Нет, я определенно не сумею попасть. Не знаю, сколько между нами метров, но удерживать столь неудобную мишень в прицеле на ходу не получается. Плюс ко всему опять возникла проблема с мушкой – ее невозможно разглядеть. Но, в принципе, пока что все не так уж и плохо, пускай Цветомобиль – огромная цель, они в него попадают нечасто.
Только об этом подумала, как по железу гулко простучало несколько раз, я даже не сумела сосчитать, сколько именно пуль в нас прилетело. И, несмотря на рев мотора, выстрелы и свист ветра в ушах, отчетливо расслышала, как кто‑то вскрикнул.
Не похоже на крик страха, а вот на крик боли – очень похоже.
Это расстроило меня настолько, что я чуть не забыла об экономии патронов. Даже не знаю, сколько перевела, нажимая на спуск снова и снова, чтобы погасить этот вспыхивающий в ночи цветок, разбрасывающий такие красивые и такие смертоносные искры.
Непохоже, чтобы хоть раз попала, невидимый враг не унимался, и мне до него бесконечно далеко, потому что нет‑нет да и опять раздавались пугающие удары по машине.
А это что такое?! Пикап, похоже, обнаглел – он приближается. Я теперь не просто вижу вспышки его оружия, я разглядела смутный скользящий по дороге силуэт – догоняет, чтобы расстрелять в упор. А, нет, просто показалось, все в порядке, дистанция не сокращается, просто тут белым‑бело, темный автомобиль выделяется на этом фоне.
Почему здесь белый асфальт и обочины? А потому что на этом кластере располагается меловой карьер, вокруг него все засыпано меловой крошкой, и особенно это заметно на дорогах, где раньше, еще во внешнем мире, ездили груженные добытым самосвалы. Я наконец узнала место, хотя бывала здесь всего лишь однажды и давно. Но, к сожалению, не припомню подробности, которые могли бы сейчас пригодиться.
Попыталась навести пулемет как следует, но куда там – машину болтает пуще прежнего, мушку как не видела, так и не вижу, совершенно не похоже на безответный расстрел мертвяков, регулярно проводимый для старших воспитанниц. А палец прямо чешется, хочется жать на спуск, не давать слабину, стараться удержать взбесившееся тяжелое оружие в правильном положении и смотреть, как трассеры улетают в цель.
Цветомобиль резко развернулся, когда я уже почти решилась пострелять от души – пикап действительно начал приближаться, теперь его можно рассмотреть на любой дороге, а не только на посыпанной мелом. Причем маневр оказался столь внезапным, что я, не ожидая такого подвоха, больно стукнулась локтем.
Но не успела ни удивиться, ни возмутиться, как поняла причину, по которой Вороне пришлось так поступить: справа промелькнуло что‑то быстрое и страшное, пытающееся корявыми когтистыми конечностями дотянуться если не до меня, то хотя бы до защитной решетки.
Ну а там уже моя очередь подойдет – всего ничего останется.
Показалось, что даже глаза зараженного разглядела, но это, конечно, обман зрения, слишком уж темно, да и слишком быстро мимо пролетел. Не сумел ухватиться, резкий маневр стал сюрпризом и для него, и оттого опасно развитый мертвяк потерял равновесие и, плюхнувшись, покатился по дороге. Я было рефлекторно начала опускать пулемет, наводя на тварь, но тут же передумала.
Не стоит переводить патроны, ведь, как ни странно, этот мертвяк имеет шанс стать нашим временным союзником.
Мои предположения оправдались – промахнувшийся зараженный, вместо того чтобы броситься вслед за грузовиком, поступил куда благоразумнее и выгоднее для нас. Зачем устраивать погоню с сомнительными шансами на успех, если прямо к тебе мчится еще одна машина? Пусть она и поменьше первой, но вкусные люди там тоже найдутся.
Не поднимаясь на ноги, зараженный бросился навстречу пикапу, да так ловко, будто всю свою кошмарную жизнь только и занимался тем, что носился на четырех конечностях.
Возможно, так оно и есть, если «предок» у него не человек, а какое‑нибудь животное. Я ведь не успела разглядеть подробности, все может быть.
Враги не могли не видеть зараженного, тоже ведь едут без фар, значит, у них есть такое же оборудование, как сейчас у старшей воспитательницы. И не исключено, что на пулемете в пикапе установлен ночной прицел, поэтому так метко стреляет.
Но оружие преследователей умолкло – может, ленту перезаряжают, может, заклинило, а может, патроны закончились. Воины Черного Братства зачастую употребляют сильнодействующие наркотические препараты и под их влиянием способны совершать самые ненормальные поступки, совершенно не контролируя себя, а уж расход боеприпасов – и подавно.
Странно, как это они с такими вредными привычками сумели добраться до Центрального?
Пикап резко ушел в сторону, одновременно окутываясь струями пламени. Я поначалу обрадовалась, решив, что у них какая‑то беда приключилась, но потом поняла – преследователи просто включили горелки, пытаясь отогнать развитого зараженного.
И заодно прекрасно себя осветили, впервые за все время подарив мне возможность как следует рассмотреть мушку.
Палец не выдержал, чуть сжался, пулемет встряхнуло, показалось, что на этот раз я точно попала, вроде бы машина врагов в этот миг вильнула, водитель среагировал на удары пуль по корпусу.
Так это или нет – не знаю. Огонь погас так же внезапно, как вспыхнул, а грузовик начал разгоняться на крутом спуске. Перегиб рельефа прикрыл пикап от моего огня, я больше не видела муров и не знала, чем они теперь занимаются.
Хорошо, если прямо сейчас пытаются разобраться с громящим их машину зараженным, тогда им некоторое время будет не до нас. А если мертвяку повезет, так и навсегда отстанут.
Склонившись вниз, крикнула:
– Передайте кто‑нибудь Вороне, пусть едет как можно быстрее! Они отстали, но я не знаю насколько! Нужно от них оторваться!
– Элли! – перепуганным голосом ответила снизу Бритни. – Рианну ранило! Ее сильно ранило!
– Помогите ей и передайте Вороне то, что я сказала! Это важно!
Шоколадку ранило? Плохо, ужасно плохо, вряд ли рана легкая. Мне достаточно покоситься чуть правее, чтобы оценить пугающую мощь вражеского оружия – пуля легко пробила щиток, который частично прикрывает стрелка, при этом крохотный осколок больно ущипнул скулу. А ведь там толстая сталь, я не думала, что такое вообще возможно, если речь не идет об артиллерии. Однако зияющее в металле отверстие говорит, что да – еще как возможно.
Отверстие выглядит ужасно большим. Если такая же штука попала в Рианну, все может очень плохо закончиться. Я хочу спуститься вниз, чтобы взглянуть на нее, и одновременно не хочу. Я же не врач и не знахарь, и вообще – мое место здесь.
А там кричат и вроде бы даже ругаются. Судя по словам, которые иногда различаю, несмотря на свист ветра в ушах, пострадала не одна Рианна. Но грузовик остался на ходу, мы все еще едем, и едем быстро. Так быстро, что выскочивший из кустов очередной мертвяк отстал уже через несколько секунд, хотя этот был куда страшнее всех, кого я сегодня видела. Скорее всего, он дорос до стадии Violet‑1, или, говоря почти простым русским языком – развился до фиолетовой части классификационной шкалы зараженных.
Комментариев нет