— Тебе на какой этаж? — спросил Ушастый.
— На че… твертый, — судорожно сглотнув, сказал Сергей. Спрашивать об овраге почему-то расхотелось. Он отвернулся к дверям и на четвертом этаже вышел. Поправил тяжелую сумку на плече и пошел по длинному коридору к квартирам, чувствуя за спиной тяжелый взгляд. Затем двери лифта закрылись, и кабина ушла вверх.
Неприятности случались каждый день. Мелкие пакости большого перехода. Почти сразу после «медвежьей стоянки» обезножил Вовка. Ни с того ни с сего у него разболелось колено. Какое-то время парень терпел, на каждом шагу прислушиваясь ко все более возрастающей, трущей боли в суставе. Рядом шли Игорь и Оксана, к которой Володя, что называется, неровно дышал, и проявлять слабость на ее глазах он не собирался. Через несколько часов, однако, не хромать стало невозможно. Женька, первым заметивший, что Вовка начинает сдавать, выяснил ситуацию и от души прошелся по адресу терпеливых героев, которых потом приходится нести на носилках.
Нести Вовку не пришлось, дело обошлось компрессом, тугой повязкой и съемом поклажи, но в общем о подобного рода проблемах полагалось действительно говорить сразу. С этих самых пор ранее очень легкая, спортивная походка Вовки надолго изменилась — он стал приволакивать одну ногу. Первые недели ему так легче было идти, затем, когда боль в колене уменьшилась, он еще долго хромал по привычке.
Простуды, исколотые о сучья ноги, волдыри, водянки, конъюнктивит… Выручала всех Ленка. Ее многочисленные травы, над которыми сначала вроде как посмеивались, становились абсолютно необходимым атрибутом перехода. Рома, промокший, продрогший и раздраженный своим кашлем, не удовлетворяясь тем, что ему пообещала Лена: «Попей вот этого отварчику, Татуська, и завтра утречком пройдет…» — попросил Лену чего-нибудь пошептать, чтобы прошло уже сегодня. Осунувшаяся, с запавшими глазами, растрепанными прядями выбивающихся из под косынки черных волос, Лена действительно напоминала молодую ведьму. Ничуть не удивившись и не споря с «больным», она склонилась над притихшим Ромой — здоровенный хлопец был почти вдвое больше ее — и начала что-то тихо, неразборчиво шептать.
Рома вскоре уснул и во сне почти не кашлял. Хуже всего приходилось, когда группа попадала в «тупики». По-настоящему подробной карты у скалолазов не было, они двигались по компасу, по крупным ориентирам, стараясь придерживаться попутных дорог. Иногда — это случалось достаточно редко, им удавалось расспросить местных жителей, но информации хватало ненадолго. Однажды впереди открылось широченное непроходимое болото, никак не обозначенное на карте, а дорога, что постепенно глохла несколько последних километров, благополучно в нем утонула. Это болото пришлось обходить, набрасывая огромный крюк, и никто в процессе обхода не знал, как быстро этот крюк закончится. Обход занял полных четыре дня. Возможно, они не угадали, и в другую сторону путь был бы короче, а возможно, им повезло. Теоретически такая зыбь могла тянуться как угодно далеко. Разрушенные бомбами и террористами водохранилища сильно изменили почву, а карты остались прежними. Несколько раз им преграждали путь очаги сильной радиации, о чем заблаговременно стучали оба счетчика, и скалолазы вынуждены были поворачивать, вновь и вновь пытаясь обойти невидимые пятна. Но чаще всего загрязнение менялось незначительно — «светящиеся» места они старались миновать как можно быстрее, по возможности не делая там даже коротких привалов, на «чистых» устраивали ночлег или даже дневку.
Холмы, овраги, взгорки, бесконечные болота, бесчисленные талые озера, которые также приходилось обходить, бурелом, лесные тропы и редкие, заброшенные дороги, которые еще реже шли в нужном направлении.
Дикая, злая земля.
Однажды им повезло. Димка, уходивший вперед на разведку дороги, наткнулся на настоящее ржаное поле. Не особенно густые колосья перемежались с сорной травой, счетчик Гейгера постукивал несколько чаще, чем хотелось бы, но все-таки это была настоящая, начинающая вызревать рожь. Через час на краю поля собрались все скалолазы.
— Сторожа не было?
— Никого, абсолютно. Я сразу осмотрелся — так ведь можно и пулю схлопотать. Они его не охраняют.
— Странно. Колосья уже наливаются. Тут должны быть сторожа.
— Должны. Но нету.
— Смотрите, земля плугом обработана.
— Естественно. Вон сколько засеяли. Это какая-то община, большая семья. Или несколько семей разом.
— Значит, у них есть лошади. Да и смелость нужна — в открытую землю пахать.
— Это почему, Мирра?
— Ну, пашней они сразу обозначили свою территорию. А лихого народа тут много бродит. За год две-три банды точно пройдут. Чтобы так пахать, большая сила нужна.
— Или просто [FIXME]
— Надо их найти.
— Зачем?
— Купим у них хлеба.
Поселок они нашли быстро. Вернее, то, что от него осталось. От поля туда вела хорошо нахоженная тропа.
Несколько собак валялось у самой дороги. Обугленные кострища землянок провалились вовнутрь черными ребрами перекрытий. Полуразложившиеся трупы людей объедали муравьи, бурая пыль прилипала к разбитым кроссовкам скалолазов. Заваленный телами колодец источал зловоние. Вылезший из землянки котенок, мягко ступая, подошел к людям и потерся спиной о Ромкины ноги.
Какое-то время скалолазы стояли молча, осматривая мертвые землянки. Затем Гера, перекрестившись, отворил первую дверь и спустился вниз. Вырванная с мясом самодельная петля жалобно скрипнула ему вслед. Уже через полминуты, заметно побледневший, он снова вышел наружу.
Деревня была ограблена дочиста.
Картину происшедшего в общих чертах удалось восстановить. В поселке жили семьями около сорока человек. У них было охранение с пулеметом на вышке, была сельскохозяйственная техника, было несколько лошадей. Жили, по здешним понятиям, роскошно.
В тепле, в сытости, в чистом месте. Нападавшие застали их врасплох.
Деревня пыталась сопротивляться, но бой шел, видимо, недолго. Потом началась резня. Судя по останкам, нападавшие смертельно ненавидели местных.
Еды здесь удалось добыть совсем немного. Кое-что удалось собрать в теплицах, сиротливо хлопавших лоскутьями серой пленки и щерившихся битым стеклом. У самого поля Рома обнаружил деревянный сарайчик, в котором находились изрядно выпотрошенные мастерские, где нашелся сельскохозяйственный инструмент, но тащить его с собой не было никакого смысла.
Огромное ржаное поле осталось нетронутым — хлеб достанется зверям и птицам.
Много позже скалолазы узнали, что убийцы называют себя короедами.
Переход медленно, но верно выматывал. Надо было что-то делать. Таким темпом до зимы им в Москву не успеть.
Мирра, старавшийся изо всех сил, шел каждый день не более часа, остальное время его приходилось нести на руках. Он старался держаться поближе к Гере, которому явно симпатизировал, и вел с ним бесконечный философский спор.
Со дня на день Мирра все больше уставал. Вскоре выяснилось, что не так давно у карлика была сломана нога и срослась она не совсем удачно. Понимая, что это может повлиять на решение скалолазов, он рассказал о своих проблемах, только когда вернуть его назад стало невозможно. Может быть, Мирра надеялся, что Лена сможет как-то облегчить ему боли при ходьбе, но та, осмотрев его бледную, кривую ногу, только поцокала языком и прописала общеукрепляющее. Затем сообщила карлику, что в таких случаях, в принципе, можно сломать ногу еще раз и сложить кости более правильно. Мирра, в шоке от такого рецепта и возможности его применения, замолчал. Даже глаза его, обычно все время блуждавшие, испуганно замерли — один смотрел куда-то вверх, другой на переносицу. Лишь через несколько секунд он понял, что хотя Лена и не шутит насчет рецепта, ломать ему в походных условиях кости никто не собирается.
Комментариев нет