Сыщик



Бестужев остановился у крайнего фургона, прислушался. Было тихо, только долетал какой-то размеренный стук, словно в импровизированном дворике старательно и методично забивали гвозди – надо сказать, огромные, и молоток, судя по звукам, был приличных размеров.

Поскольку эти непонятные звуки явно свидетельствовали о присутствии там человека, Бестужев без церемоний обошел фургон. Посреди дворика, образованного тесно составленными фургонами, стоял наклонный деревянный щит на массивной подставке из крепких жердей. На нем мелом был вычерчен контур, – ага, женская фигура в платье с пышной юбкой – и человек, стоявший спиной к Бестужеву, размеренно метал длинные сверкающие ножи, с громким стуком втыкавшиеся практически вплотную к бледному меловому контуру. Ножи эти он брал с хлипкого столика, где лежала целая груда. Надо отдать должное, получалось это у него ловко и сноровисто, впечатление производило. Метатель щеголял не в пышной гусарской форме, а в прозаических полосатых брюках, давно мечтавших о встрече с утюгом, и столь же мятой рубашке-апаш, не способной похвастать особенной свежестью.

Бестужев присмотрелся к ножам, прикинул их количество – пожалуй, забава могла затянуться надолго… Тогда он кашлянул, громко и не особенно деликатно.

Человек обернулся как ужаленный, даже нож выронил на траву, рявкнул:

– Я тебе говорил, болван… Ох, простите, сударь…

Произнесено это было по-французски – а потому Бестужев непринужденно ответил на том же языке:

– Скорее уж мне следует просить прощенья, я прервал ваши занятия…

– Пустяки, сударь. Я думал, опять этот паяц…

Усы у него и впрямь оказались роскошными (пусть и не нафабренными сейчас, уныло повисшими), но усталое пожилое лицо мало напоминало бравую физиономию молодого красавца с афиши. И все равно, не могут же в столь убогом заведении служить одновременно два метателя ножей? Совершенно излишняя роскошь… И потому Бестужев уверенно спросил:

– Месье де Монбазон?

– Просто Жак, месье. Жак Руле. Будь я в родстве с Монбазонами, вряд ли потешал бы этих бошей… Месье француз?

– Англичанин, – сказал Бестужев.

Даже при его безукоризненном французском рискованно было выдавать себя за француза в разговоре с коренным уроженцем ля белль Франс – да и к чему?

В лице усача что-то изменилось. Он смотрел теперь не то чтобы неприязненно, но заметно насторожился. Возможно, он просто-напросто не любил англичан?

– Мне нужен господин Кольбах, – сказал Бестужев. – По срочному делу. Не подскажете, где я могу его найти?

Француз словно бы расслабился, услышав это. «Интересно, – подумал Бестужев, – полное впечатление, что у него совесть нечиста, не всякий визитер в радость…»

– О, пара пустяков, месье, – усмехнулся Жак.

Он ловко подхватил из кучи длинный нож с алой рукоятью и, усмехнувшись уголком рта, цепко сощурясь, что есть сил пустил его в стенку фургона столь молниеносно, что Бестужев и осознать не успел.

Должно быть, доска была прибита плохо, только с одного конца удар от глубоко вонзившегося ножа прозвучал чуть ли не гулким выстрелом. Приходилось признать, что месье Жак свое ремесло знает – клинок примерно на треть вошел прямехонько в красно-оранжевый выпученный глаз ярко-зеленого крокодила, разинувшего усеянную жутчайшими зубами пасть.

– У вас и крокодил есть? – с усмешкой спросил Бестужев.

– Был, – ответил месье Жак с гримасой. – Так себе рептилия… – Он, словно рыбак, хвастающий выловленным сомом, развел ладони на расстояние примерно в полтора аршина. – Сдох в Базеле…

Тем временем квадратное окошко фургона распахнулось, высунулась лысая голова и зло завопила:

– Что за дурацкие шуточки, Жак! А если бы я стоял у стены?

– Да ладно, месье Кольбах, а то я не знаю, где ваша кровать, на которой вы в это время непременно лежите… – без малейшего смущения ответствовал француз.

Никакого подобострастия перед хозяином в нем не чувствовалось. «Ну, понятно, – подумал Бестужев, – профессия не уникальная, но достаточно редкая, это клоунов хоть пруд пруди, а подобный мастер долго без хорошей работы не останется…»

– В чем там дело?

– Вот этот господин вас разыскивает по срочному делу, – сообщил Жак, довольно вежливо кивнув в сторону Бестужева.

– Что за жизнь, что за город… Сплошные дела… Нет бы кому прийти и сказать, что помер мой дядюшка и оставил в наследство поместье с лесами и рыбными прудами…

– Ну откуда у вас такой дядюшка? – ухмыльнулся Жак. – В жизни у вас его не бывало…

– А жаль, – серьезно ответил Кольбах. – Ладно, я сейчас выйду.

В фургоне послышались возня и стук, словно хозяин, второпях натягивая штаны, задевал походную мебель. Очень быстро он распахнул дверь и спустился по шаткой лесенке: лысый коротышка с пышными бакенбардами, в рубашке без воротничка и расстегнутой жилетке. Поперек живота тянулась толстенная и массивная золотая цепь, а на пальцах сверкали брильянтовые перстни, но Бестужев наметанным глазом определил, что «золото», тут и гадать нечего, самоварное, а «брильянты» пребывают в вульгарном и ближайшем родстве с обыкновеннейшим стеклом.

Герр Кольбах приблизился к Бестужеву деловитой и напористой походочкой, подошел вплотную, распространяя запах свежего дешевого спиртного, спросил не без вызова:

– Ну и чего вам? Если насчет потравы лужка, то я все заплатил, бумагу показать могу…

– Насколько я знаю, к вам поступил на службу Лео Штепанек со своим аппаратом, – сказал Бестужев спокойно.

Месье Жак вернулся к своему столику, перебирал позвякивающие ножи и, как показалось Бестужеву, очень внимательно прислушивался к разговору.

Кольбаха прямо-таки перекосило:

– Век бы про этого… не слышать!

– Это означает, что вы расстались?

– Да! – рявкнул Кольбах. – Вот именно, незнакомец! Расстались, разошлись, разбрелись! – он глянул подозрительно. – Вы, часом, не из законников будете? Вид у вас этакий… лощеный. Если он вас прислал насчет того, что я ему что-то там недоплатил – пусть идет к чертовой бабушке! Только через судебное заседание, и никак иначе! Добровольно я и гроша ломаного не отдам! Еще оч-чень большой вопрос, кто оказался в убытке! Его заумная машинерия жрала электричество, как мюнхенские мясники – пиво, если посчитать, я оказался в убытке, а не он, венцы к его фокусам ни малейшего интереса не проявляли, а недельную плату он брал аккуратно, и еще скандал устроил, мол, я ему двадцать крон должен! Да ни гроша! У меня из-за него одни убытки! Так ему и передайте, и ему, и этому щелкоперу из дешевой газетки, с которой только в нужник и ходить!

– Я вовсе не адвокат, – с величайшим терпением сказал Бестужев. – Просто у меня дело к Штепанеку, и я хотел бы знать, где его можно найти…

– Не адвокат? – саркастически ухмыльнулся Кольбах. – И не полицейский тоже? и не государственный чиновник?






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *