Смятение

Она немного помолчала, но Мэйбл смотрела на нее выжидательно, и Глэдис продолжила:

— Да, тех двух дней в Харвиче нам вполне хватило… И хотя с тех пор мы ни разу не виделись, наше чувство не стало от этого слабее. Напротив, оно все росло и в конце концов стало таким большим, что Пол испугался. Очень испугался, Мэйбл. Он решил, что ему оно не по плечу.

Глэдис горько улыбнулась и покачала головой.

— Наш роман продолжался ровно неделю. Потом Пол вдруг наговорил мне целую кучу глупостей. Он сказал, что мы не можем быть вместе из-за того, что он слишком стар, из-за того, что у меня четверо детей, из-за Седины и бог знает из-за чего еще. Он придумал множество причин, но на самом деле Пол просто испугался. И все кончилось… В тот день, когда я попала в аварию, я ехала от него. В последний раз.

— Скажи честно, Глэд, ты сделала это нарочно? — осторожно поинтересовалась Мэйбл. — Ну, я имела в виду… Ты хотела причинить себе вред?

Мэйбл думала об этом вот уже почти два месяца. Мысль о том, что Глэдис может повторить свою попытку, стала ее навязчивой идеей, ее кошмаром.

— Честно? Не знаю… — Глэдис покачала головой. — Мне хотелось умереть, это верно, но чтобы самой наложить на себя руки?.. Нет, наверное, на это Мне бы просто не хватило храбрости. Откровенно говоря, я не очень хорошо помню, как все получилось, — помню только, что я плакала и думала о том, что моя жизнь кончена… Потом удар. В себя я пришла только в больнице.

— Он тебе больше не звонил? — спросила Мэйбл, у которой немного отлегло от сердца. История, которую поведала ей Глэдис, была действительно ужасной. Больше того, она чуть не кончилась трагически, но теперь Мэйбл по крайней мере знала, что ее подруга не собиралась покончить с собой.

— Нет. И, я думаю, не позвонит. Все кончилось, Мэйбл. Мне понадобилось много времени, чтобы понять это. Мы оба достаточно намучились. Теперь это в прошлом, и пусть мертвые хоронят своих мертвецов.

Мэйбл согласно кивнула. Она искренне надеялась, что Глэдис сумеет забыть Пола. Если она ему не нужна, ей оставалось только смириться с этим. И, похоже, Глэдис это удалось, хотя и дорогой ценой.

Остаток ленча прошел очень приятно. Они славно поболтали — о детях, о последнем фоторепортаже Глэдис, о том, какие новые задания обещает Рауль. Под конец речь зашла о женщине, с которой сошелся Дуг. Глэдис эта тема волновала, но не слишком. Теперь ее жизнь была намного проще, спокойнее, а главное — она почувствовала себя полноценной личностью, у которой есть не только обязанности, но и права. Правда, Глэдис ни с кем не встречалась, однако она и не ставила себе такой цели. После истории с Полом это вряд ли было возможно.

Мэйбл тоже так думала и потому старалась не заговаривать с ней на эти темы. Случайные связи (по схеме «знакомство — ресторан — ближайший мотель — прощание») были не в стиле Глэдис. Что же касалось нового романа — безразлично, серьезного или легкого, — то Глэдис была к этому еще не готова. Мэйбл ясно видела, как глубоко ранена ее подруга. Шрамы — гораздо более глубокие, чем швы на виске, — остались в ее душе и сердце. Глэдис слишком сильно любила Пола.

Рауль позвонил Глэдис в тот день, когда с ее руки сняли гипс. У него было для нее новое задание.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался Рауль, и Глэдис засмеялась. Она только недавно начала улыбаться, и смех был для нее большим достижением.

— А что? — ответила она. — Хочешь пригласить меня на танцульки? В таком случае я чувствую себя неплохо, хотя рок-н-ролл и самба мне, наверное, еще не по зубам.

— Как насчет того, чтобы станцевать под африканские барабаны?

Сначала Глэдис его не поняла.

— Что-что? — переспросила она. — Как ты сказал?

— Есть такая страна — Руанда. Тебе это ни о чем не говорит?

— Говорит. Только это очень далеко. — В юности Глэдис провела в Руанде несколько дней и работу свою там до сих пор считала одной из самых удачных.

— Да, это далеко, — откровенно сказал Рауль. — И задание, которое я хочу тебе предложить, будет не из простых. В джунглях Руанды есть полевой миссионерский госпиталь для маленьких сирот, которых собрали туда чуть ли не со всей Центральной и Восточной Африки. Самая главная проблема заключается в том, что госпиталю почти никто не помогает, если не считать французской католической миссии и нескольких добровольцев из Бельгии и Новой Зеландии. В последнее время они получали медикаменты и продукты от благотворительных организаций, но этого мало, ничтожно мало. Это чуть не единственный госпиталь подобного рода на сотни или даже тысячи квадратных миль. В общем, материал для репортажа отменный, и мне хотелось бы, чтобы его сделала именно ты. Ведь речь идет о детях, а тебе такие вещи особенно удаются. — Рауль немного помолчал. — Я знаю, что ты недавно болела, и потому не стану на тебя давить, — добавил он, — к тому же тебе надо заботиться о собственных детях, но… Подумай над моим предложением как следует, договорились?

— Сколько примерно это займет времени? — спросила Глэдис.

— Три, может быть, четыре недели. Возможно, ты справишься и быстрее, но я ничего не могу сказать наверняка. Я просто не знаю местных условий.

Глэдис задумалась. Она готова была согласиться, но как быть с детьми?

— Знаешь, я бы хотела сделать этот репортаж, — сказала она наконец. Именно о такой работе Глэдис мечтала, когда уговаривала Дуга разрешить ей вернуться в фотожурналистику. Задание было, разумеется, не из легких, однако непосредственно ее жизни ничто не угрожало — в Руанде не стреляли, да и вообще в том регионе сохранялось относительное спокойствие. Другое дело — тропические болезни, но ведь существовали же для чего-то прививки!

— Можно я подумаю об этом хотя бы пару дней?

— Ответ мне нужен завтра, — заявил Рауль в своей жесткой манере, и Глэдис, сама не отдавая себе в этом отчета, кивнула.

— Хорошо, завтра так завтра.

Но, положив трубку, Глэдис поняла, что думать, взвешивать все «за» и «против» ей уже некогда. Если завтра она скажет Раулю «да», то ей едва хватит времени, чтобы пристроить детей, сделать прививки, получить визу и купить билет на автобус до аэропорта.

И внезапно стало ясно, что для себя она уже все решила. Она поедет — должна поехать в Руанду во что бы то ни стало.

Терять ей было все равно нечего. Глэдис, что называется, взяла быка за рога. Первым делом она позвонила Дугу и, выложив ему все, прямо спросила, не мог бы он присмотреть за детьми, пока она будет отсутствовать. Дуг долго молчал, и Глэдис уже собиралась напомнить ему, что это и его дети тоже, как вдруг он задал вопрос, которого она не ожидала, но который показался ей достаточно разумным: