А потому я голодным взглядом шарила по округе, надеясь найти куст малины или орешник. Хотя нет, орешник не спасет, рано еще. Еще грибочков бы неплохо, их можно будет поджарить. С маслицем, с картошечкой. Умням! Вот же хрын! Ни масла, ни картошки, ни сковороды у меня нет. И сильно сомневаюсь, что они есть у моего немногословного спутника.
Вот предаваясь таким гастрономическим мыслям, я и шагала. А когда увидела торчащую из травы толстую пернатую гузку, то возликовала. Понятия не имею, что за птица, но она что‑то там делает, низко наклонив голову, не видя, не слыша нас. Наверное, обедает червячками. Ну а я пообедаю ею.
Приотстав, я поискала взглядом, чем бы подбить ее. О, а вот и камушек. Годится. Не делая резких движений, подняла свое метательное оружие, примерилась и…
Бамц! Точно в пернатый бок прилетел мой снаряд. Я же, не теряя времени, бросилась вперед, в три прыжка преодолела разделявшее нас с моим предстоящим ужином расстояние и набросила на ошеломленную птицу свое платье. Теперь точно не сбежит.
Я, оказывается, такая меткая! Уау! И хищная, и жутко опасная! Да‑да.
Не тратя времени ни на восторг от самой себя, ни на то, чтобы посмотреть, как далеко ушел Марко, я запустила руки под пышные юбки своего боевого платья, цапнула птичку за шею и свернула ее, как положено делать на птичьей охоте.
Охотницей я была так себе. Мне не нравилось скакать на лошади и гоняться ни за бедными лисами – они тоже рыжие, мне их жалко, ни за зайцами – они маленькие и очень симпатичные, ни за оленями – они трогательные и грациозные. А волков я сама боялась. Поэтому на такие выезды с папой и его приятелями я ездила нечасто. Так, покрасоваться в амазонке, и всё. Но оказывается, во мне погибает великий талант охотника.
Ну а пока… Снова накинув платье на плечи на манер плаща, я цапнула пернатую тушку (жирненькую, тяжеленькую) и припустила догонять удаляющегося Блондинчика. Впереди маячила его светлая лохматая макушка.
И вот мы снова идем.
Марко все так же прёт напролом, правда, скорость сбавил, я за ним. А чтобы занять руки делом, принялась прямо на ходу ощипывать свой будущий ужин.
Так увлеклась, что даже не заметила, как в какой‑то момент Марко остановился, и я врезалась в него.
– Ой!
– Что это? – подняв брови, рассматривал пойманную мною дичь парень.
– Еда.
– И откуда? – озадачился он.
– Камнем подбила, платьем спеленала, шею свернула, – отчиталась я.
Марко крякнул, но не спросил про остальные детали моей удачной охоты.
– И кто это? Я в ощипанном виде не могу опознать.
– Понятия не имею, – пожала я плечами. – У нас вокруг имения такие не водятся.
– А ты, смотрю, весьма ловко умеешь ощипывать.
– Ну, я росла крайне непоседливым и шаловливым ребенком. Так что часто отбывала наказание, помогая нашей кухарке. Через мои руки прошли десятки, нет, сотни птичьих тушек.
– А это зачем? – указал он на мою голову.
– Для красоты, – улыбнулась я и поправила воткнутые в волосы трофеи, выдранные из хвоста неведомой птицы. Роскошные перья у нее были, должна заметить. Поэтому я не удержалась и украсила свою шевелюру этим великолепием, воткнув по три штуки над каждым ухом.
– И что ты еще хорошо умеешь делать на кухне, чудо в перьях? – В голосе блондина мне почудилась улыбка.
– Еще овощи чищу хорошо.
– А готовишь?
– Держи! – покончив с последними перышками на правом крыле птички, я сунула в руки растерявшегося собеседника пупырчатый лысый трупик с толстым задом, упитанными ляжками и длинненькой шеей. – Еще умею делать тесто для кексиков.
– Только тесто?
– Готовку мне не доверяли. Сгорало всё. Ты ведь меня покормишь? – Я сделала умильные глазки и взглянула на Марко.
– Позднее. Похоже, нам придется тут ночевать. Вот как устроим привал, тогда и поужинаем, – тут же помрачнел парень, пристроил на поясе мою птицу, отвернулся и снова пошагал вперед.
Мне оставалось только тяжело вздохнуть и броситься его догонять.
И вот опять мы идем. Но уже не так бодро, ибо начало темнеть, да и устали мы оба. Ну, я так думаю. Всё же не железный он? Лично я уже едва переставляла ноги.
– Привал! – скомандовал в какой‑то момент мой спутник.
– Ура! – пискнула я и села там, где в этот момент стояла.
Коленки мелко дрожали от усталости, спина отваливалась, хотелось спать, пить и есть. И даже не знаю, чего больше и в какой последовательности.
– Водички бы, – жалостливо протянула я. – И покушать. И поспать.
– Ручей там, – ткнул вправо Марко. – Костер будет там, – последовал жест тоже вправо, но еще правее. – А спать там, под тем деревом.
Под каким «тем», я не успела увидеть.
В первую очередь меня волновал ручей и кустики. Я ведь приличная рувита, не могу же я… Ну понятно, что именно не могу.
А потому я, превозмогая усталость, поднялась с не подобающим молодой девице кряхтением и побрела к первому «там», к ручью. А когда вернулась, застала Марко, сидящим на корточках возле сложенного охапкой хвороста.
– А мы скоро будем ужинать? – деликатно поинтересовалась я, оценив картину «блондин, незажженный костер и тушка птицы».
– Как ты относишься к сыроедению? – поднял на меня мрачный взгляд мой будущий кормилец.
– А у тебя есть яблочко? – оживилась я.
– Нет, у меня есть это, – потряс за шею мой охотничий трофей Марко. – Но у нас нет огня, потому что я не планировал ночевки в лесу и мне нечем разжечь костер.
– А‑а, – с облегчением протянула я. – Всего‑то? Вот уж чего‑чего, а огня у нас хоть завались.
Я вытянула руку, щелкнула пальцами, и с них сорвался огненный шар, который влетел в хворост и подпалил его. Пламя взметнулось вверх так резво, что мой спутник едва успел отшатнуться и плюхнуться на филей. Иначе щеголял бы сейчас опаленными бровями, ресницами и волосами.
– Ой! – привычно извинилась я. – Прости. Я плохо контролирую силу, оно иногда случается вот так.
– Однако‑о… – прокомментировал полыхающий костер Блондинчик.
– А ужин скоро?
Ужин пришлось ждать. Я чуть слюной не захлебнулась, когда от поджаривающихся на прутиках кусков дичи поплыл запах жареного мяса. Конечно, у нас не имелось ни соли, ни приправ, но я была настолько голодна, что еще немного, и предложение перейти к сыроедению восприняла бы всерьез. У меня ведь молодой растущий организм, требующий полноценного многоразового питания.
Желудок выводил рулады, глаза мои хищно следили за степенью румяности мяса, а когда я наконец получила в руки один из прутиков, то накинулась на еду ну совершенно неприлично. Увидела бы меня сейчас рува Матильда, наша с Инессой предпоследняя гувернантка, отлупила бы розгами за отсутствие манер.
Комментариев нет