Голос у меня дрогнул, и я села в папино кресло и потянулась к старомодной фотографии в тяжелой деревянной рамке.
Отец – моложе, чем я сейчас, – улыбался и обнимал за плечи двоих парней. Его лучшие друзья, с которыми он вместе учился в академии. Я никак не могла вспомнить их имена. Оба погибли в аварии перед самым началом войны.
– За день до его смерти я сидела здесь и готовилась к экзамену для поступления на флот, – продолжила я, возвращая фотографию на стол. – Он всегда предпочитал сидеть у камина. Мы собирались поговорить с мамой, чтобы она позволила мне начать учиться раньше срока.
«Хейли, детка, уходи», – папин голос был еле слышен по смати, а его кровь стекала по моим рукам.
«Я тебя не брошу», – я сжала его ладонь.
«Я не хочу, чтобы ты это видела. Иди. Люблю тебя».
«И я тебя люблю», – ответила я мысленно, не доверяя собственному голосу. Мои телохранители увели меня прочь.
– Ваше величество, вы в порядке?
Я вытерла глаза и заставила себя улыбнуться.
– Уф‑ф… Стася, оставим мебель и книги. Остальное упакуй и отправь на хранение.
– Да, мэм.
* * *
Когда мы закончили с уборкой, я села за стол почитать сводки. Но к вечеру мне снова стало неуютно, и я бродила по кабинету, пока Зин тихо стоял у дверей.
На стену транслировались новости – бесконечный повтор известий о бунте, который время от времени прерывался информацией о суде над генералом Праджапати. В зал суда пресса не допускалась, но это им совершенно не мешало. Вина генерала ни у кого не вызывала сомнений – она призналась слишком во многом. Но при этом ее любили, а работа ее никогда не вызывала нареканий. Народ уже требовал королевского помилования.
– Черт возьми, и как мне ее казнить? – пробормотала я.
– Ваше величество?
– Праджапати, – я скривилась и ткнула пальцем в изображение на стене, – я просто не могу ее казнить. Она мне нужна. К тому же ее юристы выдвигают отличные аргументы. Она поддерживала то, что считала более полезным для Империи. А у нас нет никаких доказательств ее участия в остальном.
– У нас тут не демократия, мэм, – оскорбленно ответил Зин, и я прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться.
– Слава Шиве! И без того ничего не понятно…
– Что значит, «она нужна вам»?
Я закрыла новости и открыла досье генерала Праджапати.
– В Мумбаи она училась лучше всех. В Военно‑космической академии поставила рекорд в ежегодных военных играх, который уже пятьдесят лет никто не может побить. Во время войны она выбила саксонцев с четырех планет. Я не могу избавиться от такого профессионала, будь она хоть трижды предатель. Пусть лично меня она ненавидит. Все равно это глупо. Если не случится чуда, мы окажемся в состоянии войны с саксонцами до конца следующего года.
– Но вы не сможете доверять ей.
– Понимаю. Остается надеяться, что саксонцев она ненавидит больше… Ну или хотя бы что она говорила правду и желает для Империи лучшего. Я докажу ей, что лучшее – это я, – я пожала плечами. – А пока приставим к ней кого‑нибудь с приказом стрелять в голову при любом намеке на измену.
Зин ничего не сказал, только выгнул бровь.
– Мне нужно пройтись. – Я потянулась. – Попроси у Стаси плащ.
– Ваше величество, мы не готовились к вашему выходу из дворца.
– Дхатт! – Я подняла руки. – Мне нужно выйти отсюда, Зин, я слишком долго тут торчу. Ты правда думаешь, что в меня опять будут стрелять? Так скоро?
– Мы всегда этого ждем, – ответил он.
– Ты прямо как Эммори, – я скривилась. – В библиотеку хоть можно? Я почти уверена, что мы сумеем сохранить мою жизнь за время этого путешествия.
Зин кивнул.
Я сгребла серое шерстяное сари, которое бросила на пол несколько часов назад, и накинула поверх зеленых штанов и чоли. Когда я вышла в коридор, трое моих телохранителей тихо что‑то обсуждали. Киса и Гита поклонились.
– Ваше величество.
Я кивнула в ответ.
«Не спешите со встречей. Обещаю, что не покину дворец. Мы будем в библиотеке, когда закончим», – я отправила Эммори сообщение, хотя была совершенно уверена, что Зин тоже сделал это, едва я вышла из кабинета.
Дворец гудел. Когда я проходила мимо, люди кланялись или приседали в реверансах, иногда я останавливалась поговорить с теми, чьи лица были мне знакомы. Вместе с Зином я постояла в дверях библиотеки, пока ее осматривали другие телохранители. Для широкой публики библиотека была закрыта, но некоторым дозволялся доступ к определенным материалам.
В нашем цифровом мире бумажные книги до сих пор процветали, но большая часть записей все же велась в электронном виде. Здесь хранилось редкое собрание печатных работ. Мама пополняла его часто, но бессистемно, скупая книги по всей Империи, в Солярианском Конгломерате и в других местах. Однажды я спросила папу, зачем она это делает, и он ответил, что ее это радует.
Я вдохнула знакомый успокаивающий запах старой бумаги и подошла к массивному кожаному креслу у огромного камина. В детстве библиотека была моим любимым убежищем – после папиного кабинета. Я сворачивалась в кресле с бумажной книгой или с каким‑нибудь текстом в смати и пряталась от всего мира и от мамы.
От приступа ностальгии я даже покачнулась. Зин поддержал меня под локоть.
– Ваше величество?
– Все хорошо. Просто воспоминание.
В камине лежали дрова. Я взяла с каминной полки зажигалку и наклонилась. Гита тут же дернулась.
– Ваше величество, позвольте…
Я остановила ее одним взглядом.
– Я императрица, Гита, а не инвалид.
– Да, мэм. Прошу прощения.
– Ты привыкнешь, – утешила ее я и подожгла дрова. Через несколько минут пламя охватило поленья, а очистители воздуха сразу засекли изменение уровня углекислого газа в зале. Я откинулась на пятки, потом встала.
– Зин, новостей от Таза нет?
– Утром он прибыл во дворец, ваше величество. Альба приготовила комнату для Шивана в гостевом крыле. Мы постараемся включить его в расписание.
– Будет много шума, если я позову его сюда? – я невинно взглянула на Зина.
– Ваше величество, он – второе лицо в Апджа…
– Которое прибыло сюда по моему приглашению. Я уверена, что его обыскивали и просвечивали несколько раз. Можешь даже еще раз его обыскать, когда Альба его приведет. – В дверь библиотеки постучали, и я кивнула Зину.
Гита смотрела на нас, распахнув карие глаза. Киса улыбнулась и пошла к двери вслед за Зином.
– Ты привыкнешь, – проходя мимо, она похлопала Гиту по руке.
Я забралась в кресло с ногами и завернулась в серую ткань. Пламя в камине плясало и потрескивало.
Комментариев нет