Свой, чужой, родной

– Счастливый ты человек, Тинка, – вздохнул Федор. – Я бы тоже так хотел…

– Что мешает? – засмеялась я.

– Да все. Ипотека и кредиты… и даже Юлька. Уж быстрее бы родила. В жизни смысл появится… Да?

– Должен, – ответила я.

– Уверена?

– Это же не моя жизнь, а твоя. Тебе и решать.

– Говорить с тобой – одно удовольствие… Вообще‑то я по делу… Тут халтурка подвернулась, деньги небольшие, но и работы на пять минут. Сделаешь? Я точно к субботе не успею, а обещал.

– Хорошо.

– Спасибо. Сейчас все скину, лови.

Мы простились, и я решила, что дальше оставаться в постели смысла нет. Уже собиралась завтракать, когда в дверь позвонили, пошла открывать и обнаружила Людку.

– У тебя деньги есть? – спросила она, проходя на кухню.

– Конечно.

– Блин! – выругалась она. – Правильно Глазков, он же всевидящий глаз правоохранительных органов, говорит, что ты девушка с придурью! Кто еще способен ответить «конечно» на вопрос «есть ли деньги»?

– Он так говорил? – хмыкнула я. – А мне врет: красавица, умница, да еще спортсменка… Сколько тебе нужно?

– Пару тысяч. Тачку заправить нечем.

Пока я ходила за деньгами, Людка выпила кофе, который я себе приготовила.

– Спасибо. А чем это у тебя воняет?

Я пожала плечами. Никакого неприятного запаха вроде не чувствовалось.

– За мойкой мышь, случайно, не сдохла? – По части запахов у Людки пунктик, я вновь начала принюхиваться. – Прикинь, – продолжила она, – мне сегодня всю ночь крысы снились. Здоровые. Будто я в каком‑то подвале, а они вокруг так и шмыгают. Проснулась в холодном поту. Хотела Глазкову в стенку стучать, чтоб бежал спасать девушку. Потом решила: больно много чести… И стала читать «Анну Каренину», поставила рекорд: вырубилась на третьей странице.

– А мне покойник приснился, да еще без рук.

– Это вчерашние разговоры, – кивнула Людка. – Нет бы о приятном поговорить… О мужчинах, к примеру…

– Вряд ли Глазкова эта тема увлечет.

– Тогда о бабах… Хотя нам‑то они к чему… Ладно, за денежку спасибо. Пойду трудиться. Ну как тут тебе не позавидовать? И деньги есть, и идти никуда не надо.

Проводив Людку, я позавтракала и вернулась с книжкой в руках в гостиную, она же спальная, внезапно осознав, что ничего лучше моего старенького дивана до сих пор не изобрели.

Все бы хорошо, но слова подруги о трупе, на сей раз мышином, в голову запали. Выбравшись на кухню, чтобы налить чаю, я сразу же начала принюхиваться. В самом деле, запах есть. Для начала я избавилась от мусора, прогулявшись до мусорных баков, затем вымыла мусорное ведро. После чего начала принюхиваться с удвоенным рвением. Кончилось тем, что я решила отодвинуть кухонный гарнитур. Был он стареньким, единая столешница у него отсутствовала, так что воплотить свой замысел я смогла без особого труда. Мойку с места я, конечно, не сдвину, но подлезть к ней смогу, если стол перемещу.

В общем, я взялась за дело. Мышиных трупов не обнаружила, но грязи здесь скопилось предостаточно, что неудивительно. За два года жизни в квартире генеральной уборкой я не занималась ни разу, и те, кто жил здесь до меня, этим себя тоже не обременяли.

Собрав мусор в совок, я потянулась к швабре и вот тогда заметила листок бумаги, прилипший к шероховатой задней стенке стола. Я подхватила его с намерением бросить все в тот же совок, но по неведомой причине не сделала это сразу, а повертела листок в руке. И пораженно замерла. Может, реагировать так и не стоило, но в тот момент я почувствовала нечто вроде озарения, как будто всего на несколько секунд увидела наш мир в хитросплетении причинно‑следственных связей и поняла, как все устроено…

Длилось сие недолго, но я продолжала еще некоторое время стоять, таращась на листок бумаги. Обычный листок, который используют для заметок и держат под рукой на тот случай, если надо что‑то записать. До сих пор в гостиницах такие лежат возле телефонов, а рядом – карандаш или ручка.

В квартире тоже был телефон, но я им никогда не пользовалась, предпочитая мобильный, хотя старательно оплачивала. Листок пожелтел и скукожился, наверное, оттого, что на него попала вода, запись, сделанная шариковой ручкой, выцвела, однако прочитать ее можно было без особого труда: «Нижняя Гончарная, 23. В 17.00». 23‑й дом по Нижней Гончарной – это не дающий мне покоя дом с колоннами! И кому‑то из бывших жильцов квартиры там назначили встречу. Помнится, Людка говорила, в доме было фотоателье и магазин дамского платья. В магазине время не назначают, а вот в ателье, пожалуй, могут.

Интересно, сколько здесь пролежал, то есть, скорее, провисел этот листок? Если верить подруге, дом с колоннами в нынешнем его виде стоит лет шесть‑семь. Мог листок находиться здесь столько времени?

Я спешно закончила уборку, а найденный листок магнитом придавила к дверце холодильника, самой себе не в состоянии объяснить, зачем это делаю.

Приготовив обед, я вновь села за работу, но во время перерывов подходила к холодильнику и брала листок в руки. Просто наваждение, ей‑богу! Вертела его и так и сяк, словно рассчитывая разглядеть что‑то еще.

В шесть часов с работы вернулась Людка и заглянула ко мне:

– У тебя пожрать есть?

– Диетический плов сгодится?

– А что, в стране с мясом проблемы?

– С мясом в стране порядок. Ешь что дают.

Людка пошла мыть руки, но потом решила принять душ. Ожидая ее, я успела накрыть стол и заварила чай. Ждала я ее с нетерпением, и лишь только мы приступили к трапезе, сообщила:

– Трупов за мойкой не обнаружено.

– А чем воняло? – Людка начала принюхиваться. – Вроде сейчас все нормально…

– Совок грязи намела. А еще нашла вот это. – Я поднялась, взяла листок и протянула Людке.

– И чего? – спросила она, глядя с некоторым недоумением.

– Адрес. Это дом с колоннами.

– О господи! – Она вернула мне листок. – У тебя на этом доме легкий сдвиг. Не находишь?

– Согласись, это все‑таки странно, кто‑то жил здесь до меня и…

– Тоже незаметно спятил? Может, там какая‑то контора была. Дай Глазкову задание, пусть узнает, что там за злые духи… Хотя недолго им осталось…

– В каком смысле?

– В смысле, что есть решение пустить там Любанинскую магистраль. Несколько домов, и твой любимец в том числе, пойдут под снос, зато губернаторский сад не тронут. Вот так.

– Это точно? – нахмурилась я.

– Еще месяц назад решение приняли. А сегодня на пресс‑конференции сам мэр сказал. Он, поди, знает, что говорит. Хотя в нашем мэре я не особо уверена. В принципе правильно, четыре дома, что идут под снос, исторической ценности не представляют, а из‑за губернаторского сада такая война развернулась, до президента дошли… И дорогу, в конце концов, надо делать, чтоб всю Россию не смешить.