С удивлением я подумал, как мне нравится ее общество.
Через некоторое время Руби уснула. Ее тело медленно клонилось в мою сторону, и наконец голова опустилась мне на плечо. Я повернулся, уговаривая себя, что просто хочу посмотреть в окно, но на самом деле воспользовался возможностью вдохнуть легкий цветочный аромат, исходящий от ее волос. Вблизи ее кожа была идеальна. Светлая, с россыпью веснушек на носу, чистая и прекрасная. Губы влажные, ресницы темные.
В руке она сжимала маленькую фирменную записную книжку «Ричардсон‑Корбетт» и ручку. Я аккуратно высвободил их из ее хватки и – вопреки своим лучшим порывам – не сдержал любопытство и открыл записную книжку. На первой странице было что‑то вроде рабочих заметок. Наше расписание, ссылки на инженерные фирмы и проекты в наших краях, список людей, с которыми она хочет встретиться в Нью‑Йорке, и заметки на тему, как она может использовать эту конференцию для составления тезисов для Маргарет Шеффилд. Судя по всему, она тщательно записала все, что говорил ей Тони.
Внизу аккуратным почерком она написала:
Пункт № 1: Не веди себя как идиотка рядом с Найлом Стеллой. Не пялься на него, не мямли и не молчи. Ты справишься. Он человек.
Только тогда мне пришло в голову, что эта записная книжка – скорее всего, дневник, а не рабочая тетрадь. Она так беспокоилась по поводу путешествия с вице‑президентом, что сделала себе эту напоминалку.
Вернув тетрадь на место, я закрыл глаза и наклонил голову к ней, молча извиняясь за нарушение ее пространства.
Мне снилось, как она прижимается к моей обнаженной груди и целует меня, а ее губы на вкус как шампанское.
Глава 3
Руби
Я проснулась от звука голоса стюардессы, объявляющей, что мы скоро совершим посадку в Нью‑Йорке.
Я открыла глаза и тут же поморщилась. Прямо в лицо мне дула струя холодного сухого воздуха, а где‑то сзади гудел двигатель. В кресле было неудобно, не говоря уже о том, что мне ужасно хотелось в туалет, но почему‑то…
Мне было так уютно. Рядом было кто‑то теплый, твердый и вкусно пахнущий и…
Я резко выпрямилась, отстраняясь от руки Найла Стеллы. О господи! Я что, и правда закинула ногу ему на колено?
Мало мне было лифта, теперь еще и это? О господи? Неужели в прошлой жизни я ударила щенка или совершила еще какой грех? За что мне это наказание?
Я осторожно отодвинулась от него и осмотрелась, осознавая, что понятия не имею, который час. В салоне было темно, и я заметила, что большинство пассажиров спят, загораживая свет, падающий в иллюминаторы. Пригладив волосы, я потянулась и попыталась расслабить затекшие мышцы. Шея пройдет, но с туалетом надо что‑то делать. Скорее раньше, чем позже.
Я откинулась на спинку кресла, положив влажные ладони на колени, и попыталась понять, что происходит. Вчера Найл Стелла не знал о моем существовании. Сегодня я лечу в Нью‑Йорк чуть ли не в его объятиях. За сутки Руби‑Миллер‑тайная‑поклонница превратилась в Руби‑Миллер‑компаньонку‑в‑международной‑поездке.
Не говоря уже о том, что я спала на нем, а кое‑какие его части тела спали на мне.
Он не пошевелился. Это плохо, если подумать о туалете, но прекрасно, потому что когда еще мне представится такая возможность? Если не считать еженедельного часового совещания, я ни разу не имела возможности рассмотреть его поближе. На встречах нас всегда окружали другие люди, либо мы быстро проходили мимо друг друга в коридоре. Один раз я стояла за ним в очереди в буфет во время корпоративной вечеринки, но все, что мне тогда досталось, – шикарный вид его задницы в брюках. Но я не жалуюсь. Найл Стелла играл в американский футбол и каждую субботу ходил в гребной клуб на Темзе. Его задница входила в десятку моих любимых частей тела Найла Стеллы (но первое место пока оставалось вакантным).
А сейчас я была так близко, что могла сосчитать его ресницы. Примерно этим я и занималась.
Найл Стелла был ненамного старше меня – всего лишь на семь лет, но сейчас он выглядел таким юным. На затылке его волосы пришли в легкий беспорядок, а челка падала на лоб, блестящая и мягкая. Светло‑зеленая рубашка немного помялась, а на плече было какое‑то темное пятно.
В том месте, где я пускала слюни.
О господи.
Я утерла лицо, ругаясь на чем свет стоит, потому что он был таким теплым и уютным и что я крепко уснула на нем и пускала слюни на его шикарный костюм, который он не поленился надеть в полпятого утра. Я аккуратно промокнула пятно, надеясь, что он ничего не заметит. Невезуха. Мало того, что это не помогло. Он еще и проснулся и обнаружил, что мое лицо находится в нескольких дюймах от него.
Я улыбнулась.
– Привет.
Он несколько раз моргнул, потом его глаза расширились, взгляд упал на салфетку в моей руке, а потом на его плечо.
– Простите, – пробормотала я и нервно хихикнула. – Я та еще соня.
Он улыбнулся, и я заметила намек на ямочки на его щеках.
– Бывает.
Мне хотелось ударить себя по щекам за мысль, которая тут же пришла мне в голову. Мне хотелось оседлать его узкие твердые бедра. Черт тебя побери, Руби. Ты что, не читала пункт № 1 в своем дневнике? Не веди себя как идиотка рядом с Найлом Стеллой.
Он потянулся, явно не замечая, что я таю в его присутствии.
– Кажется, я тоже уснул… прости…
– О боже, нет, Все в порядке. Вы выглядели пре… – заговорила я, потом заткнулась. – Мы скоро приземлимся, мне надо переодеться.
Не ожидая, пока он подвинется, я встала и по пути к выходу оказалась верхом на нем. Он попытался было встать, но осознал, что я – женщина на пути к спасению и что если он встанет, его промежность аккурат прижмется к моей, так что он просто изо всех сил вцепился в подлокотники кресла. Моя задница оказалась аккурат напротив его лица, но полагаю, что это лучше, чем тереться половыми органами.
Ну и ситуация.
Я не смотрела на него, снимая сумку с полки над головой и как можно быстрее отступая в сторону ближайшего туалета.
Оказавшись в безопасности, я выдохнула – кажется, впервые за последние не знаю сколько минут. Почему я совершенно не в состоянии вести себя по‑человечески рядом с ним?
– Возьми себя в руки, – велела я своему отражению и открыла сумку. У меня есть все, что мне надо; к несчастью, мысль о том, чтобы переодеться в туалете самолета, довольно трудно осуществить.
Комментариев нет