Смертельная белизна



Она услышала скрежет ножек стула. Распорядитель усадил ее и попросил кого‑то из коллег принести стакан воды.

– Большое вам спасибо… спасибо…

Робин едва ворочала языком, страдая от своей никчемности, от позора и смущения. Не дай бог об этом узнает Страйк. Он отправит ее домой, талдыча, что она неспособна работать по этому делу. С Мэтью тоже лучше помалкивать, ведь для него подобные эпизоды – не более чем предсказуемый и постыдный результат ее дурацкой страсти к наружному наблюдению.

Пока она приходила в себя, распорядитель добродушно вещал у нее над ухом, и уже через несколько минут она смогла поддержать ни к чему не обязывающую болтовню. Давая ей время восстановить дыхание, он рассказал байку о том, как позеленел бюст Эдварда Хита, когда рядом с ним установили полноразмерную статую Тэтчер, и как пришлось поправлять его здоровье, чтобы вернуть ему темно‑бронзовый цвет.

Из вежливости Робин посмеялась, затем встала и, еще раз поблагодарив, протянула распорядителю пустой стакан.

На обратном пути она думала: как бы подправить собственное здоровье, чтобы вернуть ту себя, какой была прежде?

 

14

 

Я считаю своим непременным долгом внести хоть немножко света в этот уродливый мрак.

Генрик Ибсен. Росмерсхольм

 

Во вторник утром Страйк встал затемно. Приняв душ, закрепив протез и одевшись, он наполнил термос густо‑коричневым чаем, забрал из холодильника приготовленные с вечера бутерброды, уложил их в полиэтиленовый пакет, туда же бросил две пачки печенья «Клаб», жевательную резинку, две упаковки картофельных чипсов с солью и уксусом – и выдвинулся навстречу восходу, а дальше в гараж, где стоял его «БМВ». На двенадцать тридцать у него была назначена стрижка в Манчестере – повод для встречи с бывшей женой Джимми Найта.

В машине Страйк расположил пакет с провизией в пределах досягаемости, а потом натянул хранившиеся под сиденьем кроссовки, чтобы искусственная нога увереннее держала тормоз. Взяв мобильный, он продумал текст эсэмэски для Робин.

Отталкиваясь от имен, полученных накануне от Уордла, Страйк потратил изрядную часть понедельника на изучение доступных материалов по двум детям, которые, как сообщил ему полицейский, пропали в районе Оксфордшира двадцать лет назад. В имени мальчика Уордл допустил ошибку, чем затормозил работу Страйка, но в конце концов Страйк все же отрыл в архивах газетные репортажи об Имаму Ибрагиме, в которых мать Имаму уверяла, что ее муж, ушедший из семьи, выкрал сына и увез в Алжир. Кроме того, пара строк об Имаму и его матери нашлась на сайте организации, занимающейся вопросами международной опеки. Отсюда Страйк заключил, что Имаму, целый и невредимый, проживает вместе с отцом.

Судьба Сьюки Льюис, двенадцатилетней девочки, сбежавшей из приюта, оказалась более таинственной. Страйк не сразу отыскал ее изображение на страницах одной старой газеты. В 1992 году Сьюки исчезла из дома‑интерната в Суиндоне, но больше никаких упоминаний о ней Страйку не встретилось. С нечеткой фотографии широко улыбалась худышка с правильными чертами лица и короткими темными волосами.

«Задушили девочку, а потом сказали, что мальчика».

Таким образом, это беззащитное дитя, сочетавшее, видимо, в себе черты обоих полов, исчезло с лица земли примерно в то же время и в том же месте, где присутствовал Билли Найт, заявивший, что он видел, как душили мальчика‑девочку.

В сообщении Робин он написал:

 

Аккуратно узнай у Иззи, не помнит ли она 12‑летнюю девочку Сьюки Льюис, которая 20 лет назад сбежала из приюта рядом с их фамильным особняком.

 

При выезде из Лондона грязные капли на ветровом стекле мерцали и растекались в лучах восходящего солнца. Вождение больше не доставляло Страйку прежнего удовольствия. Специально оборудованный автомобиль был ему не по карману, а коробка‑автомат, хоть и удобная, не избавляла от необходимости управляться с педалями «БМВ» – для водителя с протезом это было задачей повышенной сложности. В особо затруднительных ситуациях он ухитрялся давить на педали тормоза и газа одной левой ногой.

На автостраде M6 Страйк надеялся встать на крейсерскую скорость шестьдесят миль в час, но какой‑то придурок на «воксхолле‑корса» буквально сидел у него на хвосте, не соблюдая дистанцию.

– Да обгоняй ты, мать твою, – пробурчал Страйк.

Менять удобный режим движения, избавляющий протезированную ногу от лишней нагрузки, не было никакого резона, и Страйк мрачно смотрел в зеркало заднего вида, пока водитель «корсы» не умчался вперед – надо думать, понял намек.

Расслабившись (если в наши дни за рулем такое возможно), Страйк опустил оконное стекло, чтобы впустить в машину ясный летний день, и вернулся мыслями к Билли и к исчезнувшей Сьюки Льюис.

«Она запретила мне копать, – сказал Билли в офисе, непроизвольно дотрагиваясь то до носа, то до грудины, – а вам не запретит».

Кто такая, задумался Страйк, эта «она»? Видимо, новая владелица Стеда‑коттеджа? Тогда ничего удивительного: кому понравится, если Билли разворотит все клумбы в поиске мертвых тел?

Пошарив левой рукой в мешке с провизией, Страйк вытащил пакетик чипсов и зубами надорвал целлофан, а сам в который раз подумал, что весь рассказ Билли может на поверку оказаться сущим бредом. Как знать, где нынче Сьюки Льюис? Ведь не каждый пропавший ребенок погибает. Возможно, и Сьюки была похищена беглым папашей. Двадцать лет назад, на заре интернета, любой мог воспользоваться отсутствием координации в работе региональных полицейских управлений: хоть желающий начать новую жизнь, хоть какой‑нибудь злодей. И даже если Сьюки Льюис погибла, почему нужно считать, что ее задушили, а тем более – на глазах у Билли Найта? С обывательской точки зрения, здесь было слишком уж много дыма без огня.

Горстями отправляя в рот чипсы, Страйк поймал себя на том, что при взгляде на вещи «с обывательской точки зрения» перед ним непременно возникает Люси – сводная сестра, единственная из семи детей, с кем вместе он провел все свое неустроенное, кочевое детство. Для него Люси стала воплощением скучной обыденности, хотя они с ней оба росли в рискованной близости от зловещих и пугающих опасностей.

В возрасте четырнадцати лет Люси переехала жить в Корнуолл, к тетке и ее мужу, а до этого мать, не задерживаясь на одном месте дольше полугода, таскала за собой сына и дочь из сквота в коммуну, из арендованной квартиры в комнату очередного сожителя; дети привыкли спать на брошенном на пол тюфяке и нередко оставались на попечении ущербных, наркозависимых, опустившихся личностей. Удерживая руль правой рукой и нащупывая левой пачку печенья, Страйк вспоминал жуткие зрелища, которые разворачивались на глазах у них с сестрой: как в Шордиче молодой психопат дрался у себя в подвале с невидимым дьяволом; как в Норфолке подростка буквально запороли кнутом в якобы мистической коммуне (по мнению Страйка, это было наиболее омерзительное место, куда только забрасывала их судьба в лице Леды); как уличная проститутка Шейла, одна из самых хрупких подруг Леды, рыдала над крошкой‑сыном, которому ее буйный сожитель проломил голову.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *