Но печалиться тому, что на него нападают военные, которых он искренне и вполне справедливо считал своими, было некогда. Метнул сгусток энергии в сторону нападавшего – и по хрипу понял, что не промахнулся.
А через доли секунды, по тому, как его скрутило невыносимой болью, понял, что первые две атаки были лишь отвлекающим маневром и основной удар – куда‑то в область сердца – он опять пропустил.
Еще один вскрик. А кто сказал, что Великий князь Радомиров – легкая добыча? Да что он вообще добыча?!
Осознал, насколько все плохо, только когда стал оседать в золото листвы. Да… Разрешил личные проблемы с бывшей любовницей, нечего сказать… И о стихах помечтал. Хотя бы успел – почти успел – наколдовать перемещение к ближайшей целительнице…
Потом были какие‑то странные видения – наверное, от потери крови. Хорошенькая девушка в белом платке целительницы, приговаривающая над ним слово «миленький». Он все хотел объяснить ей, что уж кем‑кем, а вот «миленьким» – странновато и по старинке – его еще девушки не называли. Даже такие очаровательные. И молоденькие… Но ему все равно приятно. И он слушает этот голос, не позволяющий ему нырнуть в чуть мерцающую манящую тьму… Слушает, как девушка что‑то приговаривает над ним.
Потом голос исчезает… Он понимает, насколько это неправильно. Тело начинает ломить, и с резким выдохом, отдающим острой болью в левом подреберье и в правом боку, мужчина приходит в себя.
Сразу вызывает подмогу – и в маленькой квартирке становится тесно.
– Убила бы! – заявила князю личная целительница, проводя руками над его многострадальным телом.
– Что с девушкой, Тамара Ильинична?
Он сфокусировал взгляд на белом пятне на полу. Понял, что это без чувств лежит его спасительница.
– Не думай даже! – прошипела целительница. – Никаких геройств! Лежи! Швы разойдутся.
Тамара Ильинична была приставлена к нему отцом еще в раннем младенчестве. Дама – уже тогда не молодая – отличалась скверным характером, крайней несдержанностью в речи и абсолютной преданностью. Преданностью роду Радомировых и лично князю Андрею.
Пока целительница бурчала, ее руки летали над девушкой.
– Все! – тяжело дыша, заявила Тамара Ильинична. – Жизни ее и так ничего не угрожало, энергию я ей влила – дар не потеряет. Хотя мозгов бы ей еще… С другой стороны, иначе тебя было не спасти.
И она внимательно посмотрела на питомца.
– У нее оригинальный способ плетения. Девочка талантливая, очень сильная. И самоотверженная. Тебе повезло сегодня, Андрей. Как никогда повезло.
– Почему она не приходит в себя?
– Исчерпала все ресурсы. Сейчас ей нужно спать. Я распоряжусь, чтобы ее отнесли в спальню.
– Я сам! – рыкнул он. – Пусть никто не трогает!
– Тебе лежать надо! Швы разойдутся!
– Вот и придумай, как сделать, чтобы этого не случилось!
– Слушаюсь, Великий князь Радомиров, – насмешливо протянула целительница, и он почувствовал тепло, которое струилось с ее пальцев.
– И, кстати, надень ей это на руку.
И он подал целительнице браслет, стянутый с руки.
– Это же родовой артефакт энергии! – удивилась она.
– Я в курсе, – невозмутимо ответил князь. – А еще я знаю, что если бы не эта девочка, то меня бы с этим родовым артефактом и похоронили…
Он попытался встать – и у него даже получилось. Только было очень больно.
– Тамара Ильинична! – возмущенно выдохнул он. – А боль снять?
– Боль – это сигнал организма о том, что человек делает что‑то не так. И человек должен прислушиваться к подобным сигналам. Нормальный человек!
Но он уже не слушал. Он склонился над бледненькой девочкой, которая его спасла. Из‑под накрахмаленного платка выбилась прядь каштановых волос. Такими же блеклыми были брови и ресницы. Под закрытыми глазами залегли синие тени. Видимо, работала на износ – сутками. Чуть вздернутый нос, тонкие сухие губы – ни кровинки. Веснушки. Ногти обстрижены под корень. Еле слышный запах какого‑то лекарства – никаких духов. Чем же она его так очаровывает? Что это с ним? Благодарность за спасение? Просто забота? Сердце защемило странной незнакомой нежностью.
Он вдруг ощутил, что вокруг очень‑очень много народу. И начальник охраны, и следователи, и чиновник по личным поручениям. И все смотрят на то, как он разглядывает девушку, которая, кстати говоря, все еще лежит на полу.
Князь подхватил ее на руки и понес на второй этаж, где, скорее всего, была спальня. Понял вдруг, что девушка вся в крови. В его крови.
Развернулся.
– Петр Петрович.
Начальник охраны подобрался.
– Распорядитесь, чтобы прочесали Императорский парк – именно там было совершено нападение. Мне интересно, кто столь хорошо подготовился. И хотелось бы узнать, каким образом кто‑то посторонний был в курсе моих передвижений по городу.
– Мне необходимо знать, – осторожно начал Петр Петрович, – каким образом вы вообще оказались в Императорском парке?
– Решил прогуляться после весьма неприятного разговора.
– Ваше сиятельство! – тихо и злобно сказал начальник охраны, сверля взглядом брата императора. Тот невозмутимо стоял на первой ступеньке лестницы, прижимая к себе целительницу. – Давайте вы примете уже мое прошение об отставке. Оно у вас год как лежит. С того момента, как его величество распорядился, что у вас будет охрана – а вы решили, что вам это все не надо.
– Кто мы, – меланхолично отозвался Великий князь, – чтобы пренебрегать приказами его величества… Вы хорошо выполняете свою работу. На сегодня все.
Следователи исчезли. Начальник охраны остался стоять, упрямо глядя на светлейшего князя.
– Все свободны. Я останусь здесь.
– Но покушение… – все‑таки возразил Петр Петрович.
– Не повод изменять своим привычкам, – иронично ответил родственник императора. – Доставьте сюда новый артефакт энергии. Повторяю – все свободны!
* * *
Спасительница заворочалась и задела ему правый бок. Он тихонько зашипел и решил, что надо подниматься – еще не хватало, чтобы девушка проснулась и перепугалась. Неизвестно кто, раненый, да еще и в ее кровати.
Остаток ночи он провел беспокойно – и свежие раны болели, и дышала девушка настолько тихо, что время от времени он просыпался в страхе за нее. Лежал, прислушиваясь несколько долгих‑долгих секунд… Потом склонялся над ней, словно самый нежный из любовников… улавливал беззвучное дыхание. И засыпал снова. Успокоенный.
Проснулся окончательно уже ближе к обеду.
Отправился в купальню. Конечно, он понимал, что комната, потолок которой покрывают водяные шары с горячей и холодной водой, мылом, пенками, шампунями и прочими прихотями, возможна лишь во дворцах. Но аскетизм квартиры молоденькой целительницы… произвел впечатление. Странно. Целительницы не бедствовали. Никогда. Молодая девушка как‑никак…
Жители Поморья, а особенно представительницы прекрасного пола, были очень домовиты. На белоснежных накрахмаленных просторах скатертей и полотенец алели снегири и ягоды рябины. Мчались вдаль, не замечая снежной бури, стаи волков. Чем богаче и наряднее вышивка – тем лучше хозяйка.
Комментариев нет