Пограничник



Через пять минут Иван жадно ел прямо на кровати, то и дело посматривая на Марию. Мощный фонарь хорошо освещал маленькую комнатку. Когда он наелся досыта, то отставил в сторону тарелку, взял кружку с крепко заваренным чафе, отхлебнул.

— Значит, говоришь, конец света? Реальный?

— Да, — Мария настороженно посмотрела на Ивана.

— Ну и что это значит? Кранты всему?

— Конец времен, конец света, конец истории. Так написано в Евангелии.

— Где?

— В Евангелии. Книга такая. Запрещенная.

— Ты читала?

— Да. Читала. Отец Евлампий давал. У него оставалось несколько штук. Остальное уничтожили.

— А у тебя есть?

Мария колебалась.

— Дай почитать.

— У меня нет. Я же говорю, отец Евлампий…

— Да ладно ты со своим Евлампием… У тебя глаза зеленые… Тебе говорили, что ты красивая?

Мария опустила глаза, промолчала. Потом продолжила:

— Когда люди престанут верить в Бога, когда все, кто должен был быть спасен для жизни вечной, будут спасены, тогда и настанет Конец света.

— Иди сюда! — Иван легко опрокинул ее на кровать, подмял под себя, придвинулся близко-близко, так что она не смогла больше прятать от него глаза. — Но ты же веришь? Ты — веришь? Значит, тоже спасешься? Так как же может быть тогда, что все кончилось? Неужели про нас забыли?

— А ты? — спросила она, и Иван почувствовал на своих губах ее дыхание. — Ты — веришь?

— Нет, — ответил он. — Нет. Не в Бога — в человека, в себя и в него, — он кивнул на стоящий у изголовья дробовик.

— Тогда откуда у тебя вот это? Выпало из кармана твоего кителя. Честное слово, я не шарила. Просто подняла китель с пола, а он выпал…

Перед глазами Ивана оказался крохотный серебряный крестик. Он осторожно дотронулся до него, взял в руку, понимая, что вещь эта знакома ему до боли, и все, что было рядом, — стены, постеры, широкая барская кровать и даже Мария — перестали существовать… Что-то далекое, еще детское всколыхнулось в нем, неясные образы пронеслись перед глазами. На мгновение закружилась голова, и Иван даже испугался, что может начаться приступ. Их не было давно, больше двух лет, и уж вообще не случалось, чтобы они шли один за другим, но перед глазами вдруг прояснилось. Он вспомнил, откуда крестик.

Это был его крестик. Этот крестик своими руками Ивану на шею надела мама, когда его, четырехлетнего мальчугана, крестили в маленькой церквушке. Мама была конви… Именно из-за крещения сына отец и лишился гражданских прав: по закону родители не имели права навязывать свою веру маленькому ребенку. Тем более веру конви. Он должен был вырасти и сам решить, кем ему быть. Отца репрессировали бы, как репрессировали миллионы других, а Ивана отдали бы в государственный интернат, а потом наверняка приемным родителям с какой-нибудь более приемлемой верой, а еще лучше — с верой «New Earth», которая получила широкое распространение в последнее время. Иван слышал, как часто говорили о том, что все старое, отслужившее свой век, должно уходить, а новое всегда лучше старого. Видимо, мать так не считала. Но отцу помогли друзья из-за границы. Когда-то давно, во время путешествия на снегоходах по северу, отец спас жизнь сыну одного из влиятельнейших банкиров.

Надо же… Как много времени прошло с тех пор…

Иван никогда и не вспоминал об этом, он забыл. Забыл или постарался забыть?

Он сел на кровати, усмехнулся, сжал крестик в кулаке.

— А знаешь, Марья, может статься, между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь…

Мария пододвинулась ближе, глядя на него широко открытыми глазами.

— Иван, ты что, крещеный? — спросила она тихо, словно не веря. — Крещеный? Правда?

— Правда… Только я никогда не верил, даже в детстве.

— Это же здорово! — обрадовалась Мария, словно и не расслышав последних слов. — Надо же! Крещеный…

— И что? — он опомнился, повалил ее на спину. — Значит, нам можно?..

Она рассмеялась.

— Нет, Иван, нельзя, ну правда нельзя. Ну я кому говорю! Надо, чтобы нас священник обвенчал! Чтоб Господь благословил…

— Где же я тебе, Марья, священника сейчас найду? — спросил Иван, целуя ее лицо, щеки, лоб, носик, короткие волосы. — А Господь твой нас и так благословил — встретились же.

Запах ее кожи сводил его с ума… Единственное, чего ему хотелось, — это добраться до этой кожи, до теплого, нежного тела, до его самых сокровенных уголков…

— Нет! — в ее голосе зазвенел металл, отчего Иван даже оторопел.

— А если силой? — спросил он с угрозой, обидевшись, что его обманули.

Но она отодвинулась, одернула курточку, посерьезнела. Глаза ее потемнели, брови сошлись у переносицы, обозначив упрямую морщинку.

— Попробуй! — с вызовом ответила она.

Иван пробовать не стал, неторопливо спрятал крестик в карман, посидел, остыл, подумал.

— Ладно, Марья, допустим, конец света. Где все люди?

— Господь забрал.

— Всех?

— Всех.

— А нас что, забыл?

— Может, и забыл, а может, у него другие планы насчет нас. Может, не все люди еще сделали то, что им положено сделать.

— Вот так, значит?

— Вот так… — Мария напряженно следила за ним с другого конца широкой кровати.

— Да не бойся ты, не трону, — сказал он как можно небрежней.

— А я не боюсь!

Он сделал стремительный бросок, схватил ее, повалил. На этот раз она не сопротивлялась, но лицо было каким-то неживым, и Иван шестым чувством понял, что шутить больше не надо. Легонько поцеловал в щеку. Отпустил.

— Не злись. Я не такой уж и плохой. И точно не насильник.

— Я знаю, — ответила Мария, — иначе давно бы ушла, — она смотрела на него прямо, не отводя взгляда. — А у тебя глаза синие, как у ребенка… — она легонько дотронулась до его щеки пальцами.

Иван закрыл глаза.

— А что с носом?

— Сломан.

— А какой он был?

— Ну не знаю, нормальный нос такой. Прямой. А откуда у тебя вот этот шрам над губой?

— Это? Меня избили сильно, когда нас арестовывали. Ну, нашу семью. Я маленькая была, один офицер ударил маму, а я заступилась… Но не надо об этом, не хочу вспоминать. А вот эта татуировка у тебя — это со службы, да?

— Да, в Прибайкалье.

— А вот этот шрам? — ее пальцы нежно коснулись шрама на его груди под правым соском.

— Старая история, — смущенно сказал Иван.

— Расскажи, я все хочу знать про тебя. Я еще видела у тебя на кителе орденскую планку — это ведь Звезда Героя, да? Расскажи! Ну правда, расскажи!

Иван задумался. Потом пододвинулся к спинке кровати, чтобы сесть поудобнее, подмял под себя подушку… Память перенесла его на пять лет назад, когда сразу после «учебки» его и еще двух пацанов-«духов» перевели на далекую погранзаставу на севере Байкала. Служить им на этой заставе предстояло целых два года. Целых два года — снега, снега, распадок, две сопки и еще километры границы с Восточным Китаем. И больше ничего. Скукотища — так, по крайней мере, казалось на первый взгляд.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *