Алексис была поражена:
– Ты шутишь?
Они обменялись понимающими взглядами, потом она снова взглянула на меня.
– Кэйд вернулся? Это… замечательно. – Алексис снова посмотрела на мужа, потом опять на меня. – Ну и как он?
– Не слишком хорошо, – сказала я. – Я как раз говорила Джеймсу, что Кэйд живет на улице. С ним что‑то случилось.
– Это ужасно. – Алексис была шокирована. – Джеймс, мы можем как‑то помочь ему?
Он вздохнул и провел рукой по волосам. Я попыталась вспомнить прежнюю Алексис из девяностых, но картинка, поднимавшаяся из глубины сознания, была неполной и расплывчатой. Разумеется, она всегда была рядом, работала вместе с Кэйдом на всех вечеринках, на всех концертах. И все же было в ней что‑то незапоминающееся, что‑то неопределенное. Я смотрела, как она нежно укачивает на руках сына, и гадала, счастлива ли Алексис, действительно ли материнство было тем путем, который она осознанно выбрала для себя. Малыш агукнул мне, и я отвернулась, почувствовав, как защемило сердце.
– Прошло много лет, – продолжала Алексис, – но никогда не поздно вернуться домой. Должно быть, ему не понравилась новая жизнь, которую он начал в другом месте. Кэйд всегда говорил о Франции, помнишь, Кайли?
Я крепко зажмурилась, потом снова открыла глаза. Мы говорили о Франции, особенно о том маленьком прибрежном городке в Нормандии, в котором я побывала однажды в детстве с бабушкой и дедушкой. Странное совпадение, но Кэйд тоже побывал там тем же летом со своей тетей. Мы смеялись над тем, что, возможно, видели друг друга в поезде. Когда Кэйд исчез, мне пришло в голову, что он мог уехать во Францию. Одна только мысль об этом пронзала болью мое сердце.
Джеймс развернул кресло так, чтобы сидеть лицом к окну. Странно было видеть, как меняет человека жизнь. Когда‑то основатель музыкальной фирмы в кедах и джинсах, Джеймс стал одним из толпы. Бизнесмен в офисном здании сидит в крутящемся кресле.
– Кэйд там. – Я посмотрела на Сиэтл за окном во всей его серой красе. – Прямо сейчас.
Спустя мгновение Джеймс снова повернулся к нам и кивнул, словно врач, который все обдумал и готов произнести диагноз:
– Алексис всегда была сентиментальной, а ты, Кайли, когда‑то витала в облаках. Но теперь я вижу твои статьи на деловой странице. Ты присоединилась к реальному миру. А если мы говорим о Кэйде, то реальность такова: это его жизнь, а не наша. Если он хочет жить на улице, то это его право.
Я вскинула голову.
– Джеймс, никто не живет на улице по своей воле. С ним что‑то произошло, я знаю это. Ему плохо. Он нуждается в помощи.
Джеймс покачал головой.
– Кайли, я много помогал Кэйду в свое время. Ты же помнишь, как тогда обстояли дела. Ты помнишь, как все было плохо.
Я не хотела вспоминать, но вспомнила. Джеймс высказывал Кэйду обвинения. Ситуация вышла из‑под контроля. Я поддерживала Кэйда, пока… Пока могла. И даже тогда я сомневалась: а права ли я? Думала, может, неправильно оценила ситуацию. Возможно, если бы я осталась еще на один час, поговорила бы еще раз с Кэйдом, то жизнь была бы иной для меня, для Кэйда, для всех нас.
– Теперь я не обязан ему помогать, – закончил Джеймс.
Алексис подошла ближе к мужу:
– Но, Джеймс…
– Для меня все изменилось, – продолжал он, не глядя на жену. – У меня новый бизнес, которым надо заниматься, семья… – он указал на жену, – о которой надо думать. А что, если Кэйд принимает наркотики?
– Джеймс! – ахнула я.
Его глаза сузились.
– Он многое скрывал от нас, – сказал Джеймс, – и многое скрывал от тебя.
Я крепко зажмурилась, потом снова открыла глаза.
– Думаю, мы оба это знаем, – добавил он.
Я попыталась поймать взгляд Джеймса. В нем не было даже следа от той любви, той привязанности, той верности, которая когда‑то связывала его с Кэйдом. Все это износилось и умерло с годами или вообще никогда не существовало?
– Но, Джеймс, – я почти умоляла его, – он же был твоим лучшим другом.
Он встал.
– В детстве – да. – Джеймс поправил воротничок своей оксфордской сорочки, чьи рукава украшали золотые запонки. – Но с тех пор я вырос. А Кэйд, очевидно, нет.
Алексис с сочувствием посмотрела на меня, когда Джеймс подошел к ней и взял ребенка на руки.
– Мне жаль, Кайли, – сказал он, целуя сына в лоб. – Мы тебе сочувствуем, и я надеюсь, что ты сумеешь оказать ему необходимую помощь. Каждый из нас делает свой выбор. Кэйд свой сделал.
– Ну что ж… – Я направилась к двери.
Чем ниже спускался лифт, тем тяжелее становилось у меня на сердце.
Если Кэйда надо спасать, то делать это придется только мне.
Я пешком вернулась к торговому центру Уэстлейк и села на скамейку, тупо глядя на прохожих. Мимо прошмыгнул мальчишка с желтым шариком, за ним прошла его мать. Пожилая седовласая пара, держась за руки, медленно прогуливалась по брусчатке.
Я вынула телефон из сумочки и набрала номер бабушки. Она однажды встречалась с Кэйдом, когда они с дедом прилетали в Сиэтл ко мне в гости. Тогда они друг другу понравились.
– Выходи за него, – шепнула мне бабушка после нашего совместного ужина в «Космической игле», где дедушка в последний раз побывал в 1960‑х годах во время Всемирной ярмарки. Я была благодарна судьбе за то, что дед успел увидеть здание еще раз до сердечного приступа и познакомиться с Кэйдом.
– Ох, дорогая, я по тебе скучала, – сказала бабушка. Она всегда казалась мне молодой. Когда я училась в школе, ее часто считали матерью, поздно родившей ребенка. Люди редко принимали ее за мою бабушку. Но теперь ее голос звучал слабо и неуверенно, и это меня беспокоило.
– Бабушка, – прошептала я, не в силах сдержать подступившие слезы.
– Что случилась, милая? – нежно спросила она. И я сразу почувствовала себя одиннадцатилетней девочкой, которая снова оказалась в старом деревянном доме в Айове. Вот я лежу на животе в той самой комнате, где росла моя мама, на старом красно‑голубом стеганом одеяле с петельками из мягкой белой шерсти по углам. Бабушка похлопывает меня по спине, а я чувствую соленые слезы, текущие по моим веснушчатым щекам к уголкам рта. В кухне печется шоколадное печенье, в воздухе витает успокаивающий аромат масла и сахара.
– Я встретила Кэйда, – сказала я.
– Твой бывший бойфренд? Я думала, он…
– Исчез? Уехал из страны? Я тоже так думала. Но он здесь, бабушка. Он в Сиэтле. И он… бездомный. Я видела его вчера и сегодня, бородатого, исхудавшего.
– Батюшки мои! – ахнула она.
– И его лучший друг ему не хочет помогать, – продолжала я. – Я пошла просто посмотреть на него. – Я смахнула слезу. – Бабушка, как мне быть? Я скоро выхожу замуж. Как мне справиться со всем этим?
Комментариев нет