– Скажи честно, у тебя с ней что‑то было?
– С кем? – Забелин фыркнул и отодвинулся от стола, словно спешил оказаться от меня подальше. – На хрена мне эта сучка малолетняя?! Послушай, – он поднял руку и заговорил доверительно, – я знаю, ты обо мне не лучшего мнения, и у тебя, как это ни прискорбно, есть для этого основания. Постарайся уяснить: то, что произошло тогда… все дело в тебе, а не в твоем возрасте. Будь ты старше или младше… значения не имеет. Ты действуешь на меня всегда одинаково, все мысли, кроме одной, мгновенно улетучиваются. Я хочу тебя трахнуть. Сейчас точно так же, как тогда.
Пока я в панике думала, чем запустить в его дурную голову, он продолжил:
– Так что простись с идиотской идеей, будто я любитель малолеток. И Сербу своему по ушам не езди, чтоб не сбивать его с пути. В этой истории я на редкость положительный персонаж. Хотя, может, просто козел отпущения.
– Ты думаешь, кто‑то мог тебя подставить? – начала соображать я.
Он хмыкнул и пожал плечами – мол, все под Богом ходим.
– И кто это может быть? – не отставала я.
– Да кто угодно. Ты‑то должна знать, у таких, как я, враги всегда найдутся.
– У таких, как ты, несомненно.
– Да брось… Думаешь, твой папаша лучше? Та еще акула капитализма.
– Не смей равнять себя с моим отцом! Возможно, у него есть враги, возможно, у них есть повод в чем‑то его обвинять. Но мой отец никогда не сделает подлость. А вот ты – запросто. Это твоя настройка по умолчанию.
– Ты ко мне несправедлива, дорогая. Кстати, что ты называешь подлостью? В бизнесе нет такого понятия. Только целесообразность.
– Ты кого‑то подозреваешь или это так… разговор ни о чем? – не испытывая ни малейшего желания вступать в дискуссию, спросила я.
– Твоего Владана, к примеру, – засмеялся он. – А что? Отличная возможность отделаться от соперника.
– Ты ему не соперник. Ему никто не соперник.
– Слушай, что ты в нем нашла? – заговорил Забелин с намеком на обиду.
– Зря спросил. Начну его достоинства перечислять, до утра не переслушаешь.
– Тебе просто нравится меня злить, да?
– Думай что хочешь, мне пофиг.
– Нет, мне действительно интересно. Ты меня любила, втюрилась по самые уши, совсем как сейчас в своего Серба. А потом – бац, и все…
– Не бац, и все, – передразнила я. – На самом деле ты очень постарался, чтоб этот «бац» наступил. С какой стати ты вдруг затеял этот разговор?
– Уж извини… Любопытство одолело.
– Я не собираюсь его удовлетворять. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Кстати, тебе на нее грех жаловаться. Ты хотел денег – они у тебя есть. Ты свободен, и на свете полно дур, готовых втюриться в тебя по самые уши. Ты ж сам хвалился: баб у тебя – как грязи.
– Желание неразборчиво. Зато потом хочется бежать от нечаянной подружки куда подальше. Знаешь, в чем проблема? Секс может быть с любой, наслаждение – только с любимой.
– Тогда тебе ничего не светит. Трахайся в свое удовольствие и не морочь себе голову, ты не способен никого любить, кроме себя.
– Уверена?
– Валера, – простонала я, – мне хорошо известно, что ты считаешь меня редкой дурой, из тех, что вовсе ничего не соображают. Считай на здоровье. Однако моего ума хватит, чтобы понять: вот сейчас ты пытаешься втюхать мне заведомую лажу. Намекнуть на чувства, которые у тебя якобы есть. Надо полагать, тебе от меня что‑то надо, вот ты и стараешься. Совершенно напрасно, кстати. Может, ты просто скажешь, в чем дело? Если это имеет отношение к расследованию…
– Идиотка, мать твою! – пробормотал он. – Диву даюсь, почему я до сих пор не свернул тебе шею. Ладно, меня просто бесит, что моя любимая комнатная собачка нашла другого хозяина. Уверен, он тебя даже не трахает.
– Я не теряю надежды, – я растянула рот до ушей и тут же пожалела об этом. Взгляд бывшего полыхнул таким бешенством, что я невольно поежилась. – Говори по делу или катись отсюда, – поспешно добавила я.
– Хорошо, давай по делу. Вы весь день на банк потратили или есть еще успехи?
– О наших достижениях мы тебя уведомим. Получишь отчет по всем правилам.
– Отчеты ты пишешь?
– Вообще‑то Владан всю эту бюрократию не жалует.
– И правильно. Тут я, пожалуй, с ним соглашусь. Сэкономим бумагу и время. Итак?
Собственно, я не видела причин держать расследование в тайне, учитывая, что он наш заказчик. И, честно говоря, его недавние слова пугали, ну, беспокоили – уж точно… Оттого я и спешила перейти к другой теме, где у нас, надеюсь, будет куда больше взаимопонимания.
– Вряд ли это тебя порадует, но у девочки, возможно, был взрослый любовник.
– Намекаешь, что им могу быть я?
– Тебе лучше знать. Сомневаюсь, что ты откроешь мне душу, но на всякий случай: может, не стоит загружать нас лишней работой?
– Взрослый – это как? Парень за двадцать?
– По словам свидетеля, он ей в отцы годится.
– Господи боже, неужто я выгляжу человеком, у которого может быть взрослая дочь?
– Ей нет и шестнадцати.
– Слабое утешение. Что еще?
– Он давал ей деньги. Мать нашла крупную сумму, а еще мобильник и ключ. Неизвестно от какой двери.
– Проституцией промышляла?
– В таком‑то возрасте?
– Детки сейчас продвинутые.
– Это точно. Мать опасается, что она в Интернете познакомилась с идейными отморозками.
– С большими друзьями Аллаха? И подалась на выручку единоверцам?
– Не вижу в этом ничего смешного.
– Да я тоже. По мне – пусть наденет паранджу, пусть что угодно делает. Лишь бы нашлась. А уж потом потерялась навеки. Но уже без моих возможных неприятностей. У тебя холодильник пустой, – вдруг заявил он. – Поехали ужинать.
– Я на диете.
– Чего ты боишься? – с заметной обидой спросил он. – Я же дал слово тебя не трогать. Без твоего на то согласия, – добавил с издевкой. – Посидим, ты мне все подробно расскажешь.
– Я уже рассказала. Топай отсюда.
– Между прочим, твой отец не теряет надежды, что ты одумаешься и мы вновь заключим брачный союз, сольемся, так сказать, в объятиях.
– Ничего, в конце концов привыкнет.
– Почему бы не порадовать родителя?
– У тебя что, проблемы с деньгами? – удивилась я.
– Нет у меня проблем, – буркнул он, поднимаясь. – Счастье, что работодатель плевать хотел на твои прелести и до сих пор тебя не трахнул. Не придется изобретать для тебя наказание позаковыристей.
– Да неужто? – фыркнула я.
– Дура. Кто умеет наказывать, умеет любить.
– Ты хотя бы себе голову не морочь, – рассмеялась я, но, боюсь, неубедительно.
– Знаешь, что утешает? – философски изрек он. – Рано или поздно один из нас сдохнет.
Комментариев нет