– Я живу здесь с мамой, двумя братьями и сестрой, – ответил он через плечо.
– Многовато народу для четырнадцатифутового дома, – заметила я.
– Да, многовато. Я скоро должен переехать: здесь для меня нет места. Мама говорит, я так быстро расту, что скоро разнесу стены.
Мысль о том, что этому созданию еще предстоит расти вызывала почти опасение.
– И много тебе еще расти? – поинтересовалась я.
Парень, издав смешок, приблизился к крану, от которого тянулся пыльный серый садовый шланг. Несколькими проворными движениями открутив его, он пустил воду и взял шланг.
– Не знаю. Я уже почти всю свою родню перерос. Сядь-ка на нижнюю ступеньку и вытяни ноги.
Я повиновалась и опустила глаза на свои тощие икры, разглядывая темный детский пушок на ногах. Несколько раз я пробовала их брить, но эта процедура еще не вошла у меня в привычку. Я не могла не сравнить свои ноги с ногами светловолосой девочки, и меня захлестнула жаркая волна смущения.
Подступив ко мне со шлангом, Харди присел на корточки и предупредил:
– Возможно, чуть-чуть пощиплет, Либерти.
– Ничего, я… – Недоговорив, я от изумления выпучила глаза: – Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Он чуть заметно улыбнулся:
– Твое имя написано у тебя сзади на ремне.
В тот год были популярны именные ремни, и я упросила маму заказать один такой для меня. Мы с ней выбрали светло-розовый кожаный ремень, где было красным цветом вытеснено мое имя.
Я резко вдохнула: Харди пустил на мои колени струю тепловатой воды, смывая с них кровь и песок. Это оказалось больнее, чем я ожидала, особенно когда он провел большим пальцем по нескольким застрявшим частичкам гравия, пытаясь отлепить их от моей распухшей коленки. Я поморщилась, он пробормотал что-то успокаивая меня, а затем заговорил, чтобы отвлечь:
– Сколько тебе лет? Двенадцать?
– Почти пятнадцать.
Его голубые глаза заблестели.
– Что-то ты маленькая для пятнадцати лет.
– Ничего не маленькая, – возмутилась я. – Я в этом году в девятый класс перехожу. А тебе сколько лет?
– Семнадцать.
Уловив в его ответе насмешку, я вся подобралась, но, встретившись с Харди взглядом, заметила в его глазах озорные искорки. Никогда еще мне не доводилось испытывать на себе такое сильное обаяние, такое тепло и интерес ко мне со стороны другого человеческого существа. Все это, смешиваясь, рождает невысказанный вслух вопрос, который повисает в воздухе.
Такое случается, возможно, пару раз в жизни. Встречается тебе посторонний человек, и ты понимаешь, что тебе во что бы то ни стало нужно знать об этом человеке все.
– Сколько у тебя братьев и сестер? – спросил он.
– У меня никого нет. Я живу с мамой и ее бойфрендом.
– Завтра, если получится, я приведу к тебе познакомиться свою сестру Ханну. Она познакомит тебя с местными ребятами и расскажет, от кого держаться подальше. – Харди перестал лить воду на мои колени, которые теперь были розовыми и сияли чистотой как новенькие.
– А та девочка, с которой ты только что разговаривал? От нее нужно держаться подальше?
Мимолетная улыбка.
– Это Тамрим. Да, держись от нее подальше. Она не очень-то жалует других девчонок. – Он отошел выключить воду, а потом вернулся и встал рядом, возвышаясь надо мной, сидящей на ступеньке. Темно-каштановые волосы Харди упали ему на лоб. Мне захотелось откинуть их назад. Захотелось дотронуться до него, но то был не чувственный порыв, а удивление.
– Ну что, теперь домой? – спросил Харди, протягивая мне руку. Наши ладони встретились. Он поднял меня и, прежде чем отпустить, убедился, что я твердо стою на ногах.
– Пока нет. У меня поручение. Надо отнести чек мистеру Сэдлеку. – Я пощупала свой задний карман, проверяя, на месте ли чек.
Услышав это имя, Харди хмуро сдвинул свои темные брови.
– Я с тобой.
– Не надо, – ответила я, хотя его предложение вызвало во мне волну робкого восторга.
– Нет, пойду. Не следовало твоей маме посылать тебя в контору одну.
– Не понимаю почему.
– Поймешь, когда его увидишь. – Харди взял меня за плечи и внушительно проговорил: – Если тебе когда-нибудь понадобится зачем-либо пойти к Луису Сэдлеку, позови меня.
От его рук по моим плечам распространялось электричество. Я ответила, слегка задыхаясь:
– Мне не хотелось бы затруднять тебя.
– Ты меня этим не затруднишь. – Он еще с минуту продолжал смотреть на меня с высоты своего роста, а потом отступил на шаг.
– Спасибо, очень мило с твоей стороны, – отозвалась я.
– Черт. – Он покачал головой и с язвительной ухмылкой ответил: – Никакой я не милый. Но и во всех остальных случаях, не связанных с питбулями мисс Марвы и Сэдлеком, за тобой должен кто-то присматривать.
Мы тронулись вдоль главной дороги. Подлаживаясь под меня, Харди делал короткие шажки. Когда же мы наконец стали попадать в ногу, я внезапно ощутила глубокое внутреннее удовлетворение. Вот так, бок о бок с ним, я могла бы идти вечно. Только считанное количество раз в моей жизни случались моменты, которые я проживала с такой полнотой, без затаившегося где-то ощущения одиночества.
Когда я снова заговорила, собственный голос показался мне каким-то томным, как будто мы лежали в сочной траве в тени дерева.
– А почему ты говоришь, что ты не милый?
Тихий горестный смешок.
– Потому что я нераскаявшийся грешник.
– И я тоже. – Это было, разумеется, неправдой, но если этот мальчик оказался нераскаявшимся грешником, то я тоже хотела быть такой.
– Нет, ты не такая, – сказал он с ленивой уверенностью.
– Как ты можешь это утверждать, когда не знаешь меня?
– Сужу по твоему виду.
Я бросила на него взгляд исподтишка. Меня так и подмывало спросить, что еще он заключил по моему виду, но побоялась, что и так уже знаю это. Растрепанные волосы, собранные в хвост, скромная длина моих шорт, большие очки и невыщипанные брови… в картину необузданных мальчишеских фантазий это, само собой, не вписывалось. Я решила переменить тему.
– А что, мистер Сэдлек такой противный? – спросила я. – Поэтому мне не следует ходить к нему одной?
– С тех пор, как эта стоянка трейлеров лет пять назад перешла к нему в наследство от родителей, он здесь женщинам проходу не даст, домогается каждой, которая только встречается ему на пути. Раз или два пытался приставать к моей матери, так я сказал ему: еще одно поползновение, и от него останется одно большое мокрое место отсюда и до самого Шугар-Ленда, уж я об этом позабочусь.
Я ни минуты не усомнилась в серьезности его заявления. Несмотря на свой юный возраст, Харди был достаточно рослым, чтобы здорово отметелить кого угодно.
Комментариев нет