– Капитан Барбара… то есть полковник Барбара… вы наговорили достаточно.
Барби так не считал.
– Сможет он послать ФБР, чтобы схватить меня? Секретную службу? Чертову Красную армию? Нет, сэр. Не сможет.
– У нас есть планы по изменению сложившейся ситуации, как я только что объяснил. – Легкость и добродушие улетучились из голоса Кокса, он более не говорил с давним другом.
– Если ваш план приведет к желаемому результату, присылайте агентов любого федерального ведомства, чтобы арестовать меня. Но если мы останемся отрезанными, кто меня послушает? Поймите же наконец: этот город отрезан. Не только от Америки, но и от всего мира. С этим мы ничего не можем поделать, но и вы тоже ничего не можете.
– Мы пытаемся вам помочь, – мягко указал Кокс.
– Вы так говорите, и я почти вам верю. А остальные поверят? Когда люди смотрят, какую помощь им оказывают за счет налогов, которые они платят, то видят солдат, стоящих на страже, повернувшись к городу спиной. И это кое‑что для жителей Честерс‑Милла значит.
– Ты слишком много говоришь для человека, который отказывается от порученного ему дела.
– Я не отказываюсь. Но я всего в шаге от ареста, и если объявлю себя временным комендантом города, мне это не поможет.
– Допустим, я позвоню первому члену городского управления… как там его фамилия… Сандерс… и скажу ему…
– Именно поэтому я и говорил, что вы ничего не знаете. У нас все тот же Ирак, только на этот раз вы в Вашингтоне, а не в гуще событий, и, похоже, так же беспомощны, как и остальные кабинетные солдаты. Отрывочные разведданные хуже, чем полное отсутствие разведданных.
– Полузнание опасно, – проворковала Джулия.
– Если не Сандерс, то кто?
– Джеймс Ренни. Второй член городского управления. В этих местах он Босс Хог.
Последовала пауза, после которой Кокс заявил:
– Пожалуй, мы сможем оставить вам Интернет. Некоторые из нас придерживаются мнения, что отрезать его – неадекватная реакция.
– С чего это? Разве вы не понимаете, что рецепт клюквенного хлеба тетушки Сары рано или поздно перестанет быть секретом, если вы позволите нам оставаться в Сети?
Джулия выпрямилась и губами, не издавая ни звука, спросила: «Они собираются отключить Интернет?»
Барби предупреждающе поднял палец: «Подожди».
– Выслушай меня, Барби. Допустим, мы позвоним этому Ренни и скажем ему, что отключаем Интернет: извините, кризисная ситуация, экстремальные меры, и так далее, и так далее. Потом ты сможешь убедить его в своей незаменимости, раз уж вроде как добился того, что мы изменили свое решение.
Барби задумался. Могло сработать. На какое‑то время. Могло и не сработать.
– Плюс, – добавил Кокс, заметно оживляясь, – ты сообщишь им и другую информацию. Может, спасешь несколько жизней и уж точно спасешь от самого жуткого в жизни страха.
– Мобильная связь тоже должна работать, как и Интернет.
– Это сложно. Насчет Сети я пообещать могу, но… Послушай, в том комитете, который все это разгребает, заседают как минимум пять кертисов лемеев. И пока не доказано обратное, они убеждены, что все жители Честерс‑Милла – террористы.
– И чем эти гипотетические террористы могут навредить Америке? Взорвать вместе с собой церковь Конго?
– Барби, ты ломишься в открытую дверь.
Скорее всего Кокс говорил чистую правду.
– Ты это сделаешь?
– Я вам отвечу при нашем следующем разговоре. Дождитесь моего звонка, прежде чем что‑нибудь предпринимать. Сначала я должен поговорить с женой погибшего начальника полиции.
У Кокса нашелся еще один вопрос:
– Надеюсь, ты оставишь при себе ту часть разговора, что касалась политической сделки?
И опять Барби поразился, сколь мало даже Кокс – по армейским стандартам, вольнодумец – понимает, какие изменения уже вызвал Купол. Здесь привычная Коксу секретность не играла никакой роли.
Мы против них, подумал Барби. Теперь мы против них. Если только их безумная идея не сработает.
– Сэр, мне действительно придется вам перезвонить. Аккумулятор практически разрядился. – Ложь не вызвала угрызений совести. – И вам придется подождать моего следующего звонка, прежде чем говорить с кем‑то еще.
– Только помни, что большой взрыв назначен на тринадцать ноль‑ноль завтрашнего дня. Если ты хочешь утвердить свое старшинство, тебе лучше заранее объявить об этом.
Утвердить старшинство. Еще одна бессмыслица под Куполом. Если речь идет не о том, что именно твой генератор будет обеспечен пропаном.
– Мы вскоре поговорим. – И Барби захлопнул мобильник до того, как Кокс успел сказать что‑то еще.
119‑е практически опустело, хотя Дилессепс оставался там, скрестив руки на груди. Привалился к борту ретро‑автомобиля с мощным двигателем. Когда Джулия проезжала мимо «шевроле‑новы», Барби заметил наклейку: «ЗАДНИЦА, БЕНЗИН ИЛИ ТРАВКА – НА ХАЛЯВУ НЕ ПОДВОЖУ». При этом на приборном щитке лежала съемная полицейская мигалка. Барби подумал, что увиденное – наглядная иллюстрация нынешних отличий Честерс‑Милла от обычного американского городка.
По пути Барби пересказал Джулии разговор с Коксом.
– То, что они планируют, по существу, не отличается от проделанного мальчиком. – В ее голосе слышался ужас.
– Нет, отличия есть. Мальчик воспользовался винтовкой. У них наготове крылатая ракета. Считай, что это проверка теории Большого Взрыва.
Джулия улыбнулась. Только не как всегда, а растерянно и недоуменно. И с такой улыбкой выглядела на все шестьдесят, а не на сорок три года.
– Судя по всему, вторую газету мне придется выпустить раньше, чем я думала.
Барби кивнул:
– Экстренный выпуск, экстренный выпуск, прочитайте об этом все.
7
– Привет, Сэмми! – обратился к ней кто‑то. – Как ты?
Саманта Буши голоса не узнала и осторожно повернулась, поправив сумку‑кенгуру. Литл Уолтер спал и весил тонну. Зад болел после падения, и она чувствовала себя оскорбленной – эта чертова Джорджия Ру обозвала ее лесбой. Джорджия Ру, которая не раз и не два, скуля, приходила в ее трейлер, чтобы разжиться восьмушкой для себя и того накачанного урода, с которым жила.
Как выяснилось, к ней подходил отец Доди. Сэмми говорила с ним тысячу раз, но не узнала голос; едва узнала его самого. Выглядел он старым и печальным – каким‑то разбитым. Даже не посмотрел на ее буфера, первый раз.
– Привет, мистер Сандерс. Ой, я даже не видела вас на… – Она махнула рукой в сторону поля и большого тента, который наполовину сложился и выглядел жалким. Почти таким же жалким, как мистер Сандерс.
– Я сидел в тени. – Все тот же запинающийся голос и страдальческая, виноватая улыбка, на которую больно смотреть. – Хотя у меня было что выпить. Не слишком ли тепло для октября? Да, конечно. Я думал: такой хороший день – очень подходящий для городских мероприятий… пока этот мальчик…
Ух ты, он плакал!
– Я очень сожалею, что так вышло с вашей женой, мистер Сандерс.
Комментариев нет