Оставаясь у машины, человек огляделся. От его внимательных глаз не укрылось ничего – ни старый, потрепанный грузовик, почему‑то незагруженный и стоящий так, чтобы при необходимости перекрыть выезд с площади. И трое в тяжелой, плотной одежде, какую носят местные горцы, с винтовками «Ли‑Энфильд», которые здесь еще в ходу. Но самого главного не было – знака опасности, знака отмены операции. Местные обязательно оставили бы его, если бы здесь появились британцы, если бы встреча провалилась. А это значит – можно идти.
Войдя в мадафу, человек резко остановился – два ствола были направлены на него, пистолет «маузер» и пистолет‑пулемет «BSA». Люди, которые их держали, без сомнения пустят оружие в ход, если появится необходимость в этом.
– Мир вам, именем Аллаха, – спокойно произнес гость. – Разве так в вашем народе принято встречать вошедшего в дом путника?
– И тебе мир, путник, – сказал автоматчик, не опуская, однако, своего оружия. – Что привело тебя в наши края?
– Дороги, ведущие к Аллаху, трудны и опасны, – ответил «доктор», – но я не из тех, кто сидит с сидящими.
– Проверь его, – кивнул автоматчик.
Второй, с «маузером», засунул оружие за пояс, наскоро и довольно непрофессионально обыскал пришельца, заглянул в портфель. Али отметил про себя, что хотя оружия у него не было – выхватить торчащий за поясом у того, кто его обыскивал, «маузер» и отправить их обоих к Аллаху – дело пары секунд, не больше. Но он приехал сюда не за этим.
– У него ничего нет, – закончив обыск, провозгласил второй.
Автоматчик отступил в сторону, давая гостю дорогу…
Помимо зала, а он в этот час был полон вооруженными людьми, было еще небольшое помещение, имеющее два выхода – в мечеть и в мадафу. Именно там гостя ждал полновластный хозяин сих мест, один из наиболее авторитетных пуштунских племенных вождей, шейх Дархан – высокий, наголо бритый человек лет шестидесяти. Несмотря на свой возраст, человек этот мог согнуть руками стальной лом и удовлетворить за ночь не одну женщину из своих наложниц. Помимо этого, шейх любил и умел воевать – его опасались даже британцы. Такие люди, как шейх, были основной причиной того, что британцы так и не осмеливались снова сунуться в Афганистан и захватить его силой, выйдя таким образом на границу с Российской империей. И это несмотря на то, что Афганистан находился в британской зоне влияния…
По правилам пуштунского гостеприимства гостю предложили чай и постную лепешку – гость здесь священен.
– Мир тебе, путник! – прогудел шейх, голос его был гулким и громким, как рев быка. – Что заставило тебя искать встречи со мной?
– И вам мир, именем Аллаха, уважаемый шейх, – пришелец поклонился, прижав руку к груди, как это здесь принято, – я пришел сюда, чтобы предложить помощь вам и вашему многострадальному, разделенному границей народу. Любой пуштун, беден он или богат, прежде всего свободен, так гласит «Пуштун‑Валлай». Но как вы можете говорить о свободе, когда несвободны ваши братья по крови и по родству, что находятся по ту строну границы?
– Кто ты, путник? – спросил шейх. – Ты осмеливаешься говорить дерзкие речи!
– Я из тех, кто приходит с севера, шейх, – просто ответил Али.
Такого ответа шейх не ожидал – он задумался, поглаживая длинную, смоляную бороду.
– Ты не похож на тех, кто приходит с севера. Больше ты похож на одного из нас. Да и те, кто приходит сюда с севера, обычно приходят с оружием в руках.
– Я турок по рождению, – гордо ответил человек, – но я подданный Белого Царя и воин его великой армии. У меня нет оружия, мое оружие – слово.
– Мой отец побывал на севере… – задумчиво проговорил шейх. – Он говорил, что там расположена огромная страна, что она столь велика, что ее не проехать ни за день, ни за два, ни даже за неделю. И во главе ее стоит Белый Царь, справедливый и мудрый, пекущийся о благе своего народа…
– Сейчас, когда есть самолеты, путешествовать по моей стране можно намного быстрее, – с усмешкой ответил Али, – но она и впрямь велика и могуча, хвала Аллаху. И про Белого Царя ваш отец сказал совершенно верно.
– Ты правоверный? – сразу отреагировал на славицу Аллаху шейх.
– Да, я правоверный, и скоро настает время намаза. Вы позволите совершить намаз вместе с вами, шейх?
– Отказать правоверному в его желании обратиться с мольбой к Аллаху – страшный грех, тот, кто это сделает, вымостит себе дорогу в ад камнями величиной с гору. Но разве Белый Царь позволяет правоверным открыто совершать намаз?
– Белый Царь, хоть и не является правоверным, но уважает истинную веру. Ни один подданный Белого Царя не испытывает неудобств из‑за того, что он правоверный.
– Англизы говорят другое…
– Англизы лгут, – безапелляционно заявил Али Халеми. Разумеется, у него здесь и сейчас было другое имя, но это был именно Али Халеми, капитан русского военно‑морского спецназа, направленный сюда для выполнения специального задания. – Англизы лгали вам всегда, они стравливали и стравливают наши народы годами и десятилетиями. В той стране, откуда я родом, никто не преследует за веру. Господь един, и каждый вправе обратиться к Богу по вере своей.
– Ты красиво говоришь, незнакомец, – было видно, что шейх не уверен в собственной правоте, – но как же быть с тем, что подданные Белого Царя убивали наших братьев по крови и вере? Это происходило совсем недавно, незнакомец…
– Я был там, эфенди! – спокойно и твердо произнес Али. – Я сражался за свою землю с оружием в руках, я защитил ее и горжусь этим! Возможно, при этом я убивал и правоверных, и даже пуштунов, если они там были! Но разве кодекс «Пуштун‑Валлай» не говорит о том, что каждый взрослый мужчина должен с оружием в руках встать на защиту родной земли, если на нее пришли захватчики?
– Ты убивал наших! – Тот, кто его обыскивал, схватился за рукоять «маузера» и замер, остановленный взглядом шейха Дархана…
– Твои дела опережают твои мысли, Абдалла, – веско проговорил шейх, – и это плохо. Смири коня гнева своего уздечкой благоразумия. Изволь уважать своего врага, ведь настоящий воин уважает даже своего врага, если тот достоин уважения. «Пуштун‑Валлай» – это кодекс чести, и любой мужчина имеет право жить по нему, даже если он и не брат нам по крови. Ты прав, незнакомец, ты правильно поступил, взяв в руки оружие, когда на твою землю пришли враги. Но и мы правы, когда хотим получить кровь за кровь, пролитую нашими братьями на твоей земле.
– Но разве ваши братья сражались за свою землю, шейх? Разве ваша земля свободна и за нее не нужно сражаться? Разве ваш народ не разделен границей? Если вы боитесь сразиться с англизами, чтобы освободить всю свою землю, почему же вы обвиняете меня в том, что я не боюсь воевать за свою землю, эфенди?
Комментариев нет