– Вполне вас понимаю.
Несколько минут спустя, собираясь уходить, Харри сперва приоткрыл дверь и выглянул наружу. Охранник засмеялся:
– Днем собака сидит под замком. К тому же зубы у метцнера узкие, рана быстро заживает. Сперва‑то я подумывал купить кентуккского терьера. У того клыки как пила. В куски рвут. Повезло вам, инспектор.
– Ладно, – сказал Харри. – Приготовьтесь, скоро сюда придет наша сотрудница, и вашему полкану придется покусать кое‑что другое.
– Ну и что? – спросил Халворсен, осторожно объезжая снегоочиститель.
– Псу дадут куснуть такую мягкую штуку, вроде глины, – сказал Харри. – Потом Беата и ее сотрудники поместят оттиск в гипс, он застынет, и получится модель собачьей челюсти.
– Вон как… И этого будет достаточно для доказательства, что Пера Холмена убили?
– Нет.
– По‑моему, ты говорил…
– Я говорил, что именно это мне нужно, чтобы доказать убийство. The missing link в цепочке доказательств.
– Та‑ак. И каковы же остальные звенья?
– Обычные. Мотив, орудие убийства и повод. Здесь сверни направо.
– Не понимаю. Ты сказал, подозрение основано на том, что Пер Холмен использовал клещи, чтобы проникнуть на склад?
– Я сказал, что меня это удивило. Точнее говоря: законченный героинщик вынужден искать приюта в контейнере, но одновременно мыслит настолько четко и ясно, что заранее запасается клещами для взлома ворот. Вот я и решил вникнуть поглубже. Паркуйся здесь.
– Не понимаю, как ты можешь утверждать, будто знаешь, кто виновен?
– Сам подумай, Халворсен. Это несложно, ведь все факты тебе известны.
– Терпеть не могу эти твои штучки.
– Я просто хочу, чтобы ты стал хорошим полицейским.
Халворсен покосился на старшего коллегу – не насмехается ли? Оба вышли из машины.
– Запирать не будешь? – спросил Харри.
– Замок ночью замерз. И утром я сломал ключ. Ты давно знаешь, кто виновный?
– Некоторое время.
Они пересекли улицу.
– Знать кто – самое простое. Подозреваемый очевиден. Муж. Лучший друг. Малый с послужным списком. Но ни в коем случае не дворецкий. Проблема не в этом, проблема в другом – доказать то, что чутьем знаешь давным‑давно. – Харри нажал кнопку домофона рядом с фамилией «Холмен». – Вот чем мы сейчас займемся. Добудем кусочек мозаики, который превратит на первый взгляд разрозненную информацию в прочную цепь доказательств.
Из динамика послышалось «да».
– Харри Холе из полиции. Можно нам?..
Замок зажужжал.
– И действовать надо быстро, – продолжил Харри. – Большинство убийств либо раскрываются в первые двадцать четыре часа, либо не раскрываются вообще.
– Спасибо, это я уже слыхал, – сказал Халворсен.
Биргер Холмен ждал их на лестничной площадке.
– Заходите, – сказал он и первым прошел в гостиную.
У двери на лоджию стояла елка, пока ненаряженная.
– Жена отдыхает, – сообщил Биргер Холмен, предупреждая вопрос Харри.
– Мы тихо, – сказал Харри.
Биргер Холмен печально улыбнулся:
– Да она не проснется.
Халворсен быстро взглянул на Харри. Тот хмыкнул.
– Наверно, приняла успокоительное?
Биргер Холмен кивнул:
– Завтра похороны.
– Да, тяжелое испытание. Ну что ж, спасибо за фото. – Харри положил на стол снимок: Пер Холмен сидит, родители стоят по бокам. Защищают. Или, если посмотреть иначе, держат под конвоем. В комнате повисла тишина. Биргер Холмен почесал предплечье под рукавом рубашки. Халворсен наклонился в кресле вперед, потом откинулся назад.
– Вы много знаете о наркозависимости, Холмен? – спросил Харри, не глядя на него.
Биргер Холмен наморщил лоб.
– Моя жена всего‑навсего приняла снотворное. Это не означает, что…
– Я говорю не о вашей жене. Возможно, ее вы сумеете спасти. Я о вашем сыне.
– Ну, кое‑что знаю, конечно. Он сидел на героине. И это была его беда. – Он хотел сказать что‑то еще, но раздумал. Не сводил глаз с фотографии на столе. – Наша общая беда.
– Не сомневаюсь. Но если бы вы хорошо знали, что такое наркозависимость, то вам наверняка было бы известно, что она подавляет все остальное.
Голос Биргера Холмена вмиг задрожал от возмущения:
– Вы полагаете, инспектор, что мне это неизвестно? Полагаете… что моей жене… он… – Слезы душили его. – Родной матери…
– Я знаю, – тихо сказал Харри. – Но наркотик важнее матери, важнее отца. Важнее жизни. – Харри вздохнул. – И важнее смерти.
– У меня нет сил, инспектор. Куда вы клоните?
– Анализ крови показывает, что ваш сын умер не после дозы. То есть он был в плохом состоянии. А когда героинщику плохо, потребность в «спасительной» дозе настолько сильна, что он может угрожать пистолетом родной матери, лишь бы добыть наркотик. Именно наркотик, не пулю в висок, а иглу в предплечье, в шею, в пах или в другое место, где есть чистая вена. Вашего сына нашли со шприцем и пакетиком героина в кармане, Холмен. Он не мог застрелиться. Потому что главным для него был наркотик. Превыше всего… в том числе превыше…
– …смерти. – Биргер Холмен сидел обхватив голову руками, но голос звучал совершенно отчетливо: – Значит, вы считаете, моего сына убили. Почему?
– Надеюсь, вы нам объясните.
Биргер Холмен не ответил.
– Потому что он угрожал ей? – спросил Харри. – Потому что надо обеспечить жене покой?
Холмен поднял голову.
– О чем вы?
– Уверен, вы слонялись вокруг Платы, ждали. А когда он появился и купил дозу, пошли за ним. На контейнерный склад. Ведь он ходил туда, когда не имел другого пристанища.
– Я ничего об этом не знаю! Это неслыханно, я…
– Да знали вы, знали. Я показывал фото охраннику, и он опознал человека, о котором я его спросил.
– Пера?
– Нет, вас. Вы были там летом, спрашивали, можно ли поискать сына в пустых контейнерах.
Холмен смотрел на Харри, а тот продолжал:
– Вы неплохо все спланировали. Клещи, чтобы пройти на территорию, пустой контейнер – вполне подходящее место для наркомана, чтобы свести счеты с жизнью, причем никто не увидит и не услышит вашего выстрела. Из пистолета, который, как может засвидетельствовать мать Пера, находился у него.
Халворсен пристально смотрел на Биргера Холмена, держался наготове, но тот даже не пытался что‑либо предпринять. Только шумно дышал носом и, глядя в пространство, почесывал предплечье.
– Вы ничего не докажете, – сказал Холмен, словно бы с сожалением.
Харри развел руками. В наступившей тишине с улицы донесся веселый звон бубенчиков.
– Что, чешется? Терпежу нет? – спросил Харри.
Холмен мгновенно отдернул руку.
– Можно взглянуть, что у вас так чешется?
– Не стоит. Пустяки.
– Можно посмотреть здесь, а можно и в участке. Выбирайте, Холмен.
Бубенчики трезвонили все громче. Сани? Здесь, в центре города? Халворсена не оставляло ощущение, что вот‑вот грянет взрыв.
– Ладно, – прошептал Холмен, расстегнул манжету и закатал рукав.
На белом волосатом предплечье виднелись две подсохшие ранки. Кожа вокруг была ярко‑красная.
– Поверните руку, – скомандовал Харри.
Точно такая же ранка, но одна, была и на внутренней стороне предплечья.
Комментариев нет