Эстер умолкла, задыхаясь. Она не хотела говорить дальше, но волна памяти подхватила ее и тащила назад, к той ночи, той комнате, где брызги крови на маминых звездных картах – как будто новое созвездие.
– А потом он обернулся, и увидел меня, и бросился, а я отскочила, и его шпага только порезала мне лицо, а я грохнулась с лестницы. Наверное, он подумал, что убил меня. Я слышала, он подошел к маминому столу и стал рыться в бумагах, а я вскочила – и бежать. В кухне на полу лежал папа, он тоже был мертвый. Даже собаки были мертвые… Я выбежала из дома и увидела пришвартованный около нашего сада черный дирижабль Валентайна. Там ждали его люди. Они погнались за мной, но я удрала. Добежала до лодочного сарая, взяла папину лодку и уплыла. Вроде я хотела плыть в Данроуминг, позвать на помощь. Я была совсем маленькая, думала – доктор вылечит маму и папу. Но я так ослабла от боли, и крови столько вытекло… Отвязать лодку сил еще хватило, течением ее отнесло от берега… А после этого я помню только, как очнулась на берегу, уже в Охотничьих Угодьях… Я так и осталась там жить. Сначала я почти ничего не помнила. Как будто, когда он раскроил мне голову, половина воспоминаний вывалилась, а остальные перемешались. Но постепенно память начала возвращаться. Однажды я вспомнила Валентайна и то, что он сделал. Тогда я решила, что найду его и убью, как он убил маму с папой.
– А что это за машина была? – спросил Том после долгого молчания. – Что такое МЕДУЗА?
Эстер пожала плечами. (Том не увидел в темноте, но он услышал движение плеч под замурзанным пальто).
– Какая‑то из маминых находок. Какой‑нибудь олд‑тек. На вид ничего особенного. Металлический шар, с футбольный мяч размером, весь помятый и поцарапанный. А Валентайн из‑за этого ее убил.
– Семь лет назад, – прошептал Том. – Как раз тогда мистера Валентайна сделали главой гильдии. Говорили, он что‑то такое нашел на Поверхности, Кром был очень доволен и повысил его через голову Чадли Помроя и еще других. Но я ни разу не слышал, что же он там нашел. И о МЕДУЗЕ ничего не слышал.
Эстер молчала и через несколько минут начала похрапывать.
А Том долго сидел без сна, так и этак обдумывая ее рассказ. Вспоминал мечты, которые помогали ему пережить долгие скучные дни в Музее. Он воображал, как выслеживает преступника на Поверхности вместе с прекрасной девушкой. Только не представлял, до чего здесь мокро и холодно, и как болят ноги, и что убийцей окажется величайший герой Лондона. Что касается девушки…
Лунный свет озарял обезображенное лицо Эстер Шоу. Она хмурилась даже во сне. Сейчас Том лучше понимал ее. Она ненавидела Валентайна, но себя ненавидела еще сильнее – за то, что уродина и что осталась жива, когда ее родители погибли. Том вспомнил, что он сам чувствовал после Большого Крена, когда пришел домой и увидел, что дом раздавлен, а мамы и папы больше нет. Ему тогда казалось, что он каким‑то образом виноват. Было стыдно, что он не умер вместе с ними.
«Надо ей помочь, – думал Том. – Я не позволю ей убить мистера Валентайна, но я найду способ рассказать всем правду. Если, конечно, это правда. Может, завтра Лондон чуть‑чуть притормозит, а у Эстер нога будет меньше болеть. К закату мы вернемся в город, и кто‑нибудь нас обязательно выслушает»…
Но назавтра, когда они проснулись, оказалось, что город ушел еще дальше, а состояние Эстер ухудшилось. Она стонала от боли, наступая на раненую ногу, лицо у нее стало цвета слежавшегося снега. Сквозь повязки сочилась кровь и стекала в сапог. Том ругал себя последними словами, что выбросил остатки рубашки и что из‑за него Эстер потеряла рюкзак с аптечкой…
Ближе к полудню они сквозь пелену дождя увидели что‑то впереди. Кучу шлака посреди широкой колеи, проложенной накануне Лондоном. Рядом остановился маленький городок. Подойдя ближе, Том и Эстер увидели, что по груде отходов карабкаются люди, просеивая оплавленные куски металла и не до конца сгоревший уголь.
Обрадованные, они прибавили ходу и вскоре после полудня уже шли в тени огромных колес. Том, задрав голову, с удивлением рассматривал единственный ярус городка. В Лондоне многие дома были больше по размеру. Городок был деревянный и как будто построен очень странным плотником, который считает, что работать надо так: забил пару гвоздей, и сойдет. Здание муниципалитета походило на сарай, а за ним виднелись корявые дымовые трубы какого‑то невиданного двигателя.
– Добро пожаловать! – прокричал, спускаясь с груды шлака, высокий седобородый старик в развевающейся коричневой мантии. – Добро пожаловать в Спидвелл! Я – мэр города, Орми Рейленд. Вы говорите по‑англичански?
Эстер настороженно попятилась, а Том шагнул вперед. Старик ему показался вполне дружелюбным.
– Простите, сэр, нам бы поесть, и еще нужен доктор, посмотреть ногу моей подруги…
– Я тебе не подруга! – прошипела Эстер. – И с ногой у меня все в порядке.
А сама побелела и дрожит, и лицо блестит от пота.
– Доктора в Спидвелле все равно нету, – засмеялся Рейленд. – А насчет еды… Времена‑то нынче тяжелые. Может, у вас что найдется на обмен?
Том похлопал себя по карманам. У него было немножко денег, но зачем Орми Рейленду лондонские деньги? Вдруг он нащупал что‑то твердое. Сидюк, найденный в Брюхе! Том вытащил его и, проводив печальным взглядом, протянул старику. Он собирался когда‑нибудь подарить вещицу Кэтрин, но сейчас еда была важнее.
– Красиво! Очень! – восхитился Орми Рейленд, любуясь радужными переливами на поверхности диска. – Пользы, правда, от него немного, ну да ладно, можете получить укрытие на пару‑тройку ночей и еды маленько. Правда, еда не ахти какая, но все‑таки лучше, чем ничего.
Старик не соврал: еда в самом деле была не ахти, но Том и Эстер накинулись на нее с жадностью и потом еще протянули миски за добавкой.
– В основном это делается из водорослей, – объяснил Орми Рейленд, пока его жена наплюхивала в миски добавку синеватой гущи. – Мы их выращиваем в чанах под главным машинным отделением. Гадость редкостная, но позволяет перебиться, пока с уловом негусто, а между нами, улов нынче жидкий, как никогда. Потому мы и обрадовались, когда наткнулись на эту вот гору мусора.
Том кивнул и откинулся на спинку стула, оглядываясь по сторонам. Комната была маленькая, тесная – совсем не похоже на жилище мэра. Хотя и сам Орми Рейленд ничуть не был похож на мэра. Обшарпанный старик руководил городом, населенным, казалось, сплошь его родственниками: сыновьями, дочерьми, внуками, племянниками и племянницами да их мужьями и женами, которых те нашли во встречных городах.
Комментариев нет