Сделка

Мэнди?

Марти?

Я не могу вспомнить, как ее зовут. Наверное, потому, что я так и не удосужился узнать. А она клевая. Гораздо симпатичнее, чем я думал. Милое личико, темные волосы, соблазнительная фигурка – черт, как же получилось, что я раньше ее не замечал?

Зато сейчас заметил. Узкие джинсы обтягивают круглую аппетитную попку, которая так и кричит: «Ущипни меня!» Пуловер с угловым вырезом подчеркивает впечатляющий бюст. У меня нет времени восхищаться всеми этими прелестями, так как девчонка замечает мой взгляд и хмурится.

– У тебя все в порядке? – спрашивает она, глядя на меня в упор.

Я бурчу себе под нос. Я не в том настроении, чтобы вести беседы.

У нее изгибается одна бровь.

– Прости, это был английский?

Я комкаю свою работу и с грохотом отодвигаюсь на стуле.

– Я сказал, что все нормально.

– Что ж, хорошо. – Она пожимает плечами и идет дальше.

Девчонка подходит к доске, на которой вывешено наше расписание, а я надеваю куртку с логотипом университетской хоккейной команды, пихаю бумаги в рюкзак и застегиваю на нем «молнию».

Темноволосая девица поворачивается, чтобы уйти. Мона? Молли? Похоже, имя точно начинается на М, но вот остальная его часть для меня тайна. У нее в руке ее работа, но я даже не пытаюсь разглядеть оценку, так как уверен, что она тоже завалила экзамен.

Я пропускаю ее вперед и иду следом. Можно было бы сказать, что во мне проснулся джентльмен, но это было бы ложью, просто хочу еще раз взглянуть на ее попку, потому что у нее чертовски аппетитная попка. Шагая вслед за ней, я вдруг понимаю, какая же девчонка маленькая! Я на одну ступеньку ниже ее, но все равно вижу ее макушку.

Когда мы подходим к двери, она спотыкается на абсолютно ровном месте, и ее книги с грохотом падают на пол.

– Черт. Какая же я неуклюжая.

Девчонка опускается на колени. Я тоже опускаюсь на колени, потому что, вопреки моему предыдущему заявлению, я могу вести себя по-джентльменски, когда хочу, а сейчас джентльменский поступок – это помочь ей собрать книги.

– Ой, не надо, я сама справлюсь, – настаивает она.

Но моя рука уже схватила ее экзаменационную работу, а челюсть отвисла, когда я увидел оценку.

– Проклятье! Ты написала на «отлично»? – спрашиваю я.

Она смущенно улыбается.

– Ага. Я была уверена, что не сдам.

– Ну и дела. – У меня такое чувство, будто я налетел на Стивена мать его Хоукинга[5], и он помахал у меня перед носом тайнами Вселенной. – Можно почитать?

Ее бровь опять изгибается.

– Тебе не кажется, что это уже нахальство? Ведь мы даже не знакомы.

Я закатываю глаза.

– Я же не прошу тебя раздеться, детка, я просто хочу взглянуть на твою экзаменационную работу.

– Детка? Прощай, нахальство, здравствуй, бесцеремонность.

– Ты бы предпочла мисс? А может, мэм? Я бы обратился к тебе по имени, только не знаю, как тебя зовут.

– Естественно, не знаешь. – Она вздыхает. – Меня зовут Ханной. – Она делает многозначительную паузу. – Гаррет.

Ясно, я был ооочень далеко от «М».

От моего внимания не укрывается, с каким подтекстом она произносит мое имя, как бы говоря: «Ха! А вот я твое, козел, знаю!»

Девчонка собирает оставшиеся учебники и встает, но я не могу отдать ей ее работу, вместо этого я тоже поднимаюсь и начинаю листать страницы. Мое настроение опускается ниже плинтуса, потому что если Толберт жаждет получить вот такой анализ, то мне конец. Ведь я же не просто так оказался на историческом – я имею дело с фактами. С черным и белым. Вот это случилось тогда-то и тогда-то вот с этим человеком, и вот вам результат.

В работе Ханны полно теоретического дерьма, она расписывает, как философы отреагировали бы на различные нравственные дилеммы.

– Спасибо. – Я отдаю ей бумаги, затем цепляюсь большими пальцами за ремень своих джинсов. – Эй, послушай. Ты… могла бы… – Я пожимаю плечами. – Знаешь…

Ее губы дергаются, как будто девчонка сдерживает улыбку.

– Между прочим, я не знаю.

Я вздыхаю.

– Ты подтянешь меня?

В ее зеленых глазах – очень темного оттенка зеленого, я в жизни такого не видел, да еще и в обрамлении густых темных ресниц, – удивление сменяется скепсисом.

– Я заплачу, – поспешно добавляю я.

– О. Гм. Ну да, конечно, заплатишь, как же иначе. Но… – Она качает головой. – Извини. Не смогу.

Я стараюсь не показать своего разочарования.

– Да ладно тебе, сделай одолжение. Если я провалю пересдачу, мой средний балл рухнет. Ну, пожалуйста, а? – Я одаряю ее улыбкой, той самой, при которой на щеках появляются ямочки и от которой девчонки всегда млеют.

– Это всегда срабатывает? – с любопытством спрашивает Ханна.

– Что?

– Да вот эта застенчивая улыбочка маленького мальчика… Она всегда помогает тебе добиться своего?

– Всегда, – без колебаний отвечаю я.

– Почти всегда, – поправляет она меня. – Послушай, мне жаль, но у меня действительно нет времени. Я и работаю, и учусь, к тому же приближается зимний конкурс и у меня будет еще меньше времени.

– Зимний конкурс? – тупо переспрашиваю я.

– Ой, забыла. Поскольку это к хоккею не относится, то находится вне поля твоего зрения.

– И кто тут у нас бесцеремонный? Ты же даже не знаешь меня.

Ханна секунду молчит, потом вздыхает.

– Я учусь на музыкальном, ясно? Искусствоведческий факультет каждый год устраивает два главных конкурса, зимний и весенний. Победитель получает премию в пять тысяч долларов. Это очень серьезное мероприятие. На него приезжают важные люди со всей страны. Агенты, продюсеры звукозаписывающих компаний, искатели талантов… Так что я бы и рада тебе помочь…

– Но не поможешь, – бурчу я. – У тебя, как я погляжу, даже нет желания разговаривать со мной.

Ее легкое передергивание плечами в стиле «ты меня достал» чертовски раздражает.

– Мне надо на репетицию. Мне жаль, что ты завалил этот предмет, но если тебе от этого станет лучше, я напомню, что завалили все.

Я прищуриваюсь.

– Но не ты.

– Ничего не поделаешь. Толберт, кажется, впечатлилась моей писаниной. Это подарок свыше.

– Ну а я тоже хочу подарок. Пожалуйста, научи меня выдавать такую же фигню, ты же в этом дока.

Я уже готов упасть на колени и умолять ее, но Ханна уже стоит у двери.

– Ведь ты знаешь, что есть исследовательские группы, да? – спрашивает она. – Я могу дать тебе номер…

– Я уже туда хожу, – бормочу я.

– А. Ну, тогда я мало чем могу тебе помочь. Удачи на пересдаче. Детка.

Ханна выходит за дверь, а я в ярости смотрю ей вслед. Просто не верится! Любая девчонка в колледже отрезала бы себе руку, лишь бы мне помочь. А эта? Бежит прочь, словно я попросил ее убить кошку, чтобы принести жертву сатане.