Скарлетт

— О, — сказала акушерка, — простите, святой отец.

— За то, что я согрешила, — взвизгнула Скарлетт.

— Скарлетт, — мягко сказал Колум.

Акушерка подвела его к очагу.

— Тогда вам, возможно, лучше остаться, отец, чтобы совершить последний обряд.

Она говорила слишком громко, и Скарлетт услышала ее.

— О Боже! — заплакала она.

— Помогите мне, — приказала акушерка миссис Фицпатрик. — Я покажу вам, как подержать ее.

Скарлетт пронзительно закричала, когда рука женщины оказалась внутри нее.

— Перестаньте! Боже, какая боль! Прекратите сию минуту. Когда осмотр закончился, она стонала от боли. Кровь залила перину и ее одежду, забрызгала платье миссис Фицпатрик, пол вокруг стола. Акушерка спустила левый рукав. Ее правая рука была по локоть в крови.

— Мне придется попробовать двумя руками, — сказала она.

Скарлетт тихо завыла на столе. Миссис Фицпатрик встала перед женщиной.

— У меня шестеро детей, — сказала она. — Убирайтесь отсюда. Колум, выпроводи ее из этого дома, пока она не убила миссис О’Хара, а я — ее. А это, да простит меня Господь, непременно случится.

Неожиданно комнату ярко осветила молния, и новый поток дождя обрушился на дом.

— Я не собираюсь уходить отсюда, — взмолилась акушерка. — Уже сотсем темно.

— Тогда проводите ее в другую комнату, только чтобы ее здесь не было. А потом, Колум, приведите кузнеца. Он лечит животных, женщина не может сильно отличаться.

Колум взял Скарлетт за руку. Вдруг молния разрезала небо, и она закричала. Колум встряхнул ее.

— Успокойтесь, — он взглянул на миссис Фицпатрик. — Он не придет, Розалин, никто не придет в такую погоду. Ты забыла, какая сегодня ночь?

Миссис Фицпатрик протерла виски и щеки Скарлетт влажным полотенцем.

— Если ты не приведешь его, это сделаю я. Я знаю, Колум, что у тебя в столе лежит нож и пистолет. Стоит показать их ему, и он сразу поймет, что есть вещи пострашнее, чем привидения.

Колум кивнул:

— Хорошо, я пойду.

Джозеф О’Нейл, кузнец, пришел, превозмогая себя. Капли дождя и пота блестели на его лице. Волосы прилипли ко лбу, и весь вид его был довольно жалок.

— Я однажды принимал роды у лошади, но не могу поступить с женщиной так же жестоко, — он взглянул на Скарлетт и покачал головой. — Нет, не могу.

Во всех нишах стояли зажженные лампы. В огромной кухне было светлее, чем днем. А ненастье все набрасывалось на толстые каменные стены Бит Хауса.

— Вы должны сделать это, иначе она умрет.

— Да, умрет, и ребенок тоже, если уже не мертв: он давно не шевелится.

— Не теряйте же время. Джозеф. Во имя Господа, это ее единственная надежда.

Эти слова прозвучали почти как приказ.

Скарлетт зашевелилась на окровавленной перине. Розалин Фицпатрик смочила ее губы водой; Скарлетт открыла глаза: они были полны страха. Она жалобно застонала.

— Джозеф, я приказываю вам!

Кузнец вздрогнул. Он поднял мускулистую руку над обнаженным животом. Скарлетт. Лезвие ножа в его руке отражало свет ламп.

— Кто это? — отчетливо спросила Скарлетт.

— Да спасет меня святой Патрик! — воскликнул кузнец.

— Колум, кто эта прекрасная женщина в белом? Кузнец уронил нож на пол и отшатнулся. Он в ужасе выставил перед собой руки, как бы защищаясь.

Ветер закружился, как смерч, поднял ветку и бросил ее в окно. Осколки посыпались на Джозефа О’Нейла, который, закрыв голову руками, упал на пол, пронзительно крича. А ветер вторил его крикам. Казалось, все рушится и вокруг нет ничего, кроме шторма, ветра, дождя…

Блики огней кружились на стенках кухни в дьявольском танце. И тут посреди этого хаоса кухонная дверь отворилась, и фигура, закутанная в плащ, прошла мимо застывших в ужасе людей к окну. Это была женщина с морщинистым круглым лицом. Она взяла одно из полотенец и принялась выжимать кровь.

— Что вы делаете? — Розалин Фицпатрик опомнилась от ужаса и шагнула к женщине. Но Колум, протянув руку, остановил ее. Он узнал колдунью, мудрую женщину, жившую возле башни.

Одно за другим женщина складывала полотенца, пока не закрыла дыру в окне. Потом она обернулась.

— Зажгите лампы, — сказала она. Голос ее был резкий и хриплый.

Женщина сняла свою мокрую черную накидку, расправила и положила рядом с первой. За ней последовала темно-синяя с дырой на левом плече и красная — вся рваная.

— Вы не сделали, что я вам велела, — упрекнула она Колума. Потом подошла к кузнецу и толкнула его в бок.

— Убирайтесь.

Старуха опять взглянула на Колума. Он зажег лампу, другую, и вскоре вся кухня была залита ровным светом.

— Спасибо, святой отец, — сказала она вежливо. — Отправьте О’Нейла домой — шторм уже заканчивается. А потом подойдите к столу и подержите два светильника. Вы, — обратилась она к миссис Фицпатрик, — сделайте то же самое. Я же пока приготовлю Нашу О’Хару.

На поясе вокруг ее талии была привязана дюжина мешочков, сделанных из разноцветных лоскутов. Женщина вынула из одного пузырек с темной жидкостью. Приподняв левой рукой голову Скарлетт, правой она влила содержимое пузырька ей в рот. Скарлетт облизнула губы. Колдунья довольно улыбнулась и опустила ее голову на подушку.

Скрипучим голосом она начала напевать мелодию, если это вообще можно было назвать мелодией. Кривые сморщенные пальцы дотронулись до шеи Скарлетт, потом до ее лба, затем погладили веки. Старуха вытащила сложенный лист и положила его на живот Скарлетт. Потом из другого мешочка она извлекла крошечную табакерку и положила ее рядом с листом. Колум и миссис Фицпатрик стояли неподвижно, словно статуи, но их глаза следили за каждым движением.

В развернутом листе оказался порошок. Женщина высыпала его на живот Скарлетт, потом она взяла из табакерки какую-то пасту и стала втирать ее поверх порошка в кожу.

— Ее нужно привязать, чтобы она не навредила сама себе, — сказала женщина и, обвив веревкой талию Скарлетт, пропустила концы под ее коленями, обмотала ими ножки стола и крепко завязала.

Маленькие глазки пронзили миссис Фицпатрик, затем ее взгляд переместился на Колума.

— Она будет кричать, но боли не почувствует. Сейчас стойте и не шевелитесь — мне нужен ровный свет.

Прежде чем они успели что-либо ответить, она взяла тонкий и острый нож, протерла его каким-то раствором и полоснула по животу Скарлетт. От ее крика содрогнулись даже стены.

А колдунья уже держала в руках окровавленного ребенка. Она сплюнула на пол то, что было у нее под языком, а затем несколько раз дунула малышу в рот, и он зашевелился.

Колум отчаянно молился.

Уверенным движением она перевязала пуповину, и ребенок уже лежал на разложенных простынях, а женщина вернулась к Скарлетт.

— Поднесите свет поближе, — велела она.

Ее пальцы двигались удивительно проворно. Иногда при помощи ножа она удаляла комочки красной слизи и бросала их прямо на пол. Старуха влила в Скарлетт еще немного темной жидкости, а на страшную рану побрызгала каким-то другим, светлым и прозрачным раствором. Она постоянно мурлыкала себе под нос какую-то мелодию, пока зашивала рану.