– Сиди, я открою, – велел Макс и ушел.
– Сложи ранец на завтра, – напомнила я Кисе.
– Уже сделала, – кивнула та.
– Сменку не забыла?
– Мешок в прихожей.
– Молодец, – похвалила я юную ученицу. – А теперь мыться и спать.
Киса поковыляла к двери. Я смотрела ей вслед. Ну почему детям вечером не хочется спать, а утром их невозможно оторвать от подушки?
Девочка обернулась.
– Лампуша, ты мне бордовую юбку с белой кофтой погладила?
– Нет. А надо? – удивилась я. И услышала в ответ:
– Конечно. Говорила же, завтра в гимназии важное событие.
– Какое? – полюбопытствовала я.
– Не знаю. Учительница ничего не объяснила, просто велела всем прийти в праздничном наряде, – протянула Киса. – Я не забыла ни про уроки, ни про одежду. А ты запамятовала о моем завтрашнем празднике. И кто у нас маленький и глупый? Я или ты?
– Лампа, – позвал меня из холла Макс, – иди сюда.
Я пошла на зов, размышляя на ходу. Кто из нас маленький и глупый? С одной стороны, Киса произнесла слова, которые ей не стоило говорить взрослому человеку. Но с другой‑то, она права. Из моей головы действительно вылетела ее просьба. Обычно за Кисой смотрит няня Роза Леопольдовна, но сейчас ее нет. Приходится признать: Киса имела право задать свой вопрос. Увы, честный ответ на него меня вовсе не обрадовал.
– Евлампия, познакомься, это Сергей Петрович Каменев, – сказал Макс, когда я вышла в холл.
– Очень приятно, – сказала я, оглядывая полного мужчину, на животе которого едва сходилась дорогая, явно сшитая на заказ рубашка.
– Господин Каменев просит нас зайти к Реутовой, – объяснил муж.
Я удивилась, но виду не подала, просто уточнила:
– К Надежде Владимировне? На второй этаж?
– Да, – подтвердил Каменев. И пояснил: – Она моя мать. Необычайное везение, что в одном доме с ней живет владелец крупнейшего детективного агентства с безупречной репутацией.
Краем глаза я посмотрела на часы, что висят на стене у зеркала. Без четверти одиннадцать. Похоже, дело Сергея Петровича совсем не простое, речь явно пойдет не о слежке за женой‑прелюбодейкой.
В холл вышла Киса. Она вежливо поздоровалась, а потом спросила:
– Где мой айпад?
– Недавно видел планшетник в моей ванной, – ответил Макс. – Кисуля, мы с Лампой отойдем на некоторое время. Не побоишься одна дома остаться?
– Я боюсь только тираннозавров, но навряд ли они сюда в ваше отсутствие заявятся, – ответила девочка и ушла.
– Ребенок у вас с чувством юмора, – заметил Каменев.
– Пошла в подготовительный класс первого сентября и через два дня заявила, что уже стала взрослой, – вздохнула я.
– Это цветочки, – махнул рукой Сергей Петрович, – ягодки появятся через несколько лет. У меня четверо. До сих пор не понимаю, почему еще не потерял разум и смог сохранить психическое здоровье, живя с оравой подростков.
– В чем проблема? – поинтересовался Макс, когда мы начали спускаться по лестнице.
– Сейчас сами увидите, – пообещал наш спутник и открыл дверь. – Проходите прямо в спальню.
Мы с Максом пошли за сыном Реутовой и оказались в комнате, где мечтает жить… каждая пятилетняя девочка. Интерьер был выдержан в розовых тонах: занавески, стены, ковер, мебель. Даже потолок был цвета только что вымытого с шампунем поросенка. На огромной кровати в горе подушек лежала Надежда Владимировна, одетая в пижаму, которой могла бы позавидовать Барби: сплошные кружева, рюши, воланы и стразы.
Вульф приблизился к ложу, вгляделся в лицо женщины и со вздохом обернулся.
– Простите, но тут мы вам не поможем. Необходимо вызвать полицию – ваша мать мертва. Единственное, что я могу, это попросить приехать Олега Михайловича Фокина. Он мой друг, человек опытный, не склонный к принятию скорых решений.
– Очень вам благодарен, – кивнул Сергей. – Но ведь ничего не изменится, если мы сначала немного поговорим?
Я молча слушала Каменева и понимала: его мать не была для него близким человеком. Не похоже, чтобы он испытывал большое горе. Обычно родственники самоубийц ведут себя иначе.
Почему я решила, что Надежда Владимировна приняла решение самостоятельно уйти из жизни? На тумбочке лежала упаковка снотворного, рядом несколько пустых блистеров, и стояла бутылка из‑под минералки. В комнате царил порядок. На лице, шее, руках покойной не видно царапин, ран или каких‑либо других следов борьбы. Дорогое ночное одеяние… Большинство женщин, даже расставаясь с жизнью, хотят выглядеть красиво.
– На первый взгляд это очень похоже на суицид, – сказал Макс, – но нередко бывает, когда посмотришь второй раз, понимаешь, что ошибся.
– У вас есть перчатки? – спросил Каменев.
– Конечно. Но до прихода экспертов что‑либо трогать нельзя, – предупредил Вульф.
Каменев потер лоб ладонью.
– Мои «пальчики» здесь повсюду, я же сын, приходил к матери регулярно. Давайте кое‑что покажу, а потом объясню, чего я от вас хочу.
– Хорошо, – согласился Макс после секундного колебания.
Глава 4
Мы снова двинулись по коридору и вошли в темное помещение. Сергей Петрович щелкнул выключателем и пояснил:
– Это мамин офис.
– Кабинет? – удивилась я, осматривая большой стол с дорогим компьютером и стенные шкафы с непрозрачными дверцами. – Я думала, что Надежда Владимировна пенсионерка. Она часто гуляла во дворе, разговаривала в основном о своей собаке, о кулинарии, сериалах. Простите, не хочу вас расстроить, но госпожа Реутова никогда не упоминала ни о сыне, ни о внуках. Хотя бедной пенсионерке не под силу оплатить «коммуналку» в нашем доме.
– Тонкие струны моей души ваши слова не задели, – съязвил Каменев. – Моя мама мне не мать, но она мне мать. Путано, но иначе не скажешь. Сейчас сообщу вам все в подробностях, однако сначала…
Он открыл один шкаф.
– Ого! – воскликнула я. – Да тут одежда на любой вкус, парики, разные сумки, обувь, масса аксессуаров, коробки с гримом…
– Профессиональная мини‑камера с прибамбасами, – подхватил Макс, – и еще куча всяких штучек‑дрючек, недешевых. Некоторые из них мы в своем агентстве используем. Ба! У нее есть определитель отпечатков пальцев, причем самый продвинутый. Он сканирует и тут же определяет личность, если, конечно, та внесена в какую‑то базу. Отличная вещь. Ее нет на вооружении в полиции, потому что она дорого стоит.
– Надежда Владимировна была интересным человеком… – вздохнул Сергей Петрович. – Учитывая вашу работу, думаю, вы изучили своих будущих соседей, прежде чем приобрели квартиру в этом доме?
Макс не стал возражать.
– Конечно. Но глубоко не копал. Проверил наличие судимости, место работы и успокоился: все жильцы – нормальные люди. Надежда Владимировна была директором московской школы, рано ушла на пенсию. Меня факт, что она перестала работать в пятьдесят, не обеспокоил. Возможно, возникли проблемы со здоровьем. Или просто дети надоели. Но в ее биографии не сказано о сыне. Упомянута лишь младшая сестра, которая погибла много лет назад. Молодую женщину сбил пьяный водитель.
Комментариев нет