откинулся на спинку своего кресла, оправляя костюм.
– На что ты намекаешь?
– Неделю назад на меня покушались, – сказал он мрачно.
– Ты сам покушаешься на свою жизнь всякий раз, когда разеваешь рот, Ранджит.
– В мою машину подложили бомбу.
– Вот как? Об этом давай поподробнее.
– Мой шофер отошел всего на несколько минут, чтобы купить порцию бетеля. А когда вернулся, заметил кончик антенны под днищем и затем обнаружил бомбу. Мы позвонили в полицию, и они прислали саперов. Оказалось, что это муляж, но в приложенной записке было сказано, что следующая бомба будет настоящей. Мне удалось скрыть этот случай от прессы. У меня есть кое‑какое влияние в нужных кругах, как ты знаешь.
– Смени шофера.
Он слабо хмыкнул.
– Смени шофера, – повторил я.
– Моего шофера?
– Он и есть твое слабое звено. Скорее всего, он нашел бомбу потому, что сам же ее подложил. Ему за это заплатили. Тебя хотят запугать.
– Я… ты шутишь, конечно. Он служит у меня уже три года…
– То есть он заслужил приличное выходное пособие. Избавься от него по‑хорошему, без скандала.
– Но он такой преданный человек…
– Карла знает об этом случае?
– Нет. Я не хочу, чтобы она волновалась.
Настала моя очередь смеяться.
– Карла уже большая девочка. И голова ее варит что надо. Тебе не стоит скрывать от нее такие вещи.
– И все же…
– Отказываясь от ее советов, ты не используешь лучший ресурс, какой у тебя есть. Она гораздо умнее тебя. Она умнее любого из нас.
Комментариев нет