Пляж

– И что, эта карта правда от мертвеца? – спросила Франсуаза.

– Я нашел ее сегодня утром у себя на двери… – начал было объяснять я, но девушка перебила меня:

– Да, Этьен уже все рассказал. Дай лучше посмотреть.

Я передал Франсуазе карту, и Этьен указал девушке на пляж.

– Ого, – промолвила она, – да ведь это же недалеко от Ко‑Самуи.

Этьен с энтузиазмом кивнул:

– Вот именно. Совсем немного проплыть на лодке. Но с Ко‑Самуи нам стоит взять тур на Ко‑Пхелонг, потому что туристы могут ехать туда на сутки и он еще ближе.

Франсуаза ткнула пальцем в остров, помеченный значком «Х»:

– А откуда вы знаете, что там вообще что‑то есть?

– А мы ничего и не знаем, – ответил я.

– Но если там ничего нет, как мы вернемся на Ко‑Самуи?

– Мы вернемся на Ко‑Пхелонг, – сказал Этьен. – Подождем катер с туристами. И скажем, что заблудились. Это не проблема.

Франсуаза изящно затянулась, едва втягивая дым в легкие.

– Ясно… Да… Ну, когда едем?

Мы с Этьеном переглянулись.

– Я устала от Бангкока, – продолжала Франсуаза. – Мы можем отправиться на юг сегодня вечерним поездом.

– Да, но… – выдавил я, изумленный быстротой развития событий. – Дело в том, что нам придется немного подождать. Этот парень, покончивший с собой… В общем, в течение ближайших двадцати четырех часов мне нельзя покидать гостиницу.

Франсуаза вздохнула:

– Сходи в участок и объясни, что тебе нужно уехать. У них есть номер твоего паспорта?

– Есть, но…

– Значит, тебе разрешат покинуть гостиницу.

Франсуаза бросила окурок на пол и затушила его, как бы говоря тем самым, что разговор окончен. И правда, говорить было больше не о чем.

Местный колорит

В тот день я еще раз сходил в участок. Как и предсказывала Франсуаза, у меня не возникло никаких проблем. Мне даже не пригодился тщательно продуманный предлог для отъезда – встреча с другом в Сураттхани. Полицейских беспокоило лишь то, что у мистера Дака не было при себе паспорта и они не знали, в какое посольство сообщить. Я сказал, что он, по‑моему, был шотландцем, и это сообщение их очень обрадовало.

Возвращаясь в гостиницу, я вдруг подумал: а что дальше будут делать с телом мистера Дака? С этой картой я совсем забыл, что на самом деле кто‑то умер. Без документов полиции было некуда отправить тело. Наверное, он пролежит в бангкокском морозильнике годик‑другой или его кремируют. Передо мной возник образ его матери – там, в Европе, – не подозревающей о том, что ей предстоит провести несколько тяжелых месяцев в поисках ответа на вопрос, почему от ее сына нет никаких известий. Казалось несправедливым, что я знаю обо всем, что произошло, а она – нет. Если только у парня была мать.

Эти мысли вывели меня из равновесия. Я решил пока не возвращаться в гостиницу, где Этьен и Франсуаза обязательно заведут разговор о пляже и карте. Мне захотелось немного побыть одному. Мы собрались ехать на поезде, который отправлялся на юг в восемь тридцать вечера, поэтому я мог смело по крайней мере еще часа два не возвращаться в гостиницу.

Я повернул с улицы Кхаосан налево, прошел по аллее, обогнул одетое в леса недостроенное здание и вышел на оживленную главную улицу. Неожиданно я оказался в толпе таиландцев. Находясь среди туристов, я почти забыл, в какой стране нахожусь, и мне потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к перемене.

Вскоре я подошел к невысокому мостику через канал. Его едва ли можно было назвать красивым, но я остановился, чтобы рассмотреть свое отражение в воде и понаблюдать за игрой волн и бензиновыми пятнами. По обоим берегам канала над водой угрожающе нависали бедняцкие хижины. Солнце, скрывавшееся утром за дымкой, теперь палило вовсю. Около хижин кучка детей спасались от жары в воде, прыгая друг на друга и поднимая фонтаны брызг.

Один из них заметил меня. Я понял, что когда‑то белые лица вызывали у него интерес, но это было давно. Несколько секунд он смотрел на меня с пренебрежительным, может, даже скучающим видом, а затем нырнул в черную воду. Он сделал искусное сальто, и друзья наградили его восхищенными криками.

Мальчик вынырнул и, снова посмотрев на меня, начал выбираться на берег. Руками он развел в стороны плывущий по воде мусор – обрезки полистирола, на мгновение показавшиеся мне похожими на мыльную пену.

Я одернул рубашку. Она была мокрой от пота и липла к спине.

В результате я отошел от Кхаосан мили на две. Взглянув еще раз на канал, я отправился в придорожное кафе, где поел супа с лапшой, затем пробрался через несколько пробок, миновал пару небольших храмов, зажатых между грязными бетонными зданиями. За время прогулки я не увидел ничего такого, что заставило бы меня пожалеть о столь быстром отъезде из Бангкока. Я не любитель достопримечательностей. Задержись я в городе еще на несколько дней, сомневаюсь, чтобы я выбрался куда‑нибудь за пределы узких улочек, примыкавших к улице Патпонг.

Но я забрел так далеко, что уже не мог отыскать обратной дороги в гостиницу. Пришлось ловить такси. В каком‑то смысле это была самая лучшая часть экскурсии. Машина с пыхтением везла меня сквозь голубую дымку выхлопных газов, и мне представилась возможность уловить детали, которых не замечаешь во время ходьбы.

Этьен и Франсуаза сидели в ресторанчике. Возле них лежали собранные вещи.

– Эй, – окликнул меня Этьен, – а мы уж решили, что ты передумал.

Я сказал, что это не так, и он вроде успокоился.

– Тебе, наверное, надо собираться. Думаю, нам лучше пораньше приехать на вокзал.

Я пошел к себе, чтобы забрать рюкзак. Поднявшись на свой этаж, я столкнулся с немым наркоманом, который спускался вниз. Меня ждал двойной сюрприз: во‑первых, он покинул свое обычное место, а во‑вторых, оказалось, что он вовсе не немой.

– Уезжаешь? – спросил он, когда мы поравнялись друг с другом.

Я кивнул.

– Белые пески и голубая вода манят?

– Вроде того.

– Тогда удачного путешествия.

– Буду стараться.

Он улыбнулся:

– Не сомневаюсь. Но я желаю, чтобы тебе оно действительно удалось.

Такова жизнь, Джим, хотя нам она казалась другой…

Вечером мы сели в вагон первого класса поезда, отправлявшегося на юг от Бангкока. Официант принес и поставил на столик перед нами недорогую, но вполне приличную еду. На ночь столик складывался и появлялись чистые двухъярусные полки‑кровати. Мы сошли в Сураттхани и доехали на автобусе до Донсака. Оттуда на пароме «Сонгсерм» мы добрались прямо до причала в Натхоне.

Так мы попали на Ко‑Самуи.

Я понял, что могу расслабиться, лишь после того, как задернул занавески на своей полке, отгородившись от всех остальных в поезде. Но главное, я отгородился от Этьена и Франсуазы. После отъезда из гостиницы все шло как‑то нескладно. Не то чтобы они действовали мне на нервы – просто все мы вдруг осознали реальность нашего предприятия. Кроме того, я вспомнил, что мы совсем не знакомы друг с другом. Я совершенно забыл об этом из‑за возбуждения, охватившего меня от столь быстрой смены событий. Я был уверен, что они чувствовали то же самое. Именно по этой причине они (так же как, впрочем, и я) практически не делали попыток завязать разговор.