– Слушай, Смирнова, я такое вообще впервые вижу. Полное ощущение, что у тебя заражение крови, но такое быстрое? На антибиотиках? Давай анализ возьму!
Все время, пока ночная лабораторная служба делала анализ крови, Мария Николаевна провела в ординаторской, попивая чай с изрядной порцией коньяка.
– От спиртного микробы тоже дохнут, – авторитетно заявил доктор, подливая ей дешевенький «Амор».
Когда принесли анализы, он даже достал очки, вглядываясь в кривые строчки.
– Сепсис, – сдавленно проговорил он. – Машка, тебе срочно в гнойное надо!
В общем не успела Мария Николаевна пикнуть, как очутилась в гнойном отделении с капельницей в руке и кучей таблеток на завтрак, обед и ужин. Неведомая инфекция распространялась по организму, вызывая у врачей оторопь своей скоростью и полным отсутствием резистенции организма.
Три недели на больничной койке превратили Машу в тень себя прежней. Она опасалась подходить к зеркалу, но чувствовала, что прежде любимый халатик болтается на ней как тряпка на швабре, а белье просто соскальзывало с тела. Через три недели инфекция покинула ее организм оставив от цветущей девушки кожу и кости. В день выписки мама плакала, а доктор выдал больничный еще на месяц, расписав восстановительные процедуры от физио до рекомендации санаторного лечения.
Вот в приемнике Маша наконец увидела зеркало в полный рост и буквально замерла. Высокая, худая, с растрепанными светлыми волосами она походила на подобранного на теплотрассе подростка как сестра, только глаза были не голубые, а желтые. Вообще‑то прежде они были серыми, но поражение печени привело к серьезным изменениям внешности.
Закусив губы, чтобы не расплакаться, девушка села в машину и прикрыла глаза. Похоже на «скорой» ей больше не работать. Она точно будет бояться пациентов и ожидать подвоха от каждого.
Дома мама хлопотала вокруг дочери, уложила на диван укрыла пледом, принесла поднос с чаем и бутербродами, потом посмотрела виноватыми глазами:
– Доченька, извини, мне на смену пора, я и так с Васильевной поменялась.
– Конечно, мам, я просто полежу, не беспокойся.
Прозвенели ключи, хлопнула дверь, и Маша осталась одна. Отец уехал на работу сразу, как только подвез их до дома. Впервые за три недели девушка услышала другую тишину. В больнице рядом постоянно были пациенты, медсестры, санитарки, врачи, посетители, а теперь она была одна и у нее было время просто лежать и думать.
Медленно, стараясь не делать резких движений, чтобы не закружилась голова, девушка встала и пошла в ванную. В зеркало над раковиной старалась не смотреть. Включила воду, высыпала в нее целую пачку ароматизированной соли, добавила пены, и осторожно легла, погружаясь в ароматное тепло.
Соль была дорогая, подарок мамы на восьмое марта, но сегодня ее тонкий аромат казался более ярким. Маша полежала в пене, потом тщательно вымыла волосы, смывая запах болезни, нанесла маску, укутала в шапочку и снова прилегла, спустив воду, чтобы умастить кожу персиковым маслом. Проводить привычные уходовые процедуры стоя девушка не рисковала – от слабости все еще шатало. Скраб, масло, маска для лица, о, пора смывать!
Три с половиной часа проведенные в ванной не вернули Марии былой красоты, но успокоили ее и дали надежду на будущее. Выйдя в комнату, девушка поморщилась: телефон разрывался! Конечно звонила мама, конечно она волновалась, но услышав про ванну и все прочее обрадовалась, посоветовала почаще заглядывать в холодильник и пить витамины.
Простившись Маша пошла на кухню и действительно заглянула во все кастрюльки. В наличии было жиденькое картофельное пюре – рекомендация врача для больной! Густой и острый гуляш (папе!), салат из свежих овощей (маме!) и компот из жимолости для всех!
В итоге девушка сидела на табуретке, болтая ногами, ела гуляш прямо из кастрюльки, запивала компотом из самой большой кружки и чуть‑чуть похрустывала салатом. Жизнь внезапно обернулась к ней своей приятной стороной: ей есть где жить, родители точно не дадут умереть с голоду, пока она будет искать другую работу, да и кто знает, может три недели больничного помогут привести себя в былую форму?
Вечером мама удивлено рассматривала пустые кастрюльки и посвежевшую дочь.
– Я всем позвонила, – докладывала Маша, уплетая домашнюю колбасу, привезенную папой, – завтра у меня ЛФК, массаж и парафин, Анна Герасимовна пообещала социальный билет в бассейн выделить, а Фиска свой абонемент в спортзал дала.
Фиской, точнее Анфиской звали Машину подружку, с которой они вместе еще на горшках в детском саду восседали.
– Так это же замечательно, Машенька! – обрадовалась мама, потом с тревогой перевела взгляд на жалкий хвостик уцелевший от метрового кольца домашней колбасы. – Тебе плохо не станет?
– А? – глянула осоловелыми глазами Маша, – мам я посплю пойду, устала!
– Иди‑иди, – мама выпроводила дочь с кухни и занялась повторным приготовлением ужина.
Неделю Маша ела и спала, спала и ела. Родители тревожно поглядывали вечером на холодильник, но исправно выгружали в него мясо, курицу, колбасу, сыр, орехи и творог. Зелень и фрукты смирно лежали на полках, а девушка стремительно приобретала приятные формы и дополнительную грацию. Сама она этого не замечала, радуясь тому, что занятия с инструктором, зал и бассейн дают такой приятный эффект.
Решив, что люди уже не испугаются ее внешности, Маша решила сходить в парикмахерскую. Волосы не желали возвращать себе прежний цвет и фактуру, продолжая упорно торчать во все стороны. Парикмахер перебрав пряди спросила:
– Девушка, у вас, наверное, стресс сильный был?
– Да, – подтвердила Маша, – я сильно болела, чуть не умерла.
– У вас прежние волосы выпадают, а новые растут очень активно, поэтому такой неаккуратный вид, могу предложить вам короткую стрижку и смягчающую маску. Старые волосы буду аккуратнее, а новые еще короткие, мы их не заденем.
Маша припомнила дореволюционные фотографии тифозных больных в учебнике по инфекциям и кивнула:
– Давайте стрижку и маску.
Через час Мария Николаевна смотрелась в зеркало и удивлялась, как может преобразить стрижка! Ее глаза, пожелтевшие от болезни, уже слегка смягчили свой цвет, став зеленоватыми, но благодаря линии стрижки теперь выглядели совершенно кошачьими! Эффект усиливали аккуратно сформированный брови и подкрашенные ресницы.
– Женщина‑кошка, – одобрительно сказала мастер, снимая с клиентки накидку.
Мария расплатилась, и довольная вышла на улицу. Уже было тепло и сухо, солнце радостно слепило глаза сквозь ветви тополей. Девушка довольно огляделась, решая куда направится – в парк, съесть мороженое, погулять по дорожкам, или в магазин, за новыми солнечными очками и топом с изящной черной кошкой, который она присмотрела себе еще до болезни.
Победил парк. Очень хотелось есть, и солнышко манило присесть на скамейку и подставить бледное лицо его лучам. Мороженое сладко таяло на языке, глаза сами собой жмурились от удовольствия, а потом вдруг удивленно распахнулись: по аллее шел тот самый подросток! Не узнать его длинные светлые волосы и дорогущие джинсы было просто невозможно!
Комментариев нет