По ту сторону



Она была ни при чем.

Ивс погасил в пепельнице окурок и тут же зажег новую сигарету. Последнее время он стал много курить. Только хороший табак, недоступный большинству его офицеров, но — слишком много. Так можно угробить здоровье.

Плевать. Она была ни при чем, и теперь ее нет. И никого не осталось, к кому он, Ивс Вагнер, названный так фанатичными родителями в честь великого вождя, мог бы прислониться. А то, что у него вообще нет семьи, уже начинает мешать карьере. Только воспоминания, только листья и кровь, свернувшаяся в пробирках, отравленная кровь, отслоившиеся ткани, ногти и сердце, бьющееся в виски.

Не вспоминать. Когда-нибудь он сломается на этом. Может сломаться, а этого нельзя допустить. Ему нужно тепло, живое тепло женщины. Семья, может быть, даже дети.

Белкина? Все остальные куклы, дуры, уродины или стервы. В различных комбинациях. Если Белкина? Поманить эту девочку; по крайней мере, ей будет хорошо. Она столько ждет, ни на что не надеясь и ни на что не претендуя. Какой компромат на Семенова собрала, как изящно сработала. Профессионально. Использовала и служебное положение, и разработки лаборатории, и аресты, и откровенный шантаж. Когда ее автомобиль летел с плотины в Днепр, эффектно, рассказывали, летел, кувыркаясь все тридцать метров, она должна была сидеть в кабине. Белкину спасла случайность. Хлипкое заграждение, ремонтные работы, направленный взрыв. Классический террористический акт; все потом списали на поляков. Но это были не поляки. Это был генерал Семенов, это в его ведомство Ивс послал девчонку собирать материал. Она все сделала как надо, она сделала бы и больше, она работала так, что ее пытались физически убрать. А он? Объявил ей благодарность и повесил на шеврон очередную свастику.

Значок, побрякушку. Ей было нужно совсем другое.

Пожалуй, следует изменить собственным правилам и переспать с Белкиной. Лучше иметь нормальную любовницу, пусть даже на работе, чем путаться со шлюхами или слушать за спиной пикантный шепоток о «мужской дружбе». Любовница — слабость, но он уже высоко, нельзя быть на таком посту и вообще не иметь слабостей. Что-то надо дать, какую-то косточку, выделить противнику хотя бы мелкий козырь. А там посмотрим. Стоит ли на ней жениться, и чего стоит она сама. Белкина.

Решено. Надо сходиться с Белкиной. В данной ситуации это будет безвредно, приятно и, возможно, полезно в будущем. О Наде придется забыть.

Надя сказала, что он чудовище. Может быть…

 

Дима и Женька шли очень медленно, не спеша. Усталость, исподволь копившаяся все эти недели перехода, все-таки давала себя знать. Сейчас никто не видел, КАК они идут. Некому было смотреть, некому было бросить на привале шутливое «железные дровосеки». И даже без груза их походка сразу изменилась — чуть приволакивались ноги, чуть медленнее стали движения, проступила хромота. Без зрителей не имело смысла держать себя в кулаке, можно было идти так, как тебе удобно — и стало видно, что эти двое тоже вымотались и очень устали.

Друг перед другом они не выставлялись никогда.

Они дружили более десяти лет. Вместе учились, вместе гуляли, дрались и спорили. Они очень хорошо знали друг друга там, в прошлой жизни, и не было во всей группе для Женьки ближе и надежнее человека, чем Демьян. Димка мог обкуриться, мог напиться как две свиньи, но Димка оставался Димкой — худым, жилистым, наглым и веселым. Гера был таким же надежным и верным парнем, но Гера был много слабее физически. Игорь был сильнее всех в группе, выше ростом и шире в плечах, но у Игоря не было внутри стального стержня. И Женька знал, хотя они никогда друг другу этого не говорили — Димке так же надежно, когда в драке за его спиной стоит именно он.

Именно он.

Это то, что не нуждается в словах или клятвах. У них просто не возникало проблем. Они никогда не спорили даже из-за девчонок, они их «честно делили». Впрочем, до поры до времени, пока в Женькиной жизни не появилась Юля, но и тогда Демьян, ехидно ухмыльнувшись, уступая, отошел. И Женька знал, что не будет ревновать или что-то там думать в отношении Юльки и Димки в любой, совершенно любой ситуации — они могли бы месяц жить вдвоем в одной палатке, и ничего бы между ними не случилось. Потому что это был Демьян. И Юлька. Это было так же немыслимо, как украсть у друга хлеб.

Наедине он уже не мог Димке приказывать. Единоначалие осталось там, во временном лагере, у костра и шалашей, где остальные будут ждать их столько, сколько нужно. В подчинение Димка вроде как играл все эти месяцы, безупречно выполняя распоряжения со своей неизменной ехидной ухмылкой. Работал на публику, на Женькин авторитет. Сейчас, в паре, они снова были равными.

Они шли медленно и молча, рано разбили привал, поели горячего и улеглись безо всякого дежурства. Выспаться следовало от души, чем они и занялись, безмятежно завалившись по разные стороны костра и соединив на ночь две большие тлеющие головни.

Ближе к поселку стал полнее ощущаться химический удар. На ветках сосен — и только сосен, появились своеобразные «окислы», характерная смолистая накипь, проступавшая пузырьками прямо сквозь кору. Хвоинки изгибались, секлись на концах, как больные волосы — очень плохой признак. По этой же коре сновали мутно-белесые муравьи. Укус таких мутированных тварей почти всегда перерождался в неопасный, но болезненный нарыв, получалось что-то вроде чирья. Совершенно исчезли летающие насекомые. Здесь не стоило находиться слишком долго. Собственно, здесь не стоило находиться вообще. Несмотря на фильтры и костюмы. А им предстояло идти, судя по всему, в самое пекло, в эпицентр химического удара. И пусть прошло уже очень много лет…

В поселок заходили осторожно.

То, что здесь никто не живет, было очевидно — низина, в которой смутно виднелись дома, оказалась сплошь затянута «завесью». Газообразная клубящаяся хмарь, что почти исчезала к зиме, летом подпитывалась теплом солнечных лучей и восстанавливалась, распухая прозрачными пузырями. Только обглоданные временем трубы большого завода торчали из нее вверх, как гребень чудовищного динозавра, кирпичный его хребет. Проросшее травой асфальтированное шоссе, проминаясь частыми лужами-выбоинами, размытыми кислотой, уже мало напоминало дорогу. Выбитые окна домов слепо смотрели на улицу. Нетронутыми — просмоленная, жаркая древесина — валялись вдоль дороги телеграфные столбы, ржавой четырехрядной путанкой вился лопнувший провод.

За столько лет не нашлось никого, кому бы понадобились дрова.

Газ. Везде дрожащей кисеей стоял выедающий легкие газ. Без защиты здесь вообще нельзя было находиться.

Уже на окраине они нашли несколько брошенных машин, но это был очевидный металлолом. В проржавевших баках ни капли горючего.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *