На столешницу кладу нашу фотографию, сделанную на пирсе. Мне нужна рамка или магнит. Лучше рамка. Повешу ее на стену. А еще лучше увеличу снимок, так что когда она вернется домой, то увидит нашу невообразимо огромную фотку, на которой мы целуемся, как настоящие рок‑звезды. Одобрительно хмыкнув своей находчивости, добавляю еще один пункт в свой список.
В рюкзаке остались лишь сменная одежда и бутылка дешевой водки. Я думал переночевать здесь, но теперь, глядя на голый пол, начинаю сомневаться, что это хорошая идея. Захожу в ванную. Душ все еще работает, напор воды хороший. Домовладелец сказал, что квартиру перекрасили и заменили пол.
Я скидываю спортивные штаны и толстовку на пол и укладываюсь спать, положив голову на рюкзак и скрестив руки на груди. Завтра спрошу у Эллы, где мне купить все это добро из списка.
Может, эта квартира и не поможет Хартли вернуть воспоминания, но у меня по‑прежнему есть мои. И мы создадим новые, куда более счастливые, с ее сестрой и моими братьями.
Я цепляюсь за надежду, что завтра будет лучше, чем сегодня. Как‑то раз Элла сказала мне, что когда у тебя дерьмовый день, нужно радоваться, потому что, если завтрашний станет таким же дерьмовым, ты уже будешь знать, что справишься с ним.
Бутылка «Сирок» так и стоит запечатанной. Мне хотелось выпить, но я умудрился справиться с собой. Победа за мной.
Завтрашний день будет лучше сегодняшнего.
Глава 10
Истон
Без пятнадцати десять на экране телефона вспыхивает сообщение от Паша. Я сажусь и потягиваюсь. Спина просто отваливается. Завтра первым делом привезу сюда кровать.
Паш: Кайл Хадсон. Знаешь такого?
Я: Никогда не слышал. Школа?
Паш: «Астор».
Я: Без понятия, кто это.
На экране появляется новое сообщение с фотографией:
Он сидит с твоей девушкой и Франком в ФТ.
Я увеличиваю изображение. Ученики сидят ко мне спиной. Кряжистый парень без шеи мне не знаком, но сидящую рядом с ним девушку с водопадом иссиня‑черных волос я узнаю где угодно.
Я вскакиваю на ноги. Какого черта Хартли делает в компании этого парня? Напротив них сидит змея Фелисити. Паш начал называть ее Франкенштейн, потому что она жуткая гадина, в которой больше от монстра, чем от человека. Черт, да даже называть ее Франком – это уже оскорбление для всех Франкенштейнов.
Я засовываю руку в рукав куртки, одновременно пытаясь написать Пашу.
Я: Иди и убедись, что с ней все в порядке.
Паш: Сижу прямо за ними с Дейви. Дейви говорит, что Кайл и Хартли вместе.
Я: Черта с два они вместе.
Какую ложь Фелисити скормила Хартли? Это плохо. Очень плохо.
Вместо того чтобы отправить Пашу очередное сообщение, я звоню ему.
– Чувак, подойди к ним и вмешайся, – приказываю я прежде, чем мой друг успевает пробормотать приветствие. – Ее доктор сказал, что если мы начнем рассказывать Хартли что‑то до того, как она сама все вспомнит, это может серьезно повредить ей.
– И что мне им сказать?! – восклицает он.
– Не знаю. Расскажи ей про свой классный замок в Ко́лкате. – Паш из очень древней и очень богатой индийской семьи. Пару лет назад его дед решил построить новое имение, и судя по ленте Паша в «Инстаграме», на его территории может поместиться весь «Астор‑Парк» с учениками. Только на то, чтобы обойти первый этаж, понадобится целый час.
– Дейви угрожающе смотрит на меня. Если я встану со стула, она меня убьет.
– Если ты не встанешь со стула, тебя убью я.
– Да, но я не с тобой занимаюсь сексом. Прости, мне пора.
Бесхребетный говнюк. Я залезаю в свой пикап и выжимаю педаль газа. Из этого района города во «Френч‑Твист» ехать минут двадцать. Жалко, что Элла там больше не работает, иначе попросил бы ее вмешаться. В отличие от Паша, ей знакомо значение слова «преданность».
Я укладываюсь в двадцать минут, по дороге обливаясь потом от страха, что меня остановит какой‑нибудь коп и поездка затянется. Рывком открыв дверь, я окидываю взглядом небольшую пекарню в поисках Хартли, но вижу лишь Паша и его новую девушку, болтающих за кофе.
Он выскакивает из‑за стола и машет мне рукой.
– Где они? – рычу я.
– Ушли минут через пятнадцать после того, как я тебе позвонил.
– Блин! – Я поворачиваюсь к Дейви, которая невинно хлопает ресницами. – Что ты слышала? Слово в слово. Я хочу знать все подробности. Ничего не упускай.
– Не так уж и много, – признается Дейви. – Они разговаривали тихо. Единственное, что я уловила, как Хартли говорила Кайлу, что они расстаются.
– Не знал, что она встречалась еще с кем‑то, кроме тебя, – встревает Паш.
– Она и не встречалась, – с досадой говорю я.
Как вообще возможно, чтобы память человека напрочь исчезла? Сюда явились люди в черном и стерли всем воспоминания? Хартли ни с кем не встречалась и не тусовалась с учениками «Астора», вечерами работая в забегаловке в восточном районе города, и даже иногда сбегала с уроков, чтобы взять дополнительную смену. А когда не таскала подносы с едой и напитками, то спала. Хартли приходилось нелегко.
Я поворачиваюсь к Дейви и продолжаю допрос:
– Кто из них говорил больше всех?
– Фелисити.
– А кто такой этот Кайл?
– Я его не знаю. Он не из нашей компании.
– А почему здесь была Фелисити?
– Да не знаю я! – восклицает Дейви, вскинув вверх руки, словно желая закрыться от моих бесконечных расспросов.
Паш привстает на стуле.
– Ладно тебе, мужик, успокойся. Дейви помогла, чем смогла.
– Вот именно, – надув губы, поддакивает Дейви.
Паш садится ближе и обнимает за плечи свою девушку, с которой встречается всего десятый день.
– Ты закончил? – холодно спрашивает он меня.
Я закрываю лицо руками. Меня подташнивает от одной мысли о том, сколько вреда могли нанести Хартли Фелисити и этот Кайл, но орать на Паша и его хрупкую подружку бессмысленно – зачем злить друга?
– Да, я закончил. Позвони мне, если еще что‑нибудь узнаешь.
– Да‑да. – Паш возвращается на свой стул. – Хочешь еще жемчужного чая, малышка? – нежничает он, повернувшись к девушке. Или может, мне купить тебе тот браслет от Шанель? Это тебя утешит, правда?
Я выхожу из пекарни, пока не врезал по одному из стеклянных прилавков‑витрин ногой от досады и безысходности. Остановившись на тротуаре, обдумываю свои возможности. Меня привлекает лишь одна. И хотя знаю, что мне будут совсем не рады в доме Хартли, я все равно должен убедиться, что с ней все в порядке.
Опуская ногу с бордюра, я вдруг слышу, как кто‑то, заикаясь, зовет мое имя.
– Истон?
Я разворачиваюсь на сто восемьдесят.
Комментариев нет