— Там, — я указала в сторону закрытой двери, ведущей в соседнее крыло, — сидит наша администрация. Ничего интересного. А здесь…
Мы повернули за угол и оказались перед маленькой аркой, прикрытой портьерами. Настолько маленькой, что Халлорану пришлось пригнуться, чтобы пройти — правда, меня он пропустил вперед, поддерживая тяжелую ткань. В отличие от холодного света коридоров, здесь от простеньких настенных бра исходило тепло. Такое мягкое, солнечное освещение, как в старых фильмах показывают. Играющее на ковролине нежными красками и превращающее агрессивный красный в сочный коралловый. Просторный когда-то зал был завален сверху донизу.
— Сейчас здесь склад… всего.
Склад был действительно всего. Сюда сносили отжившие свое декорации, реквизит, старую мебель, сваленную горой, рамы от разбитых зеркал, портреты и репродукции, которым не нашлось места ни в залах для гостей, ни в коридорах. Здесь оказалась даже старинная люстра, щедро припорошенная пылью, с тысячами подвесок, которые жалобно зазвенели, когда Халлоран поддел одну из них пальцем. Блики света заиграли на них, отражаясь в его глазах, от чего создавалось странное чувство, словно на меня и впрямь смотрит дикий зверь. Неукротимый, опасный и непредсказуемый.
Отправив мысль ментальным пинком на задворки сознания, продолжила:
— Сердце Ландстор-холла. На этом самом месте сто восемьдесят один год назад было построено первое здание… ну, если сделать скидку на высоту.
Современный клуб — это стальной монолит, уходящий на сорок уровней вниз, внутри которых находятся парковки для гостей и лифты, а наверху это парящее над городом здание, венчает которое полупрозрачный цветок. Этот цветок расположен как раз над большим залом, каждый лепесток подвижен, и во время шоу они могут меняться местами, от чего создается ощущение, словно небо над тобой распадается на части и собирается заново. Иногда, в хорошую погоду, на летних представлениях, лепестки раскрываются, и гости и актеры оказываются под настоящим звездопадом.
— Оно сгорело спустя десять лет после первого представления, во время ландсаррского налета.
Ключевые события историки называют по имени правящих династий, чтобы не путаться. Тогда в Мэйстоне правили Ландсарры, которых Совет двенадцати отстранил именно после того страшного случая. На их место поставили предка Халлорана, Керрана I, и с той поры город больше ни разу не подвергался нападениям. Что неудивительно, из поколения в поколение благодаря бракам правящих семей кровь становится только сильнее. А его прапрапра… не будем уточнять, уже был достаточно силен, если не побоялся вступить в разоренный, полыхающий и объятый ужасом город, из которого бежали даже правители. И развернуть драконов обратно в их пустоши.
— Ру Прейс, тогдашний владелец Ландстор-холла, на развалинах устраивал бесплатные представления. Он выходил сам как конферансье, а певцы и танцовщицы выступали прямо под открытым небом. Ру платил им из своих сбережений.
Нам рассказывали это на углубленном курсе истории искусств, куда я записалась после выбора специализации. Впервые услышав эту историю, я плакала. Представляла, как вечерами те, кто восстанавливал город, опустошенные, потерявшие близких люди, тянутся к обгоревшим руинам кабаре, чтобы ненадолго забыться после тяжелой работы. И как над разоренным, ощерившимся гнилыми зубами городом садится красное солнце, разорванное пронзительной песней или завораживающими танцами.
— Эсстерд Прейс доживал последние годы, когда его сын взялся за возведение нового здания. Старик думал, что не дождется завершения строительства, но за несколько дней до смерти все-таки успел посмотреть на четырехэтажный клуб, в котором было целых два зала. И гораздо больше мест для гостей.
Я вскинула голову, не совсем понимая, почему голос принадлежит не мне.
— Вы задумались, и я решил продолжить.
А еще он решил подкрасться ко мне вплотную, и теперь его иртхамство стояло непростительно близко. Холодный резкий аромат, смешанный с терпкой пряностью сигар. Исходящий от него жар — животный, волнующий — пламенной волной прокатился вдоль позвоночника. От макушки до кончиков пальцев ног, вызвав сумасшедшее желание потянуться к нему, коснуться кожи. Губами. Языком. Всем телом. Но прежде, чем я позволила этой мысли себя оглушить, Халлоран притянул меня к себе. Резко, рывком, как захлопываются лепестки хищного цветка, поймавшего жертву. Горячие руки скользнули по обнаженной спине, вызывая новый прилив жара, а губы смяли мои — жестко, яростно, властно.
До судорожного вздоха, отозвавшегося в груди сладким теплом, до напряженных сосков, которые ласкала прохладная ткань, хотелось чувствовать эти жесткие, горячие, подчиняющие губы. Запрокинуть голову, развести бедра, позволяя ему делать все, что он хочет. Позволяя себе делать с ним все, что хочу я.
В себя пришла, когда меня толкнули к стене, сжимая запястья над головой. От запаха пыли, от хруста чего-то под каблуком, а может, от осознания абсурдности ситуации — глава правящей семьи собирается поиметь певичку в подсобке. Просто сюжет для дешевого порнофильма.
Чем я вообще думала, когда привела его сюда? Купилась на разговоры про искусство, как последняя дура! Да сдалось ему все это искусство со всеми трогательными историями, вместе взятыми. Просто он привык добиваться своего. Так или иначе.
Поцелуй оборвался вместе с дыханием.
— О Ландстор-холле вы тоже знаете все, не так ли?
Халлоран прищурился, но меня отпустил. Даже отступил на несколько шагов.
— Изучали на досуге? В перерывах между совещаниями?
— Привык знать, с чем или с кем имею дело.
— О, это я уже поняла. — Я поймала руки на подлете — не поправлять же прическу или платье, будет слишком мелодраматично. — И не скучно вам? Все обо всех знать.
— Это значительно упрощает жизнь. Особенно в нашем безумном мире.
— Вам непростительно давно не делали приятных сюрпризов.
— Под приятными сюрпризами вы понимаете то, что устроили в моем офисе? — Он усмехнулся.
Чувства, что я пережила, растянутая на стекле над Гельерским заливом, обрушились всей своей силой. Последний раз я так себя чувствовала, когда неожиданно отключили горячую воду. Успела как следует вспенить и смыть шампунь, а геля для душа на мне было прилично. С визгом выскочила из-под ледяных струй, разбрызгивая пенные капельки по плитке. Вот только тогда я завернулась в полотенце, а здесь даже полотенца не было. Драконы его дери, почему всякий раз рядом с ним я чувствую себя голой?!
— В таком случае желаю вам счастливой размеренной жизни без неожиданностей, — прошипела я. Меня мелко потряхивало. — Можете сдать билеты в кассу, концерт отменяется. А потом следуйте по указателям и вспоминайте все, что прочитали про Ландстор-холл, местр.
Шагнула в сторону арки, но пальцы иртхана сомкнулись на запястье наручниками.
— Не играй со мной, девочка, — низкий, угрожающий голос.
Помилуйте, от такого дракон под себя наделает, а я — это просто я. И можно я уже пойду?
— Не стану, — пообещала искренне. — А впрочем…
Последние его слова вызвали нездоровое веселье. Думает, что может мне указывать? Снова и снова тыкать носом в пол, как нашкодившего виара? Что ж, играть — так играть по-крупному!
Комментариев нет