Почему же – «принимая желаемое за действительное»? Так и обстояло. «Монгольским востоком» была Русь, вполне христианская страна.
«Убеждение это (о существовании царства пресвитера Иоанна – А.Б.) сохранялось долго и стало неотъемлемой частью географической теории позднего средневековья».
Знаете, с кем, согласно европейским авторам, поддерживал «пресвитер Иоанн» особо теплые и доверительные отношения?
С Фридрихом II Гогенштауфеном! Тем самым, что стал единственным из европейских монархов, кто не испытывал ни малейшей тревоги при известии о вторжении «татар» в Европу. Единственным, кто переписывался с «татарами» – и, как показывает наша реконструкция, вел совместно с ними военные действия против папы.
А некий аббат Одо из монастыря Сен-Реми в Реймсе (1118–1151) писал своему знакомому графу Томасу, что находился в Риме, когда там пребывал патриарх из царства пресвитера Иоанна.
Слишком много совпадений, вернее, взаимно подтверждающих друг друга доказательств. В сочетании с тезисом о том, что никаких монголов из Центральной Азии никогда на Руси не появлялось, а «Орда» была не более чем русским войском, информация о «царстве пресвитера Иоанна» как раз и становится завершающим штрихом картины.
Иначе не объяснить, почему Европа более чем двести лет не сомневалась в реальности «Иоаннова царства». Можно допустить, что в Западной Европе XIII–XV вв. плохо знали о происходящем в ОТДАЛЕННЫХ краях вроде Индии, Индокитая, Индонезии. Так и было.
Но невозможно поверить, что западноевропейцы в те же времена получали в корне неверную информацию о том, что творилось на пространстве от польско-русской границы до Уральских гор. Не забывайте: начиная века с десятого, в Киеве, Новгороде и Смоленске обосновались довольно крупные общины купцов чуть ли не из всех западноевропейских стран. То есть жили там постоянно на протяжении столетий. А любой купец в те времена (да и в более поздние) – это всегда еще и разведчик, обязанный поставлять не сплетни и сказки, а точную информацию – политическую, военную, торговую. Можно ли допустить, чтобы Западная Европа, располагая столь старой и отлаженной осведомительной сетью, двести лет принимала за «царство пресвитера Иоанна» орды диких кочевников?
Ни в коем случае. Вспомните о священнике Монтекорвино, еще в 1290 г. побывавшем в Индии, – он сообщал не вымыслы, а точные сведения. Так что не следует переоценивать «темноту» европейцев.
Между прочим, самым загадочным образом сгинул бесследно отчет королю Людовику IX его посла, французского монаха Андре Лонжюмо, как раз и ездившего в Каракорум. Известно лишь, что Лонжюмо побывал… на южном и восточном берегу Каспийского моря. НАСТОЯЩИЙ Каракорум, как помните, располагался либо в Крыму, либо на Волге. Возможно, в последующие века отчет Лонжюмо стал неудобен как раз тем, кто запустил версию о Каракоруме, стоящем посреди монгольских степей. Иногда рукописи горят…
Вообще, «классическая» теория, живописующая приход «диких монголов» из глубин Центральной Азии, захват ими Руси и прорыва их к Адриатическому морю плоха еще и тем, что постоянно заставляет нас считать идиотами обитателей чуть ли не всех стран, так или иначе соприкасавшихся в XIII в. с «татарами». В самом деле, сторонники «общепризнанной» версии приглашают нас верить, что:
- Русские были идиотами, потому что даже после битвы на Калке не в состоянии внятно объяснить, с кем сражались князья.
- Западноевропейцы были идиотами, потому что двести лет принимали диких кочевников за христианских подданных пресвитера Иоанна.
- «Монголы» были идиотами, потому что лишь девятнадцать лет спустя после покорения Руси сообразили устроить перепись населения и разослать сборщиков дани.
А заодно с ними идиотами были: епископ Кромер, утверждавший, что на Польшу напала русская рать; мастер, изобразивший на надгробии герцога Генриха русского вместо «дикого татарина»; все русские и западные историки, причислявшие татар к европейским народам; летописцы, нарекавшие «ордынских ханов» христианскими именами; Батый, отчего-то скрупулезно продолжавший политику Всеволода Большое Гнездо вместо того, чтобы заниматься собственными делами; ученейший Лызлов, ни словом не упомянувший о «великой монгольской империи от Волги до Пекина»; и многие, многие другие.
Лично я в столь повсеместное и тотальное распространение идиотизма в строго определенный временной период поверить просто не в состоянии. Наша реконструкция событий хороша хотя бы тем, что не усматривает в прошлом столь несметного скопления идиотов, какое расплодили сторонники «классической» версии. У нас все как раз весьма логично, лишено нелепостей и несуразностей…
Север и Юг
В том, что со временем слово «татары» перестало означать «вооруженную силу», «войско» и прилепилось к конкретному народу, нет ничего удивительного. Почти схожие примеры в истории прекрасно известны: когда военный термин приобретал характер политического ярлыка, синонима. А то и наоборот…
«Мамелюками» в Венгрии в XIX веке звались приверженцы одного из тогдашних политических течений, а также группа депутатов парламента. Слово «янычар» сплошь и рядом становилось синонимом необузданности, зверства, вольницы – хотя термин «ени чери» на деле означает «новое войско». (В свое время войско янычар и в самом деле было «новым» по сравнению с существовавшей до того пехотой «яя».)
От слова «всадник» образовано французское и немецкое «дворянин», то есть «шевалье» и «риттер». «Улан» в турецком языке первоначально означало что-то вроде молодого холостого парня – из таких набирались особые конные полки. Впоследствии стало названием рода войск практически во всех европейских странах, как и «гусар» (первоначально «хусар» – что-то вроде удальца, сорвиголовы). Гусары участвовали еще в Первой мировой войне, а уланы дали свои последние бои в сентябре 1939-го…
Но самый яркий пример – «запорожец». Этот термин объединял людей любой национальности и любой прежней веры. В Запорожской Сечи мог остаться (при условии, что, каково бы ни было его вероисповедание допрежь, отныне он принимает православие) кто угодно – москвитянин, польский шляхтич, турок, степной кочевник, европейский искатель приключений. Постепенно этот плавильный котел превратил запорожцев в часть украинского народа.
Видимо, то же самое происходило и с татарами…
Кажется, настало время переходить к отточенным формулировкам и обобщающим гипотезам.
В моем представлении, дело обстояло примерно следующим образом. От Новгорода до Северного Кавказа[61] и восточных берегов Каспийского моря обитали если и не стопроцентно родственные по крови народы, то жившие в некоем симбиозе, опять-таки порождавшем многовековые родственные связи, соучастие в делах друг друга, полностью отвечавшее обычаям феодальной эпохи: когда вчерашние враги завтра объединяются против общего противника, а послезавтра этот противник становится союзником кого-то из тех, с кем только что воевал. Феодализм не знает непримиримых враждующих лагерей как меж родственными народами, так и внутри одного народа. Непримиримость, национальная или религиозная, некие четкие рубежи, по обе стороны которых обитают постоянные, заклятые враги – изобретение более позднего времени.
В этой причудливой смеси столь же причудливо формировались союзы, коалиции, браки, дружба и вражда. Москвитяне, русские, волжские болгары, половцы, печенеги, южные татары и «татары европейские», по большому счету, были обитателями одной огромной коммунальной квартиры, где хватает и пьяных драк, и умиленных лобызаний. Не стоит забывать, что в те времена религии были еще неустоявшимися, не обретшими тех четких «рубежей распространения», с которыми мы сталкиваемся в более поздние времена. А потому половцы и татары были христианами, а в северных русских землях все еще шла упорная борьба с остатками язычества. Ислам понемногу проникал в южные области «Золотой Орды», т.е. огромного региона, объединявшего все вышеназванные народы. Но не стал еще автоматически связываться с понятием «татары». Словом «татары» по старой памяти назывались войска.
Комментариев нет