Питер Пэн должен умереть



– И сообщили тем, кто был вокруг?

– Ну конечно!

– Потрясающе. Расскажите подробнее.

Она указала на землю в нескольких шагах от места, где стоял Гурни.

– Вот сюда вот, на это самое место, прямо на снег, она и упала – первая капля крови с его виска. До сих пор – так и вижу. Вы когда‑нибудь видели кровь на снегу? – Глаза у Полетты Парли расширились от волнения. – Алая‑алая, алее не бывает.

– Почему вы думаете, что это произошло именно в этом самом…

Она не дала ему закончить фразы.

– Вот почему.

Она указала на другую точку на земле, примерно в футе от первой.

Лишь подойдя еще на шаг, Гурни увидел маленький зеленый диск, почти скрытый травой. По периметру у него шли крошечные, с булавочную головку, отверстия.

– Оросительная система?

– Он упал лицом вниз, головой всего в нескольких дюймах от этой штуки.

Полетта тоже подошла ближе и указала кончиком ботинка на точку рядом с диском.

– Вот здесь.

Гурни поразила холодность, даже враждебность этого жеста.

– Вы присутствуете на всех похоронах?

– И да, и нет. Как управляющий я всегда где‑нибудь рядом. Но обычно остаюсь на благоприличном расстоянии. Я считаю, похороны – для приглашенных членов семьи и друзей. Но, разумеется, на похоронах Спалтеров мое присутствие более заметно.

– Более заметно?

– Видите ли, мне казалось, сесть вместе с семьей и знакомыми мистера Спалтера было бы неуместно, так что я держалась в стороне – но, безусловно, присутствовала более явно, чем на других погребениях.

– Почему же?

Казалось, вопрос ее удивил.

– Да в силу наших отношений.

– То есть?

– «Спалтер Риэлти» – мой работодатель.

– «Ивовый покой» принадлежит Спалтерам?

– Я думала, это всем известно. «Ивовый покой» был основан Эммерлингом Спалтером, дедом… усопшего. А вы не знали?

– Придется уж вам меня простить. Я в этом деле новичок, как и в Лонг‑Фоллсе. – Подметив в выражении ее лица критический оттенок, Гурни прибавил заговорщическим тоном: – Видите ли, мне надлежит взглянуть на дело совершенно свежим взглядом. – Он выждал пару секунд, чтобы Полетта осознала скрытый смысл этого заявления, и продолжил: – А теперь вернемся к моему вопросу: что вы почувствовали, когда осознали – заметили, – что произошло?

Смотрительница замялась, поджала губы.

– А почему это так важно?

– Сейчас объясню. А пока позвольте задать другой вопрос. Что вы почувствовали, узнав об аресте Кэй Спалтер?

– О господи! Шок, настоящий шок! Я поверить не могла!

– Вы хорошо знали Кэй?

– Похоже, не так хорошо, как мне казалось. После таких историй поневоле задумываешься, а знаешь ли ты хоть кого‑нибудь по‑настоящему. – После паузы на лице Полетты появилось пронзительное любопытство. – А к чему это все? Все эти вопросы – что происходит?

Гурни посмотрел на нее долгим испытующим взглядом, словно прикидывая, можно ли ей доверять. Потом глубоко вздохнул и сказал, надеясь, что его слова прозвучат как признание:

– С полицейскими оно вот ведь как занятно выходит, Полетта. Мы рассчитываем, что люди нам расскажут все как на духу, а сами делиться информацией не любим. И я понимаю, почему, но иной раз… – Он помолчал, потом глубоко вздохнул и медленно произнес, глядя ей прямо в глаза: – У меня сложилось впечатление, что Кэй как человек гораздо лучше Карла. Она не из тех, кто способен на убийство. Вот и пытаюсь понять, прав я или ошибаюсь. Но в одиночку мне не справиться. Без помощи других. И мне почему‑то кажется, что вы способны мне помочь.

Она несколько секунд смотрела на него, потом чуть вздрогнула и обхватила себя руками.

– Давайте‑ка вернемся в дом. Вот‑вот дождь польет.

 

Глава 14

Брат дьявола

 

Домик смотрительницы оказался вовсе не таким китчевым, как опасался Гурни. Вопреки идиллически‑сказочному фасаду обстановка внутри была строгой и сдержанной. За передней дверью была скромная прихожая, слева Гурни увидел гостиную с камином и традиционными пейзажиками на стенах. Через дверной проем справа он краем глаза разглядел нечто вроде кабинета с письменным столом из красного дерева и висящей позади стола большой картиной с изображением «Ивового покоя». Гурни вспомнились типичные для девятнадцатого века сельские пейзажи. Прямо впереди, чуть слева, располагалась лестница на второй этаж, а направо – дверь, предположительно ведущая в комнаты задней половины дома. Туда‑то и отправилась Полетта Парли готовить кофе, после того как проводила Гурни в гостиную и усадила в кресло перед камином. На каминной полке стояла фотография в рамочке: долговязый мужчина, обвивший рукой молодую Полетту. Волосы у нее тогда были чуть длиннее, пушистые, точно взбитые ветром, и медово‑золотистые.

Она принесла на подносе две чашки черного кофе, молочник, сахарницу и две ложечки. Опустив поднос на низкий столик перед камином, она села напротив Гурни в такое же кресло, как у него. Ни он, ни она не промолвили ни слова, пока не добавили себе в кофе молока и сахара, отпили по первому глотку и откинулись на спинки кресел.

Полетта держала чашку обеими руками – то ли чтобы не пролить, то ли пальцы грела. Губы у нее были крепко сжаты, но чуть подергивались.

– Вот теперь пусть льет, сколько угодно, – промолвила она с внезапной улыбкой, точно пыталась прогнать напряжение звуками своего же голоса.

– Меня заинтересовал «Ивовый покой», – сказал Гурни. – Любопытная, должно быть, у него история.

История кладбища ничуть его не волновала, но Гурни думал, что, разговорив собеседницу, коснувшись темы полегче, сумеет перекинуть мост к более щекотливым материям.

За следующие пятнадцать минут Полетта изложила ему философию Эммерлинга Спалтера. Гурни счел эту философию эскапистским вздором, только в хитроумной упаковке. «Ивовый покой» был вовсе не кладбищем, а последним пристанищем. И на могилах размещали лишь дату рождения, не указывая дня смерти, ибо все мы рождены для жизни вечной. Клиентам «Ивовый покой» предоставлял не могильные участки, а домашние – уголки природы с травой, деревьями и цветами. Каждое владение было рассчитано не столько на одиночек, сколько на семью, причем на несколько поколений, а почтовые ящики у входа в каждое владение призывали еще живущих родственников оставлять своим дорогим ушедшим открытки и письма. (Раз в неделю конверты вынимали, сжигали на маленькой переносной жаровне прямо на участке и зарывали в землю.) Полетта на полном серьезе утверждала, что все в «Ивовом покое» воспевает жизнь в ее бесконечности, красоте, тишине и уединении. Насколько мог судить Гурни, «Ивовый покой» должен был наводить на мысли о чем угодно, кроме смерти. Этого, впрочем, он говорить не стал. Пусть Полетта продолжает рассказывать.

У Эммерлинга и Агнесс Спалтер было трое детей, двое из которых умерли от воспаления легких еще в колыбели. Выжил один лишь Джозеф. Он женился на женщине по имени Мэри Кроук.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *