— Меня Екатерина зовут, — представилась я. – Я родилась и выросла в другом мире, совсем отличающимся от этого и в один день, возвращаясь с занятий по танцам, меня сбила машина, — Дороти недоумённо посмотрела на меня.
— Ма-ши-на? – проговорила это слово по слогам.
— Хорошо, перефразируем и скажем так, — я улыбнулась. – Машина чем-то напоминает ваши кареты, только без возниц.
— А-а, — понятливо протянула служанка.
— Так вот, карета…машина сбила меня и, по крайней мере, в том мире, я умирала, но открыв глаза, оказалась здесь. Представьте моё удивление.
— Представляю… — у девушки округлились глаза. – Только помочь вам никак не могу, — вздохнула Дороти. – Если вы умерли в том мире, значит, вернуться назад уже никогда не сможете. Простите мне очень жаль, Екатерина…
— Тебе не за что просить прощения, — прикусываю дрожащую губу, стараясь отвлечься на боль, только бы не заплакать. – Дороти, раз я не имею ни единого шанса на возвращение обратно домой, могу я попросить у тебя помощи? – дождавшись кивка, я продолжила: — Кэтрин наверняка знала законодательство и права вашего мира, я же чужая здесь, поэтому не могу знать ваших законов, а это важно в моей щекотливой ситуации…
— Миледи, я бы и рада помочь… Только крестьян не обучают чтению, письму и праву. Вам нужно расспросить свою гувернантку.
— Я могу ей доверять? – настороженно спросила.
— Ни в коем случае, — категорически заявила служанка. – Пока вы находитесь в доме маркизы…точнее, вашего отца, вам лучше умалчивать о своём истинном происхождении.
— Хорошо, а библиотека здесь есть? – я подумала, раз не могу обратиться с расспросами к гувернантке, то следует самой начать обучение элементарным знаниям. Языкового барьера между мной и всеми, кого повстречала в этом мире, отсутствовал. Велика вероятность, что от Кэтрин мне досталось не только упитанное тело, но и некоторое знания языка и письменности.
— Библиотека находится в кабинете вашего покойного отца, — ответила на вопрос Дороти. – Маркиза предпочитает меньше читать, в основном посещает светские рауты, но вы и ваш отец трепетно относились к каждой книге из библиотеки. Ключи от кабинета вашего отца находятся только у вас, леди Кэтрин.
— В этой комнате тоже имеется книжный шкаф, — движением головы я указала в сторону деревянного стеллажа из тёмно-вишнёвого оттенка, заполненного различными свертками.
— Вся важная литература храниться только в библиотеке вашего отца, миледи. Вы сами не раз упоминали об этом при мне.
— Не я, Дороти, — поправила я девушку. – А Кэтрин… Кэтрин упоминала при тебе.
— Теперь вы Кэтрин и для вашей же безопасности лучше привыкнуть к этому имени, — шепотом произнесла служанка.
— Кэтрин красивое имя, — на моём лице появилась довольная улыбка. Только моё имя Екатерина, а не Кэтрин, хотя имена довольно-таки созвучные. Но простое «Катя» подходит мне больше, чем «Кэтрин». До «Кэтрин» я ещё не выросла душевно.
— Оно подходит вам, госпожа, — сияющее улыбнулась Дороти. – Лучше откликайтесь на это имя, дабы избежать неприятностей.
— Пожалуйста, Дороти, — я тут же нахмурилась. – Не называй меня госпожой. В том мире, откуда я родом, равноправие всех граждан. У нас нет привилегированного класса, как здесь. Почти нет… — если вспомнить политику, то кое в чём я ошиблась. – Можно мне принять тёплую ванную? Чувствую себя грязной.
— Конечно, миледи, — служанка бодро поднялась с кровати, закончив обработку моих ссадин и маленьких ранок. – Я велю слугам приготовить вам ванную, а пока принесу вам вина, разбавленного водой. Это поможет расслабиться.
— Спасибо, — прошептала одними губами, но Дороти всё поняла и улыбнулась. Не знаю, чтобы со мной было, если бы не такая понимающая девушка, как она.
Поклонившись, служанка покинула покои Кэтрин, которые теперь по праву принадлежали мне, а спустя какое-то время вошли двое крупных мужичков с четырьмя деревянными вёдрами воды, над двумя из которых образовался пар из-за того, что в первых двух вёдрах была горячая вода, а во вторых двух холодная. Боже! Как же человек быстро привыкает к цивилизованному комфорту: унитазу со смывом, водопроводу и к использованию бытовой техники. Чтобы принять ванную, следует сначала нагревать воду, потом натаскать вёдра, вещи стираются в ручную без химических порошков, отбеливающих любое пятно, чтобы еду приготовить, нужно развести огонь, поставить котёл, а у нас микроволновые печи, да духовки электрические с газом. К моему огромному сожалению, я не учёный, механик и даже не инженер, поэтому ввести свою лепту в развитие здешней науки у меня просто напросто не получится.
— Госпожа, ваша ванная готова, — склонив головы, сказали мужчины.
— Спасибо, вы можете идти, — с отстранённо вежливой улыбкой поблагодарила слуг и направилась в ванную комнату.
Вошла в ванную, подошла к высокому под весь мой рост напольному зеркалу и, сдёрнув занавеску, чтобы взглянуть на своё отражение, нисколько не удивилась тому, что зеркало было занавешено. Обладай я таким телом в своём мире, тоже предпочла бы реже глядеть в зеркало. Только хотела снять ночную рубашку, как дверь ванной комнаты распахнулась и на пороге появилась Дороти с бокалом красного вина в руках и белоснежным полотенцем.
— Миледи, позвольте помочь? – девушка плавно направилась ко мне.
— Помочь в чём, Дороти? – не поняла я.
— Помочь принять ванную, конечно, — объяснилась служанка, а я смущённо покраснела. Мне доводилось смотреть фильмы про средние века, где служанки всегда сами раздевают благородную леди, помогают принять ванную, стоя рядом с госпожой, но сейчас, здесь и со мной это казалось диким.
— В этом нет необходимости, — продолжая краснеть, отказалась я от любезной помощи служанки. — Я привыкла принимать ванную самостоятельно. Так заведено в нашем мире.
— Ваше слово – закон, — вежливо склонила голову Дороти. – Но, если что-то понадобится, сразу же зовите меня. Я буду ожидать за дверями купальни, леди Кэтрин.
Как только девушка вышла, я заперла двери изнутри на случай чего и, вздохнув поглубже, неспешна стянула ночную рубашку, отбросив её в сторону высокого деревянного шкафа. Рассматривая своё и не своё отражение в зеркале, хотелось громко рыдать. Три не маленькие складочки, а складки на животе, отвисшая грудь, как будто я уже рожала и не раз, толстые ляжки, как верно заметила мачеха Кэтрин, напоминающие окорока, огромная попа размером с два больших арбуза. После увиденного, я испытывала лишь отвращение к собственному телу. Могу сделать предположение, что Кэтрин было очень и очень одиноко, раз она предпочитала общество еды. Это и понятно, с такой-то мачехой остаться жить в одном доме после смерти единственного близкого человека – отца меньше всего напоминает жизнь и больше походит на сосуществование на одной территории.
Комментариев нет