– Да, в год моего рождения, – ответила Роуз. – Он все делал сам: мешал цемент в тачке, таскал камни со склона горы.
– Это был подарок для нашей мамы, – объяснила Сильви. – Она англичанка, и чтобы она меньше скучала по дому, папа построил ей собственный лондонский Тауэр.
– Классное место. Поверить не могу, что вы здесь живете. У вас есть башня, бассейн и целый мотель.
– И Люси, – добавила Роуз.
– Какая мягкая, – сказала девочка, поглаживая корову.
– Вот бы жить тут и никуда не уезжать, – сказал ее брат.
– Знаю, – ответила Роуз. – Нам очень повезло.
– Однажды я уеду. – Сильви опустила Петунию на землю. Куры начали клевать что‑то в земле. – Когда я вырасту, я уеду в Голливуд.
– В Голливуд? – усмехнулась Роуз. – Ты поедешь в Голливуд?
– Зачем? – спросил мальчик.
– Чтобы сниматься в кино, – ответила Сильви.
– Ты точно станешь звездой, – улыбнулся мальчик.
Над ними пролетела бабочка‑монарх. Никто, кроме Роуз, ее не заметил. Бабочка запорхала над Сильви и аккуратно села ей на плечо.
Снова заметив на лице мальчика улыбку, Сильви рассмеялась.
– Ну разве не прелесть? – сказала она.
– Да, – ответил мальчик, глядя вовсе не на бабочку.
Роуз протянула к бабочке палец. «Иди ко мне», – мысленно приказывала она.
Бабочка не послушалась, и Роуз нетерпеливо схватила ее и оторвала тонкое крылышко.
– Роуз! Какая ты неосторожная! – прошипела Сильви. – Глянь, что ты наделала!
Сильви побежала к дому, бережно придерживая покалеченную бабочку, и стала звать маму.
Мальчик из Нью‑Джерси с отвращением отвернулся, упустив возможность подружиться с Сильви – вряд ли ему выпадет еще один шанс. Он взял младшую сестру за руку и, несмотря на возражения – девочка хотела еще потрогать корову, – потащил ее к двенадцатому номеру. Роуз осталась наедине с Люси. Она погладила корову, накручивая на пальцы ее знакомую пыльную шерсть.
– Это неправда, – сказала Роуз Люси. Она не была неосторожной. Наоборот, она слишком осторожничала и переживала. Иногда переживала так сильно, что ее сердце было готово разорваться от боли.
Роуз
К следующему вечеру в мотеле были заняты все номера, кроме одного, двадцать восьмого, в самом конце нового здания.
Она сидела с мамой в конторском помещении. После ужина папа убежал по делам и до сих пор не вернулся. Когда Роуз спросила, куда он ушел, мама поджала губы.
– Просто ушел. Когда вернется, тогда и вернется.
Роуз не возражала. Ей было хорошо с мамой вдвоем. Иногда мама читала ей что‑нибудь из газеты или рассказывала о своем детстве в Англии. Роуз представляла маму маленькой девочкой, серьезным опрятным ребенком. Наверняка она заведовала ремонтом кукол на своей улице и всегда хорошо себя вела.
Роуз устала, веки смыкались. Сетчатая дверь была закрыта, и в сетку бились майские жуки и мотыльки, будто говоря: «Написано, что есть свободные номера. Можно войти?»
Хотя давно пора было ложиться спать, мама разрешила Роуз посидеть с ней еще немного – вдруг приедут постояльцы? Роуз нравилось встречать сонных и уставших с дороги гостей. Она подавала им карточки регистрации и наблюдала за тем, как они вписывают свое имя, адрес, число проживающих в номере, модель и номер автомобиля. Всегда интересно узнавать, откуда кто приехал: из Стейтен‑Айленда, штат Нью‑Йорк, из Портеджа, штат Пенсильвания, а как‑то раз даже была пожилая пара из городка Рождество, штат Флорида! Только представьте, город под названием Рождество!
Иногда постояльцы рассказывали, куда направляются: в Нью‑Гэмпшир, Мэн, а то и в Канаду. Некоторые ехали к океану – Роуз видела его всего раз, когда мама и папа возили сестер в Хэмптон‑Бич. Они поехали туда зимой, ведь нельзя бросать мотель летом, в самый разгар сезона. Сильви бегала туда‑сюда по пляжу, собирая камешки, ракушки и обломки прибитых к берегу коряг, и все восхищалась красотой океана и привкусом соли на губах. Роуз дрожала: ей океан показался холодным, темным и бесконечным. Она представила, что на пляже полно отдыхающих, люди купаются и загорают, в воздухе пахнет хот‑догами и яблоками в карамели, но лучше не стало. Почему‑то воображение рисовало опустевшую сцену – школьная пьеса кончилась, все костюмы и декорации давно убрали.
Роуз нравились названия машин, на которых приезжали постояльцы: «дожд‑коронет», «хадсон‑хорнет», «студебеккер‑старлайнер» – массивные стальные корпуса, блестящие радиаторные решетки, колеса, хрустящие по гравию подъездной дорожки. Эти колеса проехали сотни километров и побывали в таких местах, о которых Роуз могла только мечтать.
Папа говорил, что с каждым годом автомобили становятся все больше и быстрее. Однажды машины станут похожи на космические корабли, как в одном научно‑фантастическом романе, что читал дядя Фентон. Можно будет домчать из Лондона, штат Вермонт, до Рождества, штат Флорида, меньше чем за час. Или вообще через весь океан в Лондон, который в Англии, где родилась мама.
По дороге мимо мотеля проехала машина; задние огни мелькнули вдалеке и скрылись за углом по направлению в центр города. Скоро они проедут мимо заправки «Тексако», универмага «Вулвортс», городской библиотеки и конгрегационалистской церкви. Впрочем, в такой поздний час все уже закрыто.
В последнее время вокруг только и говорили, что о новых федеральных трассах. Ее учительница мисс Маршалл рассказала, что президент Эйзенхауэр обещал построить хорошие широкие дороги, которые свяжут всю страну. Отличная идея (хотя папе она такое ни за что бы не сказала, он багровел от злости при упоминании автострад) – ведь здорово, если по одной дороге можно добраться на другой конец страны. По трассе, полной красивых автомобилей с урчащими двигателями, которые мчат так быстро, что едва разглядишь их колеса. Не совсем как космические корабли, но похоже.
Порой Роуз снились всякие механизмы. Автомобили и ракеты. Большие машины, которые строят трассы, бульдозеры и грейдеры, экскаваторы и катки. Во сне все они ехали сюда, копали землю, подрывали скалы, укладывали гладкий асфальт, по которому помчится транспорт. Они пыхтели и грохотали. Все ближе и ближе.
– Где твоя сестра? – спросила мама, и Роуз протерла глаза.
– В нашей комнате. У нее болит голова.
– Бедняга, – сказала мама, и Роуз с сочувствием кивнула.
* * *
– Может, это была не просто бабочка, – сказала Сильви сестре, когда после ужина они остались одни в своей комнате. Бабочка с одним крылом лежала на тумбочке Сильви.
– Как это?
– Забыла, о чем рассказывала Ома? – широко раскрыв глаза, спросила сестра.
Роуз покачала головой. Нет, она все помнила. Бабушкины истории до смерти перепугали Сильви, и с тех пор Ома делилась ими только с Роуз.
Бабушка навещала их в прошлом году. Они готовились к ее приезду несколько недель: наводили порядок в доме, поставили раскладушку в маминой комнате для шитья и с интересом расспрашивали маму о том, какая она, их бабушка из Англии, которую они никогда раньше не видели.
Комментариев нет