— Так меня еще никто не обзывал — то «сексуальный маньяк», то «вампир», то «мальчик-чистюля».

Она сморщила веснушчатый нос.

— Это только показывает, что у меня нестандартное мышление, — и, удобно устроившись на животе, подперев голову кулачками и глядя ему в лицо, неожиданно заявила: — А еще я могу принести тебе кофе в постель. Я уже газ подключила!

На него напал приступ смеха.

— Ну, если еще и кофе, тогда мне в жизни нечего больше желать.

Карен зашевелилась, явно собираясь вылезать, но он схватил ее, прижал к кровати, снова плюхнувшись сверху — ему очень нравилось наваливаться на нее сверху — и сказал:

— Подожди, сейчас вместе встанем, я просто пошутил. И есть теперь жутко хочется.

Они не расставались ни на минуту — бродили по лесу, законопатили лодку и плавали по озеру, вычерпывая просачивающуюся воду консервной банкой, ловили рыбу — улова едва ли хватило бы Манци, но Карен страшно гордилась им и варила рыбный суп. Часами тихо сидели, спрятавшись в лесу, чтобы не спугнуть приходящих к воде оленей. Возвращались в дом, замерзшие и отсыревшие, и с радостью согревались и согревали друг друга.

Делу казалось, что за всю свою жизнь он никогда и ни с кем так много не разговаривал, как сейчас, с этой девочкой. Он рассказывал ей обо всем, что видел, что помнил, даже о книгах, которые когда-то читал — ей все было интересно. Сама она как-то обмолвилась, что бросила школу в пятнадцать лет, подумала и добавила:

— Может, когда вернемся в город, мне стоит пойти учиться, например, на кулинарные курсы?

О себе она говорила мало, а если Дел изредка спрашивал напрямую, как правило, уклонялась от ответов, переводя все в шутку. Даже когда он спросил, когда ее день рождения, Карен рассмеялась и сказала, что будет праздновать его в тот день, когда они познакомились — это и есть день ее рождения, и другого ей не надо.

Он не хотел давить на нее, она уже рассказала ему когда-то все, что считала нужным, и если не хочет больше об этом вспоминать — это ее право. Возможно, так лучше всего — забыть и начать жизнь с чистой страницы.

 ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В то утро Карен решила приготовить оладьи — хлеб кончился, а ехать куда-то за ним было лень, и они уже третий день откладывали это на завтра. Дел, принюхиваясь к вкусному запаху, сидел на пороге и развлекал ее рассказом о том, как он когда-то учился плавать в этом самом озере.

Полицейскую машину он увидел внезапно, когда она подъехала почти вплотную, очевидно, шум деревьев заглушил ее приближение. Из машины вылез полицейский, и Дел увидел, что еще один, постарше, сидит за рулем.

Полицейский, молодой рыжий парень лет двадцати, приближался неторопливо, держа руку на кобуре и осматривая его. Дел встал, удивившись про себя, как их сюда занесло, как вдруг второй полицейский, сидевший за рулем, издал невнятный возглас и выскочил из машины. Подскочив к Делу, он неожиданно хлопнул его по плечу и требовательно рявкнул:

— Ну?

Дел удивленно посмотрел на него, правда, его рыжий напарник смотрел с не меньшим удивлением. Полицейский явно обиделся.

— Ты что, псих, не узнаешь, что ли?

Только один человек называл Дела когда-то психом.

— Кэсси… — выдохнул он и с облегчением рассмеялся.

— Ну вот, узнал, наконец!

— Кэсси, — повторил Дел, обнял полицейского и стукнул кулаком по спине, — узнал, узнал, не сомневайся.

На самом деле узнать Кэсси было трудновато — они виделись в последний раз двадцать шесть лет назад, когда перед его отъездом в армию до полуночи пили в баре и договаривались устроить грандиозную попойку по случаю его возвращения. Было шумно и весело, набралась большая компания, человек двадцать, пожалуй. Многие из ребят тоже потом оказались во Вьетнаме, но Дел был первым.

Двадцать шесть лет…Тогда Кэсси был крепким и спортивным парнем с пышными волосами до плеч, а сейчас длинных волос не осталось и в помине — глубокие залысины украшали коротко стриженный череп. Зато на брюхе прибавилось, впрочем, он всегда любил поесть и хлебал пиво литрами. А вот привычка, разговаривая, хлопать собеседника по плечу — это как было, так и осталось.

— Мы заметили дымок и решили проверить, не залез ли кто в дом. А это ты. Давно приехал?

— Дней десять.

— И до сих пор в городе не был?

Дел смутился, почувствовав себя свиньей и попытался оправдаться:

— Да я тут… с девушкой.

Кэсси согнулся от хохота и снова хлопнул его по плечу.

— Да уж… Я и забыл, что ты сюда один не ездил. Надо же! Двадцать пять лет прошло, а ты все такой же. Развелся, говорят?

— Год назад.

— Да уж, — Кэсси кивнул, словно что-то соображая, — знаешь, она с самого начала какой-то… чужой была.

Дел не слишком хотел обсуждать эту тему, поэтому быстро спросил:

— Ладно, лучше скажи, а ты как?

— А я уже восемь лет здесь начальник полиции. До того в Балтиморе тоже в полиции работал. Женился, через пару лет развелся, еще там, так что сейчас снова в женихи гожусь, — Кэсси ухмыльнулся. — С девушкой-то познакомишь? Или чью-то жену там прячешь?

Не в силах противостоять этому напору, Дел рассмеялся и окликнул:

— Карен!

С момента, когда подъехала полицейская машина, из дома не было слышно ни звука, но когда он позвал, Карен тут же появилась, улыбнулась и пригласила их в дом.

На несколько секунд на маленькой кухне возникло столпотворение, вызванное отсутствием мебели. Усадив Кэсси на единственный стул, Дел притащил для себя толстое полено, мальчишке предложил перевернутое ведро, а Карен, налив всем кофе и поставив на стол тарелку дымящихся оладьев, удобно устроилась на сумке с припасами.

Мальчишка-полицейский смотрел на Дела с непонятным восхищением, не забывая, правда, отправлять в рот оладьи — одну за другой.

— Это Ланс, — кивнул на него Кэсси, — ты его мать должен помнить, рыженькая, на два класса младше нас — дочка миссис Даррен с почты. Сейчас она на почте работает, вместо матери.

— А… миссис Даррен? — нерешительно спросил Дел, боясь услышать неприятное известие.

— На пенсии. Пару месяцев назад ей семьдесят исполнилось — праздновали, полно гостей было. О тебе там тоже вспоминали.

— Обо мне? Через столько-то лет?

Кэсси оторопело посмотрел на него.

— А ты как думал? Чтобы когда-нибудь кого-нибудь из нашего города так на всю страну ославили, на моей памяти это впервые.