– Но если держать за ручку, то бить труднее!
– Вижу. Давай попробуем иначе…
Алексей вытащил из большого книжного шкафа два толстых тома, положил их на пол. Посмотрел, достал еще книгу потоньше, добавил в стопку и присел на корточки.
– Примерно такая высота должна быть от затылка до носа… – произнес он, прищурившись. – Саша, бери мешок за ручку и бей.
– Как именно?
– Как тебе удобнее, интуитивно.
Александре пришлось наклониться, и замах она делала уже не со спины, а от груди. Стопка книг развалилась, тома скользнули к ногам Саши. После трех ударов она разогнулась.
– Все, не могу больше, тяжело. Пошли ужинать, дети ждут.
За столом Алексей старательно отгонял от себя мысли о деле, чтобы не выпадать из общения. Именно ужин был в их семье моментом единения, когда все возвращались домой – взрослые с работы, малыши из детского сада – и сходились за общим столом. Александра ухитрялась все делать красиво и вкусно, при этом на удивление быстро: в силу профессии она не могла позволить себе терять время на сложные блюда. Сегодня, к примеру, она приготовила куриные ножки, запеченные в меду и травах, и салат из помидоров с рукколой и кусочками авокадо: вкуснотища, а хлопот минимум.
Этот час – час общения, шуток, рассказов о проведенном дне, час услады для души и для вкуса – был для них почти сакральным. Поэтому Алексей старался не пропускать семейные ужины (хотя иной раз приходилось, ничего не попишешь), а за столом не погружаться в мысли о своих расследованиях. Он внимательно слушал Лизу и Кирюшу, которые наперебой делились впечатлениями дня, проведенного в детском саду. Какой‑то мальчик из группы полез на забор, его отругала воспитательница, а мнения брата и сестры разделились: флегматичный Кирюша осуждал мальчика за неправильное поведение, тогда как Лизавета, маленькая радужная стрекозка, восхищалась непослушанием «хулигана». Вырастет – будет влюбляться в экстремальных парней, им с Александрой головная боль… Это она в маму такая. Та тоже экстремальничала полжизни, пока не утомилась и не разочаровалась во всем и во всех. Хорошо, что она встретила его, Алексея, – погордился собой детектив, – который ее за шкирку, можно сказать, вытащил из болота…
– Алеш? Загрузился? – усмехнулась любимая супруга, в прошлом любительница острых ощущений, а ныне примерная жена и мать. К тому же активно и талантливо пишущая журналистка, что достойно отдельного восхищения.
– Ох… Не хотел. Да вот, – смущенно развел он руками, – уплыл куда‑то… Я что‑то важное пропустил?
– Ничего особенного, если не считать маленькую деталь: детский словарь пополнился сегодня новым словом. «Сучонок» – так наша милейшая воспитательница назвала хулигана, стаскивая его с забора.
– Хм… Душа радуется богатству родного языка.
– Ага, и креативности его носителей. С нашими суффиксами и приставками возможности для творчества безграничны, они как элементы конструктора «Лего».
– Жаловаться бум?
– Не бум. Дети еще не такое услышат, с каждым годом их лексикон будет расширяться, – усмехнулась Александра, – с жалобами не набегаешься. Если я могу помочь тебе с размышлизмами, – без перехода заявила она, – то, как только забросим этих двоих в кроватки, поступлю в твое распоряжение.
Александра отлично знала, как помогает в мыслительном процессе диалог. Можно говорить даже полную ерунду – но тот, кому важно развить мысль, сумеет это сделать, отталкиваясь от ерунды. На этом основан «мозговой штурм», где одно высказывание провоцирует другое. И Саша иной раз помогала мужу таким образом сконцентрироваться, не боясь попасть впросак с некомпетентными вопросами: ничего в этом стыдного, ведь она изначально не располагала той информацией, которой владел детектив.
– Я не хочу, чтобы меня забрасывали в кровать! – обиженно заявил Кирюша. – Я не мячик!
– Котенок, это же просто шутка… – нежно произнесла Александра.
У Кирюшки чувство юмора пока еще не прорезалось. Но непременно прорежется через… ну сколько‑то лет. Вот, к примеру, в семье хороших друзей дочка начала понимать шутки лишь к восьми годам. Зато быстро стала заправской шутницей, покруче мамы с папой. Так что надежда есть.
– А я хочу! – запрыгала на своем стуле Лизанька. – Хочу, как мячик! Забросьте меня!
Да уж, гены, подумал Алексей, любуясь дочуркой.
– Итак, – Александра уселась на диване в гостиной, – что от меня требуется?
Дети уже спали, хотя Александре пришлось прочитать им аж три сказки. Впрочем, Кирюша заснул на середине второй, тогда как Лизавета пыталась выторговать еще и четвертую. Но папа пришел на подмогу и спел колыбельную песенку, и дите, наконец, угомонилось.
– Эксперимент с мешком свидетельствует в пользу Аси. Но надо выстроить аргументы по порядку.
– Поехали, – кивнула Саша.
– «Он сказал: «Поехали!» Он взмахнул рукой…» – пропел Алексей. – Первое: лупить по объекту, лежащему на полу, было трудно?
– Трудно. И чрезвычайно неудобно.
– Допустим, ты очень разозлилась на кого‑то и хотела его ударить. Твоя жертва на полу, под рукой мешок с песком. Ты бы им воспользовалась?
– Возможно. Но сразу бы оставила как неэффективное средство… Погоди, почему Ольга на полу?
– Йогой занимается. Какую‑нибудь асану делает. Или медитирует.
– Медитирует, вот оно что… Иначе почему она не сразу реагирует на вторжение постороннего? Почему осталась сидеть на полу? Или лежать, это смотря какая асана.
– Ты умница, правильный вопрос задала. И начнем искать ответ от двери.
– Двери?
– Как Ася вошла? Она услышала плач ребенка и позвонила в квартиру Ольги Кучеровой. Если бы хозяйка открыла, то очутилась бы у порога, а не на коврике для медитаций. И даже если представить, что женщины подрались – допустим, Ася напала на Ольгу из‑за плача младенца, – то, во‑первых, мешок с песком находился далеко и не мог подвернуться Асе под руку; во‑вторых, Ольга не лежала бы на спине лицом вверх; и в‑третьих, ее труп остался бы у порога. Ну, и в‑четвертых: медицинский осмотр не выявил на теле Аси следов борьбы. Ни царапин, ни синяков, которые могла бы оставить жертва, если бы пыталась Асю выставить.
– Значит, Алеша, дверь оказалась не заперта. И Ася беспрепятственно вошла.
– Но она хорошо воспитана. Даже в состоянии беспамятства, на автомате, Ася позвонила бы в квартиру соседки, я уверен.
– Ольга не открыла ей…
– Тогда Ася стукнула… Или пнула дверь в раздражении… И та распахнулась…
– Это нормально? Соседка часто оставляла дверь открытой?
– Нет, это странно. И подозрительно. Раньше за нерадивой мамашей такого не водилось, по словам Аси. Она позволила ей войти только один раз. Но после того, как Ася отчитала ее за пофигистское отношение к младенцу, Ольга перестала ее пускать. То есть дверь ей больше не открывала.
– Которая, следовательно, обычно бывала заперта. Но Ася все же попала в тот вечер к Ольге. Я согласна с тобой полностью: Ася позвонила, ей никто не ответил. Но ребенок кричал, и Ася стукнула. Дверь растворилась… И это, да, подозрительно.
Комментариев нет