– Тоби, – он повернулся к своему кассиру, – мы собираемся устроить самый большой пикник, который только видел этот город. Пошевеливайся. Нам нужно многое успеть.
9
Расти сопровождал доктора Хаскела на больничном обходе, когда затрещала рация, которую, по настоянию Линды, он держал в кармане.
Ее голос доносился издалека, но звучал четко:
– Расти, я все‑таки должна пойти на службу. Рэндолф говорит, что сегодня днем весь город соберется на Сто девятнадцатом у барьера… кто‑то на молитвенный митинг, кто‑то на демонстрацию. Ромео Берпи собирается поставить тент и продавать хот‑доги, так что вечером жди притока больных с пищевыми отравлениями.
Расти застонал.
– Мне придется отвести девочек к Марте. – Голос Линды звучал виновато и встревоженно. Ей не хотелось уходить от детей, но другого выхода она не видела. – Я объясню Марте, что произошло с Джанни.
– Хорошо. – Расти знал, что Линда останется дома, если он ей скажет… и добьется лишь того, что она снова начнет волноваться. Именно в тот момент, когда тревога медленно сходит на нет. А если у Купола соберется толпа, Линда действительно может помочь.
– Спасибо, – услышал он. – Спасибо за понимание.
– Только отправь с девочками и Одри. Ты помнишь, что сказал Хаскел.
Доктор Рон Хаскел – Великий и Ужасный Волшебник Оз – в то утро высоко поднялся в глазах Эвереттов. В глазах Расти поднялся высоко с момента возникновения кризиса. Он такого не ожидал, но оценил по достоинству. А по мешкам под глазами и опустившимся уголкам рта видел, что доктору Хаскелу приходится платить сейчас высокую цену. По возрасту Волшебник уже не годился для медицинских кризисов. Ему бы спать и спать в комнате отдыха на третьем этаже. Но помимо Джинни Томлинсон и Твитча, только Расти и Волшебник могли держать оборону. Честерс‑Миллу не повезло и в том, что Купол свалился на него в самом начале погожего уик‑энда, когда все медики, которые могли уехать из города, это сделали.
Хаскел, пусть его возраст и приближался к семидесяти, оставался в больнице до одиннадцати вечера, когда Расти практически вытолкал его за дверь, и вернулся к семи утра, до того как Расти и Линда привезли дочерей, захватив с собой и Одри, причем собака в больнице повела себя очень спокойно. Джуди и Джанель шагали по обе стороны большого золотистого ретривера, держась за шерсть для поддержания духа. Джанель выглядела испуганной до смерти.
– Почему собака? – спросил Хаскел, кивнул после того, как Расти ввел его в курс дела, и повернулся к Джанель: – Давай разбираться с тобой, цыпленок.
– Будет больно? – Джанель не ожидала ничего хорошего.
– Нет, конечно, и я дам тебе конфетку после того, как загляну в твои глаза.
По завершении осмотра взрослые оставили девочек и собаку в комнате, а сами вышли в коридор. Доктор Хаскел ссутулился, его волосы за ночь, казалось, еще поседели.
– Твой диагноз, Расти? – спросил Хаскел.
– Малый эпилептический припадок. Я думал: причина в волнении и тревоге, но Одри подвывала уже не один месяц.
– Правильно. Мы начнем с заронтина. Ты согласен?
– Да. – Расти тронул вопрос старого доктора. Он начал сожалеть о многих своих словах и мыслях касательно Хаскела.
– И держим собаку при ней, так?
– Точно.
– С ней все будет в порядке, Рон? – спросила Линда. Тогда она еще не собиралась на работу, хотела провести день с девочками.
– Она и сейчас в полном порядке, – ответил Хаскел. – Многие дети страдают малыми эпилептическими припадками. У большинства такое случается раз или два. У других чаще, в течение нескольких лет, но потом припадки исчезают. Крайне редко остаются последствия.
На лице Линды отразилось облегчение. Расти надеялся, что ей никогда не придется узнать другое, о чем Хаскел умолчал: вместо того чтобы найти выход из неврологического кустарника, некоторые несчастливые дети забредали в густой лес, к генерализованным припадкам. А такие припадки могли причинить вред. Они могли убить.
И теперь, когда утренний обход (только полдесятка пациентов, одна новая мама, родившая без осложнений) подходил к концу и Расти надеялся выпить чашку кофе перед тем, как пойти в Центр здоровья, этот звонок от Линды.
– Я уверена, Марта возьмет и Одри.
– Хорошо. Ты получишь рацию в полиции, когда заступишь на смену, так?
– Да, конечно.
– Тогда отдай свою личную рацию Марте. Договорись о канале связи. Если что‑то случится с Джанель, я сразу прибегу.
– Хорошо. Спасибо, милый. А может, ты выберешься во второй половине дня на Сто девятнадцатое?
Расти обдумывал вопрос, когда увидел Дуги Твитчела, идущего по коридору. За ухом торчала сигарета, как обычно, он шагал с таким видом, будто плевать на все хотел, но Расти заметил тревогу в его глазах.
– Возможно, смогу вырваться на часок. Но не обещаю.
– Понимаю. Но мне так хочется увидеть тебя.
– А мне тебя. Будь осторожна. И предупреди народ, что есть хот‑доги опасно. Берпи, возможно, держал их в морозилке десять тысяч лет.
– Это ты про его стейки из мамонтятины? Конец связи, милый. Буду тебя ждать.
Расти засунул рацию в карман белого халата и повернулся к Твитчу:
– Что случилось? И убери сигарету из‑за уха. Это больница.
Твитч вытащил сигарету, посмотрел на нее:
– Я собирался выкурить ее на улице, у склада.
– Не самая лучшая идея, – покачал головой Расти. – Там хранятся запасы пропана.
– С этим я к тебе и пришел. Большинства контейнеров нет.
– Бред какой‑то. Они же огромные. Не могу вспомнить, сколько пропана в каждом, наверное, галлонов восемьсот.
– И что ты хочешь этим сказать? Я забыл заглянуть за дверь?
Расти принялся растирать виски:
– Если у них – кем бы они ни были – уйдет больше трех или четырех дней на снятие этого силового поля, нам потребуется много сжиженного газа.
– Скажи мне что‑нибудь такое, чего я не знаю. По описи, что висит на двери, на складе должно быть семь контейнеров, а их только два. – Он сунул сигарету в карман белого халата. – Я проверил второй склад, чтобы убедиться, что контейнеры не переставили туда…
– Зачем это кому‑то делать?
– Не знаю, о Великий. В любом случае в другом складе лежит все самое необходимое для больницы: всякое садовое дерьмо. Все инструменты, внесенные в опись на месте, за исключением гребучего опрыскивателя.
Опрыскиватель Расти не волновал, в отличие от пропана.
– Ладно, если припрет, добудем что‑нибудь из городских запасов.
– Тогда тебе придется сцепиться с Ренни.
– «Кэтрин Рассел» – единственное место, куда он может обратиться, если у него прихватит сердце. Поэтому сомневаюсь, что Ренни решится на конфликт со мной. Слушай, смогу я вырваться на часок во второй половине дня?
– Это решать Волшебнику. Он сейчас главный.
Комментариев нет